Танковые войны XX века - Больных Александр Геннадьевич

«Большая группа русских танков продолжала на высокой скорости идти навстречу взводу Виттмана. Он сразу приказал Воллю:

— Целься по головному танку, Бобби!

Волль навел пушку и выстрелил.

«Прямое попадание!» — закричал Меллер, который с места водителя увидел гибель очередного танка противника в свои смотровые приборы.

Они увидели, как снаряд с грохотом врезался в левый борт Т- 34. Однако вражеская машина еще немного прокатилась дальше и лишь потом взорвалась с ужасным грохотом. Виттман приказал водителю подать танк немного вперед, чтобы было лучше целиться. Как только танк остановился, Волль снова выстрелил и уничтожил еще один русский танк прежде, чем тот сам успел выстрелить…

«Внимание, они прямо перед нами!» — закричал Виттман по радио своему взводу. К «Тигру», который находился слева от Виттмана, мчался горящий Т-34. Виттман опасался, что водитель этой машины намерен совершить самоубийство и протаранить танк Летцша, после чего русские наверняка вознесутся на небеса, но при этом захватят с собой Летцша и его экипаж.

«Черт, черт! — завопил Летцш. — Водитель! Вперед, или они протаранят нас и подожгут!»

Водитель «Тигра» Летцш бросил танк вперед, пытаясь уклониться от горящей вражеской машины. Наводчик в это время тщательно прицелился и выстрелил по движущейся цели с дистанции всего 80 метров. Снаряд ударил в башню Т-34 и с визгом срикошетировал в небо! Экипаж Летцша ждал, что русский танк взорвется в любой момент, но этот клубок пламени продолжал нестись вперед. Времени выстрелить второй раз наводчик «Тигра» не получил. Т-34 подлетел вплотную и протаранил «Тигр», прежде чем Летцш успел приказать водителю отвернуть. Пламя с горящей русской машины быстро охватило «Тигр». Половина немецкого экипажа запаниковала и попыталась выскочить из танка».

Вот вам свидетельство непосредственного участника событий. Может быть, Виттман рассказывал о таране, который совершил экипаж командира 2-го батальона 181-й танковой бригады капитана Скрипкина? Да, танковый таран был явлением исключительным, однако и такие случаи имели место быть. Поэтому нельзя считать, что вопрос о событиях 12 июля окончательно закрыт.

Единственный относительный успех наметился было на правом фланге, где атаковала 181-я танковая бригада. Ей удалось смять разведывательный батальон дивизии «Лейбштандарт», однако командир дивизии бригадефюрер Виш оперативно перебросил на этот участок свой скудный резерв, и атака была остановлена. Хуже того, занимавшая позиции левее танковая дивизия СС «Тотенкопф» перешла в наступление и начала теснить 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию. На левом фланге Ротмистрова начала движение вперед дивизия «Дас Райх». К 17.00 все завершилось. 5-я гвардейская танковая армия продвинулась на пару километров, потеряв при этом 340 танков и 17 самоходных установок.

Как ни странно, наибольшего успеха 12 июля добилась потрепанная армия Катукова. Его 1-я танковая армия должна была нанести удар на юго-восток и отрезать немецкую ударную группировку. Хотя успехом этот удар не увенчался и продвижение советских войск было минимальным, Катукову удалось связать боем дивизии фон Кнобельсдорфа. Угроза левому флангу заставила немецкого генерала отказаться от намеченного наступления и даже перебросить на угрожаемый участок 3-ю танковую дивизию. Если бы не это, положение Ротмистрова могло стать совсем скверным.

Тем временем начала надвигаться еще одна неприятность. Мы уже говорили, что командующий 69-й армией генерал Крюченкин, мягко говоря, не вполне адекватно реагировал на ситуацию. А тут еще немецкий III танковый корпус, откровенно буксовавший на месте последние дни, вдруг добился успеха. Утром части 6-й танковой дивизии сумели форсировать Северский Донец и стали теснить войска 48-го стрелкового корпуса. Одновременно перешла в наступление 7 — я танковая дивизия, в которой осталось всего 39 танков. На помощь Крюченкину было переброшено несколько бригад резерва, но командиры потеряли управление войсками. Штаб корпуса подвергался постоянным ударам с воздуха, причем самое активное участие в них приняла советская авиация. 48-й стрелковый корпус оказался в мешке между III танковым корпусом и II танковым корпусом СС, но позиции пока удержал, хотя и с огромным трудом.

Впрочем, стремительно меняющаяся и крайне запутанная обстановка позволила группе Не-111 нанести точный бомбовый удар по штабу собственной 6-й танковой дивизии. Не остались в долгу и наземные войска. Зенитчики II танкового корпуса СС ухитрились подбить корректировщик FW-189, знаменитую «Раму», хотя советская авиация ничего похожего на этот самолет не имела.

Но главным событием 12 июля стал переход в наступление войск Брянского и Западного фронтов на северном фасе против немецких 9-й и 2-й армий. В такой ситуации продолжение наступления на юге было предельной глупостью, и 13 июля Гитлер останавливает его. Заметьте: не 11 июля, на следующий день после высадки союзников в Сицилии, а на следующий день после перехода в наступление советских войск. Операция «Цитадель», апофеоз немецкого антиблицкрига, завершилась.

Но не завершились бои. Манштейн решил попытаться одержать хотя бы местную победу, отрезав и уничтожив 48-й стрелковый корпус. 13 июля обе стороны потратили в основном на перегруппировку войск, хотя бои местного значения шли почти по всему фронту. Утром 14 июля дивизия «Дас Райх» начала наступление в направлении на юго-восток. Навстречу ей наступала 7-я танковая дивизия. Однако сопротивление советских войск с каждым днем становилось все упорнее, а немецкие дивизии уже были изрядно вымотаны. Большего успеха добилась 7-я танковая, но и ее прорыв пока удалось локализовать.

Мы уже не раз говорили о том, что во многом успех немцам приносило налаженное взаимодействие войск, которое требовало безупречной работы систем связи. У нас, к сожалению, все обстояло иначе. Штаб 69-й армии потерял связь со штабом 48-го корпуса, хотя расстояние не превышало 50 километров. Заметьте, это штабы высокого уровня. И как можно в таких условиях рассчитывать, скажем, на оперативное управление по радио, скажем, танковым полком? Говорить об этом можно, а вот наладить связь — вряд ли. А ведь позади были уже два года войны, но ничего так и не изменилось. В результате генерал Крюченкин отправил для руководства выводом войск корпуса из мешка своего заместителя, генерал-майора Труфанова. К 15 июля это было сделано, и сильно потрепанные дивизии выскочили из намечающегося котла. Вечером 15 июля части дивизий «Дас Райх» и 7-й танковой дивизии встретились, но котел был уже пуст. И все это происходит после якобы сверхуспешного контрудара 5-й гвардейской танковой армии, который полностью обескровил и измотал противника! Поэтому совершенно не удивляет приказ, отданный Ватутиным 16 июля. «С целью окончательного истощения сил наступающей группировки противника армиям Воронежского фронта перейти к упорной обороне на занимаемых рубежах с задачей не допустить прорыва противником нашей обороны».

Итогом боев в районе Прохоровки стало тяжелое поражение Воронежского фронта, во многом обусловленное ошибочными действиями командования фронта и ряда армий. Впрочем, говорить о том, что советские войска оказались на грани катастрофы, тоже неправильно. У немцев уже не оставалось сил для более решительных действий.

Резюме. Операция «Цитадель» проводилась в полном противоречии с постулатами блицкрига, хотя оба немецких командующих нарушали их по-своему. Модель вернулся к старым принципам наступления пехотой при некоторой поддержке танков, что было резонно при попытке прорвать глубокую оборону. Манштейн, наоборот, попытался нанести удар танковыми дивизиями практически без поддержки пехоты, то есть вернулся к тактике Первой мировой войны. Однако немецкое наступление с самого начала было обречено на неудачу по причине простой нехватки сил. В этом советским войскам повезло, потому что генерал Ватутин пытался остановить немецкое наступление, также нарушая все постулаты. С маниакальным упорством он наносил один лобовой контрудар за другим вместо удара во фланг.