Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? - Мартиросян Арсен Беникович

Прекрасно знавшие тайные пружины и механизмы мировой политики британские политические деятели охарактеризовали тот же Версальский мирный договор следующим образам: «С точки зрения людей, планирующих новую войну, ничего не могло быть лучше такого договора» [684]. Правильно, потому как в этот договор было заложено все то, что было предусмотрено еще Планом Перманентной Мировой войны!

И вовсе не случайно, что на вопрос «где родился Гитлер?», те же деятели невозмутимо отвечали: «В Версале»! [685]

И это правильно, потому как механизм «зачатия» нацизма (без названия, естественно) был четко прописан все в том же плане…

Вот почему еще в ноябре 1925 г. назначенному начальником Штаба РККА Тухачевскому вскоре и было поручено спрогнозировать характер будущей войны и представить в Правительство соответствующие рекомендации по укреплению обороноспособности страны.

Что он в итоге сделал — уже было показано. Однако ко всему сказанному следует добавить, что именно тогда; в середине второй половины 20-х гг. ХХ в. благодаря действиям Тухачевского и К° в военной элите страны произошел сильный раскол на сторонников наступательной доктрины — их и возглавил Тухачевский, и сторонников доктрины первоочередности стратегической обороны, которую отстаивали бывшие царские генералы и офицеры. Лидером этого крыла был известный русский военный теоретик А. Свечин. Завершился же спровоцированный Тухачевским и К° раскол репрессиями против бывших царских генералов и офицеров (А. Свечин, к примеру, изрядно пострадал тогда) — позорное дело «Весна» на совести лично «стратега». И обратите внимание, что эти репрессии были спровоцированы им в момент, когда на рубеже 20-х — 30-х гг. прошлого столетия вновь обострилась угроза нападения Запада на СССР. Выходит, это было сделано умышленно, т. к. из армии изгонялись лучшие военные кадры, блестяще знавшие стратегию и тактику европейских армий!

А в конце 1925 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло секретное постановление «Об активной разведке», в котором были поставлены задачи по своевременному вскрытию агрессивных планов Запада (чуть позже добавилась и Япония), проведению операций влияния для предотвращения вооруженного столкновения с Западом, а также по созданию разветвленной и глубоко законспирированной агентурной сети в ряде западных стран на случай войны, в т. ч. и для осуществления разведывательно-диверсионной деятельности. Именно ради этого, например, и была создана Особая группа разведки при руководителе Лубянки во главе с Яковом Серебрянским, который подчинялся только руководителю органов госбезопасности, а вся его группа действовала совершенно автономно от ИНО ОГПУ — НКВД.

К началу 30-х гг. Сталин осознал глобальность масштабов неизбежно грядущего вооруженного столкновения — глобальность как политико-экономическую, так и особенно геополитическую (не говоря уж о численности желающих напасть на СССР).

Было совершенно очевидно, что неизбежно грядущее столкновение, как и встарь, будет носить характер религиозно-цивилизационного вооруженного противоборства сугубо этно-геополитического характера (под термином «религиозно-цивилизационный характер» не следует понимать религию в прямом смысле, во всяком случае на тот период, хотя и это реально подразумевалось; в первую очередь следует понимать мировоззренческо-цивилизационный характер многовекового противоборства по оси Запад — Восток).

Именно поэтому, хорошо зная к началу 30-х гг. прошлого столетия о разрабатывавшихся планах вооруженного нападения на СССР консолидированными силами всего Запада (в т. ч. даже и при определенном содействии Японии в целях организации двухфронтового нападения на СССР), Сталин и заявил 4 февраля 1931 г. (т. е. за 10 лет до войны): «Задержать темпы роста — это значат отстать. А отсталых бьют… Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»! [686]

Это либо-либо было сказано не для «красного словца». Сталин знал, что, во-первых, Запад поставил задачу — Россия, СССР должны быть физически уничтожены прежде всего как геополитический фактор!

Во-вторых, не менее точно он знал и о четвертьвековом шаге в развязывании очередного «горячего этапа» Перманентной Мировой Войны против России, до истечения очередного срока которого в оставалось всего 10 (максимум 12) лет!

Объективности ради следует отметить, что некоторое время Иосиф Виссарионович слегка «плавал» в вопросе об определении точки отсчета «четвертьвекового шага» — то ли его нужно было отсчитывать от начала предыдущего «горячего этапа», то ли от года его завершения.

С этим отчасти связана и некоторое время жившая в его сознании убежденность в том, что война грянет в 1942 — 1945 гг. (т. е. либо через 25 лет после 1917 г., когда Россия вышла из Первой мировой войны, либо через 25 лет как последняя завершилась, т. е. от 1918 г.).

Вторая мировая война грянула, как известно, в 1939 г., т. е. ровно через 25 лет после начала Первой мировой, а нападение на СССР произошло через 24 года после выхода России из нее, но на 25-м году…

Кстати, небезынтересно одновременно отметить, что и знавший об этом «Плане…» и «четвертьвековом шаге его «горячих этапов» фюрер также слегка «плавал» в вопросе о том, когда нужно попасть на СССР [687]. Так, в меморандуме от 20 августа 1936 г. «Экономическая подготовка к войне», в преамбуле которого речь шла только об уничтожении России, вследствие чего Германия была названа «острием всего западного мира», Гитлер обозначил срок общей готовности экономики к войне в четыре года, т. е., грубо говоря, к концу 1940 — началу 1941 г. экономика Германии должна была быть готова к войне. Но в то же время Гитлер прямо указал в его тексте, что «целью этого меморандума не является предсказание времени, когда нетерпимая ситуация в Европе перейдет в стадию открытой войны» [688]. Однако, несмотря на это, еще сам толком не звавший, когда нужно нападать на СССР, тевтонский баран осенью того же года на всякий случай ляпнул, что Германия готова в любое время осуществить это!

А вот годам позже, как якобы свидетельствует известный всем историкам «протокол Хосбаха» с записью содержания выступления Гитлера на совещании с генералитетом 5 ноября 1937 г., в качестве одного из временных рубежей для начала войны Гитлер обозначил 1943 год … [689]

Как видите, хотя и с принципиально разными целями, но и Сталин, и Гитлер ориентировались примерно на одни и тот же срок. Именно так и вышло бы, если бы, конечно, не заговор Тухачевского.

Да-да, именно, если бы не заговор Тухачевского, который, как свидетельствуют факты, являлся ключевым звеном в тройственном евразийском военно-геополитическом заговоре с целью создания трансконтинентального геополитического альянса военных диктатур по оси Берлин (без Гитлера, которого его генералы собирались убрать) — Москва (в постсоветском варианте, в результате свержения Сталина) — Токио (где должна была сложиться военно-политическая диктатура во главе с теми силами, которые имели тесные связи с оппозицией в Германии и СССР).

Заговор представлял колоссальную угрозу независимости, суверенитету и безопасности СССР, особенно его «станового хребта» — России, т. к. планировалась не только полная реставрации капитализма, но и расчленение территории постСССР, и превращение постсоветского пространства в богатую неисчерпаемыми природными и иными ресурсами дойную корову, опираясь на которую и используя территорию которой в целях маневрирования силами, Германия и Япония намеревались вести свою борьбу за мировое господство (как уже указывалось выше, догитлеровский военный клан уже мечтал об этом еще с 1922 г., что весьма откровенно изложил в одном из документов ближайший сотрудник Г. фон Секта — уже упоминавшийся выше подполковник Клейст (кстати, фон Сект рассуждал точно так же).