Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим

Сам Латуш поддержал революцию, и его последующие заключение в тюрьму и увольнение из флота не стали причиной какого-нибудь предубеждения против талантливых выходцев из простонародья. И в старом королевском флоте он поощрял таких людей. Жан-Жак Люка, нынешний командир «Редутабля», был одним из первых, кого он наградил за отличие в боевых действиях. Несколько подобных офицеров Латуш собрал вокруг себя на флагманском корабле «Буцентавр», и Вильнёв охотно их унаследовал. В качестве адъютанта Латуш выбрал Матьё Приньи, обаятельного, интеллигентного офицера, бывшего до того командиром фрегата. Его флаг-капитан, Жан-Жак Маженди, трижды попадал в плен к британцам. Последний раз это случилось в 1801 году, когда фрегат «Африкан», где он был старшим офицером, вступил в кровопролитную схватку с фрегатом «Феба»; «Африкан» перевозил войска, и потери французов убитыми, ранеными и пленными составили три сотни душ, Маженди среди них. Старшим офицером на «Буцентавре» был капитан 2 ранга Жозеф-Габриэль Додиньон, сорока четырех лет, выходец из Бордо, как и Маженди, и на пять лет его старше. Перед войной он командовал своим собственным торговым судном, но с началом боевых действий его призвали на действительную службу и вынудили продать судно под расписку казначейства, ценность которой была сомнительна. Он проявил себя в различных миссиях в Санто-Доминго и в стычке с британцами в Тулоне. Этим летом он командовал флотилией малых плавсредств при атаке островка Дайамонд-Рок на Мартинике и до сих пор хромал, поймав левым коленом мушкетную пулю.

Тридцатидевятилетний лейтенант Фулькран Фурнье из Лангедока также был оторван от службы на семейном торговом судне и призван на флот. После многих сражений с британцами у него остались шрам на левой щеке и поврежденная коленная чашечка; дважды он побывал у них в плену. Будучи ветераном Нильской битвы, он, должно быть, служил неприятным напоминанием Вильнёву о его не столь уж славной роли в том поражении. В самом деле, бывший командующий Фурнье при Ниле адмирал Бланке перед своей отставкой в 1803 году подверг публичной критике поведение Вильнёва и Декре во время сражения. Как Додиньон, так и Фурнье испытали и радость побед, и горечь поражений, и оба отличились самостоятельностью в действиях. Они были стойкими, умелыми офицерами и командовали экипажем, которым гордился Вильнёв.

Остальные офицеры Тулонской эскадры представляли собой такую же смесь аристократических офицеров королевского флота и бывших унтер-офицеров, поднявшихся из низов волей Революции. Командиром «Энтрепида», одного из кораблей, уступленных испанцами, был Луи Энферне, человек, который "был важен, как тамбурмажор, и толст, как ci-devant [16] бенедиктинский приор". Он был выходцем из торгового флота; в 1786 году, будучи капитаном, он женился на дочери школьного учителя. Революция сделала его капитаном военно-морского флота, и он проявил себя на фрегатах в девяностых годах. В 1804 году он отличился в Тулоне в той же стычке, что и Додиньон, и был включен в список кандидатов на вакансию командира линейного корабля. Когда прежний командир «Энтрепида» был убит в схватке с кораблями Кальдера в июле 1805 года, Энферне занял его место.

Суб-лейтенант Огюст Жикель с презрением относился к выходцам из простонародья, но для своего нового командира сделал исключение. Жикель происходил из аристократической бретонской семьи, переживавшей трудные времена. Во время революции их дом был разграблен и Огюст бежал в море, поступив на службу в качестве юнги в период упадка французского флота. Со временем он стал офицером и кавалером ордена Почетного Легиона за храбрость в битве при Альхесирасе. Жикель заслужил уважение команды, прыгнув в воду для спасения упавшего за борт матроса. Он также отличился, командуя удаленным аванпостом в Санто-Доминго, где 70% его коллег умерли от болезней или были убиты черными рабами, которых они считали лояльными. Сейчас ему было всего лишь двадцать лет.

Экипажи пяти кораблей, находившихся в это время в Кадисе (к ним относились «Формидабль», «Сципион», «Монблан», «Свифтсюр», «Энтрепид»), имели опыт ужасной компании 1802-03 гг. в Санто-Доминго, где звериная жестокость была проявлена с обеих сторон. Французская армия использовала завезенных с Кубы собак, специально натасканных на поимку беглых рабов. Их кормили мясом негров, затем морили голодом и выпускали на поиск «бандитов».

Другие пять единиц Тулонской эскадры были вновь построенными или капитально отремонтированными кораблями. Найти экипажи для них было большой проблемой. В теории французы имели систему воинского набора, по которой молодые люди из определенной местности посылались на конкретные корабли, куда они были приписаны. В военное время эта система никогда не работала как следует, а в последние годы практически рухнула полностью, так что морское министерство было вынуждено прибегнуть к насильственной вербовке в британском стиле. Офицеры-вербовщики начинали со списков подлежащих призыву на службу, но те быстро научились избегать их. Поздней осенью 1803 года Оноре Гантом, бывший в то время морским префектом Тулона, пытался набрать экипаж для «Буцентавра». В Нарбонне, Агде, Сете и Арле вербовщики сумели найти только 200 человек из 708 включенных в списки. Пятьдесят из них оказались негодными к службе и другие пятьдесят дезертировали прежде, чем они добрались до Тулона. В другом случае 80 солдат окружили деревню Баньюл, но все моряки смогли ускользнуть и скрылись в горах.

В январе 1804 года в Марселе имел место levee extraordinaire [17], выполненный с помощью подразделений chasseurs a cheval [18]. Они нашли нескольких моряков, имевших отсрочки от действительной службы, нескольких иностранцев, но очень мало опытных матросов. В результате им удалось забрать около 150 человек. Подобный экстраординарный набор наблюдался и в Рошфоре. В ноябре 1804 года капитан фрегата «Феба» из эскадры Нельсона наткнулся на марсельского лоцмана, "сопровождаемого еще одним человеком; оба они были в скверном состоянии и отправились в море только из-за опасения быть насильно рекрутированными на флот. Они уверяли меня, что в течение трех или четырех прошедших ночей хватали каждого, хоть сколько-нибудь похожего на моряка, как из домов, так и со стоявших в порту судов".

Капитан 1 ранга Жан-Жак Маженди греб матросов повсюду, где только мог, включая портовые плавсредства и торговые суда. Однажды он перехватил две сотни чернокожих пленных из Гваделупы, которых депортировали на Корсику на судне под командой Габриэля Додиньона; он рекрутировал всех, включая Додиньона. Французские колонии считались частью Франции, таким образом, их жители и недавно освобожденные рабы автоматически становились объектом вербовки. С другой стороны, был принят закон, запрещавший иностранцам служить на французском флоте. Сам Латуш незадолго до своей смерти вынужден был расстаться с американским офицером, прослужившим с ним много лет, официально в должности переводчика.

Частично трудности с набором экипажей объяснялись введением подобных строгих легальных принципов. Французы не только запрещали служить иностранцам, но и, в отличие от британцев и испанцев, не ввели систему пополнения экипажей сугубо береговыми людьми, подготовку которых можно вести прямо на борту корабля. Матросы сами решительно противостояли попыткам разбавить качество экипажей береговиками. С 1804 года были введены чрезвычайные меры в этом вопросе. Так, было запланировано набрать 5000 моряков из Генуи, ставшей одним из итальянских владений Наполеона. Между тем, летом 1804 года два элитных батальона 2-го пехотного полка направили служить на кораблях Тулонской эскадры. Солдаты считали, что они будут частью экспедиционных сил, предназначенных для вторжения в Британию, но их приставили к пушкам, освободив тысячи матросов для выполнения более квалифицированных обязанностей. Наполеон поддержал эту разумную инициативу.