Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

В 29 г. до н. э. произошло важное событие, по-видимому, активизировавшее поиски Октавианом новых позиций, которые укрепили бы и, что очень важно, юридически закрепили его власть. В это время его бывший коллега по консульству предыдущего года Μ. Лициний Красс, внук бывшего друга и соратника Цезаря, члена первого триумвирата, в качестве проконсула Македонии одержал блестящие победы над варварами, причем сам убил вождя бастарнов Дильдона. Это давало Крассу основание провозгласить себя императором, получить триумф, а также посвятить снятые с варварского вождя доспехи в храм Юпитера Феретрия, став всего лишь четвертым римлянином, получившим такое право (первым в этом ряду стоял Ромул). Все это делало Красса опасным соперником Октавиана. К тому же в его распоряжении находилась довольно значительная армия, а сам он пользовался популярностью среди населения балканских провинций. Октавиан проявил чудеса изворотливости, чтобы не дать Крассу ни получить титул императора, ни посвятить вражеские доспехи в храм. Возможно, что единственным юридическим обоснованием этого действа были сохраненные еще Октавианом полномочия триумвира, если они действительно сохранились. Правда, в триумфе отказать Крассу он не смог, но состоялся он только летом 27 г., когда политическая обстановка в государстве радикально изменилась.

Все это явно обсуждалось Октавианом в тесном кругу его друзей и ближайших соратников (и вероятнее всего, не единожды) и имело место в 29 г. до н. э., т. е., видимо, сразу после его возвращения в Рим. Дион Кассий, рассказывая об этом обсуждении, вкладывает в уста Агриппы мнение о необходимости вернуться к республиканской и демократической форме правления, существовавшей до гражданских войн, а Меценату приписывает заявление о полезности монархии как таковой. Сейчас принято, что историк первой четверти III в. на деле изложил идеологические концепции своего времени. Но если это и так (что вполне вероятно), то все-таки опирался он на традицию о действительных спорах, которые шли в окружении Октавиана. А они не могли не идти, поскольку положение было совершенно новым и необычным, и каково будет политическое развитие римского государства, было неясно. Едва ли обсуждение ограничилось только 29 г. Не исключено, что и в следующем году разрабатывался план будущих действий. В конце концов такой план появился. Был он плодом единоличного решения Октавиана или результатом «мозгового штурма» вместе с соратниками (что кажется более вероятным), не так уж важно. Во всяком случае Октавиан не только участвовал в разработке плана, но и принимал, разумеется, окончательное решение. По-видимому, в начале 27 г. до н. э. он в основном был составлен^[21].

13 января 27 г. до н. э. Октавиан в качестве консула созвал сенат и выступил с большой речью. Прежде всего он дал отчет о своей прежней деятельности, всячески возвеличивая свои заслуги перед республикой, особенно подчеркивая спасение государства от гражданских войн. Затем он, ссылаясь на тяготы верховной власти, объявил об отказе от нее и возвращении в частную жизнь. Небольшая группа сенаторов была уже посвящена в план Октавиана, для остальных же его речь стала полной неожиданностью. Несомненно, такая неожиданность тоже входила в план: она явно должна была предупредить возможное использование ситуации замаскированными противниками. В результате речь вызвала переполох в сенате, на который эта тщательно спланированная комедия была явно рассчитана. Перед многими присутствовавшими во весь рост встал призрак новой гражданской войны. И в самом сенате, и за его пределами еще живы были люди, помнившие отречение от власти Суллы 52 года назад, когда вслед за этим Рим вступил в полосу новых и еще более ужасных раздоров и гражданских войн. И сенат упросил Октавиана не бросать государство, а когда тот якобы вынужденно согласился на это, ему в благодарность (по-видимому, это уже было согласовано с теми «немногими» сенаторами, что были в курсе октавиановского плана) была предоставлена власть над рядом провинций. Они были разделены таким образом, что подавляющая часть армии стояла в тех из них, которыми распоряжался Октавиан, и это давало ему возможность противодействовать любому посягательству на его власть. Повторение случая с Крассом было теперь исключено.

Важен еще один аспект. В качестве наместника провинций Октавиан получает полномочия проконсула, но имеет право осуществлять их, не выезжая в провинции, а посылая туда своих легатов. В принципе, это право имел в свое время Помпей, но, в отличие от него, Октавиан становился проконсулом, не переставая быть и консулом. Сосредотачивая в своих руках и консульскую, и проконсульскую власть, он, таким образом, резко поднимался над всеми остальными властями, в том числе и над своим коллегой по консульству, ибо тот обладал высшей властью только в Риме, а Октавиан — ив провинциях. Официально он принял эти полномочия временно, на 10 лет, но потом они ему не раз продлевались и фактически стали пожизненными.

Так как 14 января считалось несчастливым днем, ибо это был день рождения Антония, в этот день никакие заседания не проводились. Но уже 15 января^[22] на заседании сената Октавиану были дарованы различные почетные награды, такие как право вывесить над дверями своего дома дубовые ветви, золотой щит с перечнем его добродетелей и новое имя — Август. Предложение о присвоении Октавиану этого имени сделал Л. Мунаций Планк, являвшийся видным политическим и военным деятелем предшествовавшего времени. В 27 г. до н. э. ему было около (или немногим больше) 60 лет. За эти годы он успел побывать приятелем Цицерона и соратником Цезаря, после убийства последнего выступил на стороне Антония и был его верным сподвижником. Но в лагере Антония он принадлежал к тем его сторонникам, которые были недовольны все большим влиянием на него Клеопатры, и вместе со своим племянником Μ. Тицием перебежал к Октавиану, раскрыв тому содержание завещания Антония. Этот поступок Планка и его племянника в огромной степени помог Октавиану поднять волну возмущения Антонием и Клеопатрой в римском общественном мнении и представить борьбу за власть как войну за честь римского имени против «египетского чудовища» и римлянина, изменившего отечеству под влиянием этого чудовища. Теперь Планк оказал Октавиану новую и тоже весьма важную услугу, став инициатором присвоения ему нового имени. О значении этого имени речь пойдет позже, а пока надо отметить, что это новое и необычное имя поднимало его носителя над остальными гражданами. С тех пор он обычно именуется Цезарем Августом или просто Августом, и под именем Августа он вошел в историю. Все эти решения сената, вероятнее всего, были затем одобрены народом, принявшим соответствующие законы (или закон). И наконец, в это же время он становится принцспсом.

Еще в 28 г. Октавиан, как уже говорилось, произвел пересмотр списка сенаторов (lectio senatus), в результате которого их число было сокращено с 1 тыс. до 800 (позже оно еще более сократилось и составило 600 человек), и был составлен новый список, в котором будущий Август стоял первым. Таким образом, он стал princeps senatus, т. е. первым сенатором, имеющим право первого выступления и голосования. Это давало ему возможность фактически контролировать ход заседаний и постановления сената, но, что, может быть, было не менее важным, придавало самой его фигуре еще больший авторитет в глазах общественного мнения.

В Риме издавна существовало понятие человека, в том или ином отношении первенствующего. Такой человек и был принцепсом, но обычно это положение было связано с конкретной сферой деятельности. Был принцепс сената, но был и принцепс общины или той или иной коллегии. Во время гражданских войн создается представление о деятеле, который в силу своего авторитета будет руководить государством и выведет его из хаоса, стабилизирует его внутреннее состояние и обеспечит его внешнюю безопасность. Иногда такой человек называется принцепсом без всякого дополнительного определения. Вот теперь, после 27 г. до н. э., таким принцепсом становится Август. В первое время его еще воспринимали как одного, хотя и самого авторитетного и важнейшего, из принцепсов, но уже скоро он стал таким единственным. Можно говорить, что именно с 27 г. до н. э., а не с 31-го или 30-го официально возникает новый государственный строй — принципат.