Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Итак, «добрый Парвус» и «негодяй Парвус» – вот начальная и конечная аттестация, данная Лениным Гельфанду-Парвусу. В чем состоит причина подобной решительной перемены отношения вождя революции к «купцу революции»? Она, на наш взгляд, заключается не в том, что Ленин из хитрости или тактических соображений стремился отмежеваться от одиозной личности Парвуса, дабы отвести от себя подозрения в сговоре с ним на почве «немецких денег». Причина в самом Парвусе, в сущности его деятельности. Ленин если не знал, то догадывался, кто такой Парвус, с кем он, помимо немцев, связан, какова его потаенная роль в происходящем. Сейчас мы можем лишь весьма предположительно говорить об этой роли. Однако прежде чем коснуться данной темы, приведем еще некоторые высказывания о Парвусе.
Вот что о нем говорит Троцкий: «Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и самого начала нынешнего столетия. Он свободно владел методом Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном, мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем. Его старые работы приблизили меня к вопросам социальной революции, окончательно превратив для меня завоевание власти пролетариатом из астрономической «конечной» цели в практическую задачу нашего времени. Тем не менее в Парвусе всегда было что-то сумасбродное и ненадежное. Помимо всего прочего этот революционер был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть. И эту мечту он в те годы тоже связывал со своей социально-революционной концепцией» [283]. По поводу участия Парвуса в революции 1905 г. Троцкий замечает: «Несмотря на инициативность и изобретательность его мысли, он совершенно не обнаружил качеств вождя». По мнению Троцкого, «после поражения революции 1905 года для него (Парвуса. – И. Ф.) начинается период упадка. Из Германии он переселяется в Вену, оттуда в Константинополь, где и застигла его мировая война. Она сразу обогатила Парвуса на каких-то военно-торговых операциях. Одновременно он выступает публично, как защитник прогрессивной миссии германского милитаризма, рвет окончательно с левыми и становится одним из вдохновителей крайнего правого крыла немецкой социал-демократии. Незачем говорить, что со времени войны я порвал с ним не только политические, но и личные отношения» [284].
Значительно менее именитый, чем Троцкий, социал-демократический публицист Е. Смирнов (Гуревич) так отзывался о Парвусе: «Во время революции 1905 года Парвус в течение своей кратковременной деятельности в Петербурге обнаружил некоторую склонность к политическим авантюрам, и многие из нас, его товарищей, с тех пор относились к нему с некоторой осторожностью» [285].
Один из лидеров «Бунда» А. Литвак со ссылкой на К. Радека говорил о Парвусе как о человеке очень способном, «но распущенном, нечистым на руку и нечестным с женщинами» [286].
Шуб считает Парвуса легендарной личностью, но вместе с тем отмечает его страсть к деньгам и неразборчивость в средствах. Под влиянием этих низменных качеств Парвус «сделался платным агентом германского правительства» [287].
По Солженицыну, Парвус «когда-то нищий, как все социал-демократы, и поехавший в Турцию стачки устраивать…откровенно теперь писал, что богат, сколько ему надо (по доходившим слухам – сказочно), пришло время обогатиться и партии. Он хорошо писал: для того, чтобы верней всего свергнуть капитализм, надо самим стать капиталистами. Социалисты должны прежде стать капиталистами. Социалисты смеялись, Роза, Клара и Либкнехт выразили Парвусу свое презрение. Но может быть поторопились. Против реальной денежной силы Парвуса насмешки вяли» [288]. Солженицын изображает Парвуса противоречивой личностью: «Отчаянный революционер, не дрожала рука разваливать империи – и страстный торговец, дрожала рука, отсчитывая деньги. Ходил в обуви рваной, протертых брюках, но еще в Мюнхене 901-м году твердил Ленину: надо разбогатеть! деньги – это величайшая сила. Или: еще в Одессе при Александре III сформулировал задачу, что освобождение евреев возможно только свержением царской власти – и тут же утерял интерес к русским делам, ушел на Запад…» [289] Как показали дальнейшие события, у Парвуса не исчез интерес «к русским делам». Напротив, он связывал переустройство Западной Европы с крушением России, если не всего мира.
В авантюрно-романтическом плане подает Парвуса историк Февраля Г. М. Катков. Для него Александр Гельфанд – «живое доказательство, что авантюристы XX века могли играть решающую роль в политике великих держав во времена Первой мировой войны не в меньшей мере, чем такие же авантюристы в интригах итальянских государств эпохи Возрождения» [290].
Аналогичным образом, а именно в субъективно-психологическом плане, рассуждает о Парвусе В. И. Кузнецов именуя его «крупнейшим политическим Фальстафом XX века» [291]. Автору кажется, что «по энергии мошенничества, спекулятивному таланту и демагогическому дару его можно сравнить со знаменитыми шарлатанами XVIII века Сен-Жерменом и «графом» Калиостро» [292]. По Кузнецову, Парвус – «зловещее для судьбы России имя».
Литературный «золотоискатель» И. Бунич изображает Парвуса «международным авантюристом» крупного масштаба. Он ставит Гельфанда выше Ленина, поскольку первый был «наставником и учителем» второго [293]. И вот этот «международный авантюрист» завязывает тесные отношения «со всемирным клубом международных банков», сам основывает «банки и торговые предприятия, ворочая гигантскими суммами» [294]. Как ему это удалось, с чьей помощью он стал своим человеком во «всемирном клубе международных банков», Бунич не разъясняет. Поэтому Парвус выступает у него как герой-одиночка, феномен которого может вызвать лишь удивление.
Г. Л. Соболев смотрит на Парвуса как на «бывшего социал-демократа, затем ярого шовиниста, дельца и афериста, нажившегося на военных поставках» [295].
Противоречивую характеристику дает Парвусу Волкогонов. С одной стороны, Парвус у него хотя и «темный», но «злодейски талантливый» человек, сыгравший «демоническую роль в российской истории» [296], а с другой – «второстепенное лицо» вообще и «доверенное платное лицо германских властей» в частности [297].
По словам А. С. Каца, «личность Парвуса весьма интересна, загадочна и достойна изучения, как и личность Ленина. Особенно в связи с его тайным влиянием на развитие революционной драмы» [298]. Парвус и Ленин – «великие люди» [299]. Что касается непосредственно Парвуса, то «это был коммерциально одаренный революционер, философски мыслящий коммерсант, политик, русско-немецкий социал-демократ, идеолог, пророк, журналист, издатель и любитель сладкой жизни» [300].
Таковы некоторые суждения о Парвусе историков, писателей и политических деятелей. Многое в этих суждениях нам представляется недостаточным. Нельзя простодушно воспринимать Парвуса как платного германского агента. Он был куда более самостоятельным и значительным, чем простой агент. Нельзя также рассматривать его как авантюрную сверхличность, действующую в одиночку, на свой страх и риск, по сугубо собственной инициативе. Подобный взгляд по меньшей мере наивен. За Парвусом стояли мощные и в высшей степени могущественные надмировые силы, замысел и план которых он, похоже, осуществлял.
