Кухня века - Похлебкин Вильям Васильевич

Индифферентно к еде Леонид Ильич никогда не относился. Конечно, он не был искушен в гастрономии, но на сером однообразном фоне столовской и казарменной еды он отличал простую домашнюю пищу, о чем он с ностальгией (отчасти немного искусственной) вспоминал даже в 60-х годах. «До сих пор вспоминаю ее (матери — В. П.) домашней выделки лапшу. Никогда такой вкусной не ел». Это довольно распространенное и крайне типичное для простых людей явление, когда они, привыкнув за длительное время к стандартизованной и безликой столовской еде, воспринимают любую домашнюю пищу как «необычно вкусную», хотя сущность этого вкусового эффекта заключается не в кулинарном искусстве приготовления, а в принципиальном отличии домашней еды от серийной столовской, которая абсолютно стандартизована и одинакова по вкусу независимо от места приготовления и от исполнителя.

В двадцатилетием возрасте Брежнев, во время кратковременного пребывания на работе в Белоруссии вдали от материнской домашней кухни, женился. Жена — Виктория Петровна, по национальности еврейка, с первых же дней совместной жизни наладила домашнее столование. С этого времени любимое домашнее блюдо Леонида Ильича — суп-лапша куриная, которую еврейские домохозяйки активно внедряли не только в своих семьях, но и в частных заведениях с нахлебниками (об этом я писал в первой части книги). С середины 30-х годов это блюдо стало одним из трех главных дежурных блюд и в диетических, и в обычных столовых СССР — щи, борщ, суп-лапша куриная.

Таким образом, кухня жены как бы продолжила и дополнила основные тенденции материнской кухни, и это было большим положительным фактором в жизни Леонида Ильича. Его семейные узы укрепились, в них не возникло трещины, и его «семейная лодка не разбилась о быт», как это часто случалось в те годы у многих его сверстников. Все это, безусловно, помогло благоприятному течению карьеры Брежнева. Роль сыграла, конечно, не кулинарная, не вкусовая, не гастрономическая сторона домашних обедов, а их чисто «организационное» значение. Леонид Ильич не был привередлив в еде. Его требования к пище ограничивались в ту пору чисто количественной стороной порций, а также частотой застолий в течение суток. Каких-либо особых гурманских претензий ему и в голову не приходило предъявлять ни столовым, ни Виктории Петровне.

В период работы в обкоме и горкоме во второй половине 30-х годов с количеством пищи все обстояло благополучно — в доме всегда были свиное соленое сало, соленые огурцы, квашеные капуста и кавуны, как было заведено на Украине. Такая закуска, разумеется, просто провоцировала на употребление водки, но в те времена делалось это келейно, в пределах дома и в праздники.

Всю войну Леонид Ильич находился на армейском довольствии, где особых разносолов не предвиделось. Правда, у 18-й армии на Северном Кавказе была возможность пополнить рацион своих солдат, а тем более офицеров, местными ресурсами — фруктами, ягодами, черноморской рыбой, а то и барашками, из которых получались обугленные, задымленные, но зато сытные шашлыки.

На Малой Земле временами бывало очень голодно, так как противник бомбил транспорт с продовольствием еще более ожесточенно, чем живую силу. Но все же южные условия во многом выручали, ибо можно было воспользоваться подножным кормом. «Целые подразделения посылали в лес собирать дикий чеснок», — вспоминает о таких моментах Леонид Ильич в своей брошюре «Малая Земля».

В последний год войны Брежнев, находясь в составе войск 4-го Украинского фронта, которые прошли через Карпаты в Чехословакию, несомненно, не упустил случая вплотную ознакомиться с чешской кухней и чешским пивом, тем более что короткое время после окончания войны он оставался начальником политуправления Прикарпатского военного округа. Эта должность и звание генерал-майора обеспечивали несравненно более высокий уровень кулинарного обслуживания и гастрономического разнообразия, чем это было когда-либо прежде у Брежнева. И наш «жизнелюб» не преминул активно воспользоваться такими возможностями. Оружие было, а в Карпатах водилась разнообразная дичь. Охотничьей страсти было не занимать. В результате то оленина, то кабаний окорок неизменно появлялись на генеральском столе в сопровождении, разумеется, местных вин — «Берегсасского», «Траминера» и доставляемого контрабандой из Венгрии «Токая». Так, кулинарно-гастрономический горизонт Леонида Ильича постепенно, но неуклонно расширялся.

Но в целом первый период, несмотря на то, что в течение его Брежнев прошел огромный карьерный путь — от сержанта до генерала и от кочегара до первого секретаря обкома партии, характеризовался примитивными кулинарными представлениями и такой же примитивной, ограниченной по своему гастрономическому содержанию едой. В значительной степени все же слишком часто это была не горячая, а закусочная еда. Так складывалось по условиям работы.

Об уровне пищевых понятий красноречиво свидетельствует одно его суждение в 1947 г., высказанное отнюдь не по поводу еды, но имевшее, так сказать, «пищевую» лексику для образности сравнения. На одном из совещаний партактива первый секретарь обкома Брежнев сказал: «Критика не шоколад, чтобы ее любить». Самому ему это очень понравилось, казалось верхом образности. Но так мог говорить лишь человек, имеющий крайне примитивные представления о пищевых продуктах. Считать шоколад верхом гастрономического наслаждения мог лишь шестилетний ребенок! Других «вожделенных» продуктов первый секретарь обкома, генерал, просто на знал: ни по вкусу, ни по названию!

Прорыв на более высокий кулинарно-гастрономический уровень произошел у Брежнева лишь в 1950 г., когда Леонид Ильич был неожиданно «переброшен» с полуголодной Днепропетровщины в Кишинев на место Первого секретаря ЦК КП(б) Молдавии.

Молдавия в ту пору считалась настоящим продовольственным раем. Уже в 1948 г. здесь был достигнут довоенный уровень производства. Основу экономики республики составляло сельское хозяйство, а оно не подверглось разорению в годы войны.

В отличие от всего Союза в Молдавии существовали прекрасные кулинарные традиции. Блюда национальной кухни — фаршированные перцы, мититеи, костицы, плечинты, не говоря уже о мамалыге, готовили здесь артистически в самых захудалых столовках.

Молдавские и еврейские повара, прошедшие еще румынскую школу и ориентирующиеся частично на французскую, частично на греческую кухню, прекрасно владели искусством изготовления не только национальных молдавских блюд, но и разнообразных кондитерских изделий европейской и турецкой кухни. Обилие винограда, кизила, чернослива, груш и яблок позволяло развивать плодово-консервную промышленность и виноделие. Домашнее столовое вино продавалось в Кишиневе прямо из бочек в нескольких торговых точках, и стакан вина стоил что-то около 12—14 коп. В цековской столовой повар-виртуоз готовил для первого секретаря, сразу оценившего разницу между кишиневскими блюдами и привычной ему до тех пор армейской пищей, индивидуальные, так называемые порционные блюда.

Кулинарно-гастрономический горизонт Леонида Ильича еще больше расширился. По сути дела, речь шла уже о новом качестве жизни, и жизнелюбие Леонида Ильича быстро приняло чрезвычайно активное направление — рыбалка на Днестре и Пруте, в устье и гирле Дуная, охота в Кодрах и на границе Молдавии с Северной Буковиной. Леонид Ильич не только вновь попробовал кабаний окорок и запеченную в тесте оленину, но и открыл для себя такие ранее незнакомые гастрономические прелести, как зернистая осетровая икра из Вилково, дунайская осетрина и малосольная сельдь.

Причина высокого уровня, которого достигло кулинарное искусство в Молдавии, была, в первую очередь, в сочетании обилия разнообразных продовольственных ресурсов и сохранения традиций турецкой и греческой кухонь, на базе которых веками развивалась национальная молдавская кухня. Наряду с городскими ресторанами для богатых людей и общепитовскими столовыми, в которых ассортимент блюд был попроще, подешевле, основную массу составляли специализированные столовые, изготовлявшие какое-нибудь одно кулинарное изделие. Так, при базарах обязательно были «Мамалыжные». Здесь готовили исключительно мамалыгу разных видов и сортов. В «Плечинтных» пекли изделия из вытяжного теста — плечинты и вертуты, в «Мититейных» делали блюда из мяса — мититеи, в «Кифтелучных» можно было заказать молдавские кифтелуце, еврейские котлеты или украинские битки, причем только из баранины.