Мир коллекционера - Рачков О. Г.

Пятидесятирублевая ассигнация образца 1785 года. Перечеркнуто при погашении в банке.

Вновь выпущенные деньги имели полный успех. Они упростили расчеты, облегчили хранение их и без ограничения разменивались банком на медную монету. Однако здесь уместно заметить, что простота рисунка и примитивность печатания ассигнаций привели к тому, что уже на следующий год на русском рынке в массовом количестве появились фальшивые дублеры и главным образом 75–рублевого достоинства, удачно переделанные из 25–рублевой ассигнации.

Фальшивые ассигнации почти невозможно было отличить от настоящих, в связи с чем уже в 1771 году выпуск ассигнаций в 75 рублей был прекращен, а в 1780 был запрещен ввоз и вывоз ассигнаций за границу ввиду того, что оттуда сплошным потоком шли фальшивые, но уже разных номиналов.

В 1786 году Екатерина II учредила вместо променго ассигнационный банк и обнародовала манифест, в котором «… самодержавною от бога данною властью»

обещала «святостью слова царского за нас и наших преемников Императорского Российского престола, что число банковых ассигнаций, выпущенных в обращение, никогда ни в коем случае не будет превышать 100 миллионов рублей».

Однако же вскоре после этого Екатерина II под предлогом недостатка в ассигнациях выпустила новую эмиссию, увеличившую сумму обращавшихся денежных знаков в два раза.

Ассигнации нового образца имели более сложные водяные знаки и рисунки и более совершенные текстовые надписи. Чтобы пустить их в широкое обращение, в этом выпуске появились ассигнации достоинством 5 и 10 рублей. Таким образом, вся серия новых ассигнаций состояла из пяти номиналов: 5, 10, 15, 50 и 100 рублей.

В дальнейшем свой первый указ Екатерина II подтвердила еще раз, однако «святость царского слова» вскоре же снова была забыта и выпуск ассигнаций был доведен до 157 миллионов рублей. Преемники же Екатерины довели выпуск ассигнования до такого количества, которое потрясло всю денежную систему самодержавной России. Например, Павел I за время своего царствования довел выпуск ассигнаций до 212 миллионов рублей, а Александр I пошел еще дальше, что кончилось банкротством ассигнационной системы вообще.

Систематическое падение курса ассигнаций привело к тому, что цены на промышленные товары и продукты сельского хозяйства стали расти, жизнь вздорожала, а государственный бюджет, который хотели выровнять путем налогового процесса и усиленного выпуска ассигнаций, стал сводиться, как правило, все с большим дефицитом.

Наконец очевидное банкротство заставило Александра I издать в 1810 году манифест, которым находящиеся в обращении ассигнации признавались государственным долгом. Их предлагалось погасить в самое короткое время специально созданной комиссии.

Царь обещал прекратить в дальнейшем их выпуск.

В этом же манифесте было объявлено обращение к купечеству о присылке своих представителей в директо–раты ассигнационных банков гг. Санкт–Петербурга, Москвы и Риги.

Этот документ говорил о том, что дворянское правительство, признав свою несостоятельность, готово было отдать свое детище — «Ассигнационный банк» — под контроль торгового капитала, но, так как вскоре после обнародования этого документа русское правительство получило тревожные известия о неизбежности войны с наполеоновской Францией, действие манифеста было приостановлено. Началась подготовка к войне.

В ночь на 12 июня 1812 года французы без объявления войны перешли русскую границу. Имея в первые дни численное превосходство, они 18 июня заняли г. Вильно.

Несмотря на упорные атаки, армия Наполеона не смогла взять Смоленск, и тогда был дан приказ поджечь город. Захватчики вошли в безлюдный, оставленный русскими Смоленск. И, как писал впоследствии адъютант Наполеона граф Сегюр, «…кровавая слава, дым которой окружал нас, была, казалось, единственным нашим приобретением».

Французы продолжали продвигаться к Москве, но в беспримерном по героизму Бородинском сражении силы противника были обескровлены — французы потеряли убитыми и ранеными около 59 500 человек. «Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно, — писал М. И. Кутузов. — Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю».

Из тактических соображений русское командование на военном совете в Филях решило временно оставить Москву без сражения во имя спасения армии, во имя спасения России. 2 сентября столица была занята французами. Наполеону не удалось поставить на колени русский народ. Бесславно и трагически закончился для него этот поход.

В дальнейшем, во время военных действий, русские в одном из штабов наполеоновских войск обнаружили ряд документов, красноречиво говоривших о том, что свою подготовку к походу на Россию Наполеон начал задолго до наступления. Один из этих документов свидетельствует, что еще весной 1812 года Наполеон отправил своему варшавскому банкиру фальшивые русские ассигнации на 20 миллионов рублей с заданием закупить на них продовольствие и фураж для французской армии.

После занятия Москвы фальшивые ассигнации печатались в штабе Наполеона на привезенном туда станке, который при бегстве из Москвы французы бросили в Кремле. Этот станок долгое время хранился в доме на Преображенском кладбище, но дальнейшая его судьба неизвестна.

Выпущенные Наполеоном фальшивки подделывались очень хорошо, и отличить их от подлинных можно было только по подписям. На русских ассигнациях одна или две подписи из трех делались от руки чернилами, а на фальшивках все они были печатные.

После изгнания Наполеона из России русский денежный рынок оказался страшно засоренным фальшивками как наполеоновской работы, так и отечественного происхождения. Это, конечно, подорвало доверие населения к ассигнациям вообще, тем более, что отличить фальшивку от подлинной было не так–то просто. Поэтому, естественно, что люди под всякими предлогами уклонялись брать ассигнации или принимали в крайнем случае, но неохотно и с большой опаской.

Изгнав французов со своей территории, русские войска, преследуя Наполеона, вступили в Пруссию и другие немецкие земли, где, покупая фураж и продовольствие у немцев, рассчитывались ассигнациями. Однако и здесь в скором времени население узнало о наличии в обращении фальшивых ассигнаций и также стало уклоняться принимать их.

Учитывая сложившуюся обстановку, русское командование издало на немецком языке объявление, в котором было сказано, что за ассигнации будут уплачены наличные деньги в звонкой монете в гг. Вильно, Гродно, Варшаве и Санкт–Петербурге, а также во всех променных кассах при армии. Когда же в этих кассах начался обмен ассигнаций на звонкую монету, то в первые же дни стало ясно, что оплатить такое огромное количество ассигнаций, какое ежедневно поступало в кассы, невозможно. Командование вынуждено было отдать новый приказ «выдавать вместо денег временные квитанции, подлежащие обмену на звонкую монету только на русской территории».

После этого приказа доверие к русским ассигнациям окончательно было подорвано и во избежание дипломатических осложнений в конце 1814 года появился еще один приказ. В нем уже говорилось, что выданные квитанции будут оплачиваться на 1/3 наличными деньгами, на 1/3 векселями сроком на 9 месяцев и на 1/3 векселями сроком на 18 месяцев.

В 1815 году русское правительство разработало план оздоровления финансов и в 1817 году создало еще одну специальную комиссию по погашению государственных долгов. В распоряжение этой комиссии ежегодно стало передаваться 30 миллионов рублей наличными и 30 миллионов рублей облигациями займов.

Работа комиссии, начавшаяся в 1818 году, закончилась в 1822. За это время было выкуплено и уничтожено подлинных и фальшивых ассигнаций на сумму 229,3 миллиона рублей, однако и после этого в обращении все еще оставалось невыкупленных ассигнаций на сумму около 600 миллионов рублей.