Записки из скорой помощи - Шляхов Андрей Левонович

– Так ей Прыгунов и даст сманивать людей! Не забывай, что он не только заведующий шестьдесят четвертой подстанцией, но и региональный директор.

– Все равно это говорит многое о ее отношении к тебе.

– И два выговора тоже? Как ты их обоснуешь?

– Первый – очень просто. После того как ты отказался от предложения стать старшим врачом, а зная тебя, Вова, я уверен, что ты сделал это по-хамски, она, разумеется, обиделась. И то, что ты позволил себе «принять на грудь» на подстанции, расценила как брошенный ей вызов. Точнее – как плевок в лицо. Что, мол, хочу, то и делаю. Ты ущемил ее самолюбие, а этого люди обычно не прощают. Особенно тем, кого любят.

– Вся радость – в прошлом, в таком далеком и безвозвратном, – негромко начал читать по памяти Данилов, – А в настоящем – благополучье и безнадежность. Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном, любви и страсти; – его пленяет неосторожность… Устало сердце от узких рамок благополучья, оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи… Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучьи, оно трепещет такою скорбью, все в гипсе лени…

– А жизнь чарует и соблазняет, и переменой всего уклада семейных будней влечет куда-то! – подхватил Полянский. – В смущеньи сердце: оно боится своей изменой благополучье свое нарушить в часы заката. Ему подвластны и верность другу, и материнство, оно боится оставить близких, как жалких сирот… Но одиноко его биенье, и нет единства… А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт…

Северянин был одним из их любимых поэтов. Скорее даже – самым любимым.

– Ты никогда не задумывался о том, сколько тебе лет? – вставая из-за стола, спросил Полянский.

– Иногда я забываю дату рождения и тогда заглядываю в паспорт, – отшутился Данилов.

– Пойду сварю еще кофе, – хозяин поставил на поднос пустые чашки. – И буду очень признателен, если в мое отсутствие ты не придумаешь нового надругательства над мебелью.

– Что ты! Что ты! – Гость в ужасе замахал руками. – Я способен надругаться над чувствами, но над мебелью – никогда!

– Надеюсь! – Полянский ушел.

– Странные мы с тобой люди, – услышал он от Данилова по возвращении. – Сидим тут два здоровых мужика, пьем кофе, читаем стихи, меня уже на скрипке поиграть потянуло. Словно два старых хрыча или два богемных гея…

– Нет чтобы пяток девок пригласить и оттянуться по полной! – поддержал Полянский. – Так, чтобы как минимум полгода, бегая к венерологу, было что вспомнить!

– Да уж! – вздохнул Данилов и покосился на четыре полки, висевшие на стене импровизированной лесенкой.

Полочки были густо заставлены коробочками с dvd-дисками.

– «Сукияки джанго»? – перехватив его взгляд, предложил Полянский.

– Лучше «Однажды в Америке», – попросил Данилов.

Сошлись на «Криминальном чтиве».

– Я сделаю еще одну попытку, – ни с того ни с сего сказал Данилов, наблюдая за тем, как Миа Уоллес танцует под «Girl, you’ll be a woman soon».

– Какую? – не отрывая взгляда от экрана, спросил Полянский.

– Последнюю! – ответил Данилов. – Чтобы всю оставшуюся жизнь не упрекать себя ни в чем. Только дождусь подходящего момента…

– Не жди очень долго, – посоветовал Полянский. – Лет в семьдесят ты будешь представлять интерес разве что для патологоанатома.

– Я дождусь подходящего момента! – повторил Данилов. – И тогда все станет на свои места.

– А если – облом?

– Тогда я женюсь на Юле Чанцевой. Заведу с ней кучу детей и одного назову Игорем. В твою честь!

«Врачебный» роман Данилова с Чанцевой давно сошел на нет, поскольку обеим сторонам не захотелось подкидывать дров в угасающий костер страсти, но тем не менее они, по старой привычке, нередко флиртовали друг с другом. Невинный флирт – залог крепкой дружбы между мужчиной и женщиной.

– Я проникся! – рассмеялся Полянский. – Еще никто не говорил мне, что собирается в мою честь назвать своего сына! Осталось немногое – уговорить эту самую Юлю Чанцеву выйти замуж за такого мизантропа, как ты!

Глава тринадцатая. Криминал

– Сотрудникам «скорой помощи» в своей работе нередко приходится встречаться с различными, так называемыми, криминальными происшествиями. К ним относятся отравления, взрывы, нанесения телесных повреждений, дорожно-транспортные происшествия, самоубийства…

Монотонный голос старшего врача навевал сон, тем более что и рабочая ночь выдалась обычная – без сна и отдыха.

– Нередко прибывая на место происшествия первыми, сотрудники «скорой помощи» сталкиваются с фактами, имеющими очень важное значение для судебно-следственных органов, – Лжедмитрий многозначительно поднял к потолку указательный палец правой руки и потряс им. – Поэтому все вы должны проявлять бдительность и уделять внимание любым деталям, даже самым незначительным!

– Зачем нам это? – доктор Бондарь повертел лысой башкой, призывая коллег согласиться с его словами. – Орденов все равно не заслужим!

– Виктор Георгиевич! – призвал его к порядку Лжедмитрий. – Итак, по прибытии на место происшествия необходимо, разумеется после осмотра пострадавшего и оказания ему необходимой помощи, уточнить обстоятельства случившегося, записать фамилии очевидцев и их адреса…

«Сейчас! Разбежался! – подумал Данилов. – Пусть этим милиция занимается…». Данилов знал, что задерживать бригады, отработавшие смену, для проведения дурацких занятий никто из администрации не имеет права, но качать права было лень. Проще отсидеть пятнадцать минут – старший врач не любил долгих лекций – и просвещенным уйти домой.

– Полученные сведения необходимо сразу же записать в карте вызова…

– В какой графе? – задавая вопрос, Старчинский совсем по-ученически поднял вверх руку.

– В графе «Примечания», – пояснил старший врач. – Или непосредственно после статуса и лечения. Полагаться на память не следует, так как она часто нас подводит. Полученные сведения следует сразу же после оказания помощи пострадавшему передать в милицию, отметив в карте вызова, кто именно – фамилия, звание, должность – и в какое время принял сообщение.

– Вообще-то этим должен заниматься Центр! – не вставая, высказался многоопытный фельдшер Малышков. – А именно – старший диспетчер оперотдела.

– Можно передать сведения на Центр, – согласился старший врач. – Главное – передать их, не дать им пропасть. Продолжим… По прибытии на место происшествия всем вам следует помнить о том, что многие находящиеся там предметы могут в дальнейшем стать объектами исследования судебной экспертизы. Поэтому не следует без надобности трогать или переставлять их, а так же, например, перемещать труп, менять его положение, вытирать пятна крови с поверхностей и тому подобное.

– Интересно – как, не касаясь тела, можно понять, что перед тобой труп? – снова подал голос Бондарь.

«Вот ведь кретин! – рассердился Данилов. – Только задерживает всех своими тупыми репликами!»

– Конечно же если врач не уверен в смерти пострадавшего, то он обязан оказать ему помощь, даже если для этого придется изменить положение тела и каких-то предметов, – пояснил очевидное старший врач. – Если же смерть пострадавшего не вызывает сомнений, то ни в коем случае не следует даже дотрагиваться до тела! Всем ясно?

– Ясно! – ответила за всех старший фельдшер Казначеева.

– Вы всегда должны строго контролировать свои действия на месте происшествия и быть предельно внимательными, чтобы ненароком не уничтожить важные следы. Так, например, при снятии повешенного петлю не следует развязывать – ее разрезают.

– Не всякого повешенного удастся снять без лестницы, – заметил фельдшер Язов. – Вон мы с Федулаевым месяц назад выезжали на повешение. Мужик к перилам четвертого этажа веревку привязал, петлю на шею надел и вниз с балкона спрыгнул. Нарочно или случайно веревку подобрал по длине так, чтобы перед соседями с третьего этажа раскачиваться. Как его прикажете снимать? На перилах балансировать? Мы пожарных вызывали…

– Вы поступили правильно, – одобрил Лжедмитрий. – Вам ни в коем случае не следует совершать потенциально опасные для вашей жизни и здоровья действия, предоставив это соответствующим службам…