Воспоминания бывшего секретаря Сталина - Бажанов Борис

— «Благодарю вас, Генрих», — отвечает Каменев (это из Шекспира); «И известно, чем это кончилось» (это из Каменева). В конце концов решено не запрещать пьесу, но оказать нужное давление, чтобы она была снята с репертуара.

В области интриг, хитрости и цепкости Каменев совсем слаб. Официально он «сидит на Москве» — столица считается такой же его вотчиной, как Ленинград у Зиновьева. Но Зиновьев в Ленинграде организовал свой клан, рассадил его и держит свою вторую столицу в руках. В то время как Каменев этой технике чужд, никакого своего клана не имеет и сидит на Москве по инерции. Мы скоро увидим, как он её потеряет (вместе со всем прочим).

Ольга Давыдовна руководит ВОКСом — обществом культурной связи с заграницей — местом, где даются субсидии выезжающим для подкормки за границу советским литераторам (доверенным, типа Маяковского и Эренбурга) и приезжающим подкормиться и восхититься советскими потемкинскими деревнями заграничным литераторам и прочим «деятелям культуры» пореволюционнее. Учреждение имеет вид большой театральной постановки. Ольга Давыдовна с ней справляется успешно.

Из остальных членов Политбюро ни Рыков, ни Томский лидерами не являются и на лидерство не претендуют. Алексей Иванович Рыков до революции вёл подпольную работу в России, был и с Лениным в эмиграции. После революции он стал министром внутренних дел, но эта работа явно не для него: революции нужна Чека, стенка, «Алмаз». Рыков же человек мирный, толковый и способный технократ. Он становится председателем Высшего Совета Народного Хозяйства, а после смерти Ленина номинальным главой правительства. У него есть слабость: он любит выпить. Население, впрочем, называет водку «рыковкой». Это его обижает. Выпивши в тесном кругу советских вельмож, он говорит, заикаясь как всегда: «Не п-понимаю, почему они называют её р-рыковкой?» Ни особенных талантов, ни особенных недостатков у него нет. Здравый смысл есть несомненно. Он его и погубит, когда Сталин затеет свою кошмарную коллективизацию. Несмотря на свою умеренность и осторожность, Рыков не может согласиться с таким разгромом деревни и сельского хозяйства. Тогда он вступит на путь оппозиции, а при Сталине этот путь ведёт в лубянский подвал; туда он и придёт в 1938 году после всех унизительных комедий, которыми Сталин наслаждается при истреблении своих жертв.

Миша Томский стоит во главе советских профсоюзов. В ЦК он входит с 1919 года, в Оргбюро — с 1921-го, в Политбюро — с 1922-го. Он принадлежит к числу осторожных цекистов, в борьбе за власть участия не принимает, переходит на сторону победителей (когда победители уже вполне ясны). У него есть слабое место — он глохнет, слышит плохо, на заседаниях Политбюро по особенно интересующим его вопросам становится перед самым оратором, чтобы слышать то, что он говорит. Он бесцветен, как бесцветно в советской системе представляемое им учреждение. Хотя он вовремя переходит на сторону Сталина, придёт момент, когда он начнёт стеснять Сталина самим фактом, что он старый член Политбюро ленинских времён, знающий всё о Сталине, и, несмотря на все внешние признаки подчинения, в душе никаких качеств за «великим и гениальным» вождём не признающим. И хотя Томский будет стараться держаться в стороне от оппозиционной шумихи, наступит момент (1936), когда Сталин решит, что пора ликвидировать и его. Впрочем, он по обычному пути сталинских жертв не пойдёт — когда придут его арестовывать, он предпочтёт застрелиться.

Николай Иванович Бухарин — один из самых способных членов Политбюро. Лицо редькой, живой, остроумный, он привлекает в партии все симпатии. Даже Ленин в «завещании» называет его «любимцем» партии. Он тоже давний большевик, общался с Лениным за границей, но умудрился не очень погрязть в интригах и мелкой закулисной борьбе. Он — прежде всего и больше всего человек пера. Журналист, публицист. Главный редактор «Правды» — центрального органа партии, он превратил её в газету, постоянно задающую тон по всей линии руководства. Член ЦК он давно, но кандидатом в члены Политбюро стал лишь после десятого съезда в 1921 году. Тогда он был избран третьим кандидатом в Политбюро. Но в следующем году после съезда он стал уже первым кандидатом, и так как с этого времени Ленин практически из Политбюро выбыл и на заседаниях отсутствует, то Бухарин участвует в работе Политбюро как полноправный член. В 1924 году после смерти Ленина он станет членом Политбюро.

В партии распространена неверная характеристика Бухарина как схоласта и догматика. На самом деле он совсем не догматик и совсем не теоретик. Впервые два года коммунизма, веруя (как и все прочие вожди), что строится новое коммунистическое общество, он, обладая хорошим пером вульгаризатора, написал труд с изложением всех марксистских благоглупостей «Экономика переходного периода» а затем вместе с Преображенским очень популярную «Азбуку Коммунизма», по которой вся партия, и в особенности новая партийная молодёжь учились коммунизму. В сущности, в этих книгах написано то, что в это время говорили и другие вожди, до Ленина включительно. Но когда обозначился быстрый крах коммунизма и Ленин должен был сделать НЭПовский поворот, остальные вожди вышли из этой истории с тем преимуществом, что они таких трудов не писали, а Бухарина и его скороспелое коммунистическое общество пришлось дезавуировать и даже эти две книги втихомолку скупать, собирать и уничтожать. А к Бухарину приклеили этикетку увлекающегося теоретика и догматика. На самом деле ему просто не повезло. Профессия его — писать. То, что другие думали и говорили, он писал. То, что делалось, изменили, а «то, что написано пером, того не вырубишь топором». И оппозиционеры грубо острят: «Замечательное у нас Политбюро: два заикало (это Молотов и Рыков, оба заикаются), один ошибало (Бухарин) и один вышибало (это, конечно, товарищ Сталин).»

Между тем, Бухарин человек умный и способный. На заседаниях Политбюро никаких марксистских глупостей он не произносит, а наоборот, выступает толково и дельно. И дело говорит, и острит, и мыслию играет. Что он умело скрывает, это глубину своих стремлений к власти. Здесь он ленинский ученик, и ленинская школа не прошла для него бесследно. Но в настоящем периоде, когда всё решается взятием в руки партийного аппарата, у него никаких шансов, кроме того, чтобы быть на вторых ролях и участвовать в верхушечных партийных интригах. Во всяком случае, первый трудный выбор (между Зиновьевым и Сталиным) удаётся ему легко — он проходит это узкое место с успехом — в лагере победителя.

В Институте Красной профессуры, который Представляет собой резерв молодых партийных карьеристов, чрезвычайно занятых решением проблемы, на какую лошадь поставить, большинство склоняется в сторону Бухарина. Он импонирует своей талантливостью. Троцкий тоже талантлив, но он явно бит. Зиновьева не считают вождём, к Сталину не питают никакого ни уважения, ни доверия. Вокруг Бухарина образуется группа молодых, довольно культурных и часто способных членов партии. В течение нескольких лет, пока Бухарин близок к вершинам, из них будут щедро черпаться те кадры, где нужна некоторая культурность: отсюда выйдут и заведующие Агитпропом и Отделом Печати ЦК, и редакторы «Правды», и руководители советской истории философии и т. д. Это Стэн, братья Слепковы, Астров, Марецкий, Стецкий, Карев, Ломинадзе, Поспелов, Митин и другие. Оппозиция называет их презрительно и собирательно «Стецкие-Марецкие». Несколько лет они будут задавать тон в печати, но с падением Бухарина последует их безжалостная чистка, и в 1932 году большинство их будет исключено из партии, а в 1937 — 1938 расстреляно.

Не приняв сторону Зиновьева в решающей борьбе 1925 — 1926 годов, Бухарин вознаграждается тем, что он становится во главе Коминтерна вместо Зиновьева. Для Сталина это назначение — временное. Сталину неприятно, что во главе Коминтерна стоит русский член Политбюро: формально Коминтерн ведь как будто бы высшая инстанция мирового коммунизма и формально стоит над Сталиным. Скоро Бухарин будет заменён послушным Молотовым и, наконец, болгарином Димитровым.