Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа - Келер Петер

Двух религиозных авторов не интересовали ни экология, ни разрушительная человеческая гордыня: они хотели провести параллель между мифами индейцев и своей верой в спасение через второе пришествие мессии — Иисуса Христа — и воспользоваться стремлением к духовности коренных американцев в интересах их евангелизации. В том же духе выдержан фильм Теда Перри Ноте («Дом», 1972): индийско-христианскую легенду подхватила продюсерская компания Southern Baptist Convention (Южная баптистская конвенция) и, как ни удивительно, вложила в уста вождю Сиэтлу.

Как ни появился миф, сколь бы сложен ни был его путь, отсюда он начал свое триумфальное шествие по миру.

С 1973 года суммарный тираж книги «Речи вождя племени Южного моря Туиавии из Тивеа» превысил полтора миллиона экземпляров. «Речи» переведены на многие языки, начиная с датского и заканчивая финским и японским. А ведь впервые книга вышла в 1920 году. И называлась она «Папалаги». То есть широкая общественность на протяжении 50 лет игнорировала эту книгу и ровно до тех пор, пока ее не открыло немецкое экологическое движение. «Папалаги» просто пышет ненавистью к современной цивилизации, к городу, где современный человек живет в «каменных коробках», к обожествляемым людьми деньгам, к излишеству во многих вещах, благодаря которому человек становится чужд жизни и труду, ведь «он ест рыбу, но никогда не ловит ее, он ест фрукты, но никогда не срывает плоды с дерева». Потому что другие люди берут на себя ловлю рыбы или собирание плодов — люди, по профессии обязанные заниматься этим изо дня в день. Короче говоря, «Папалаги» — что на самоанском языке означает «разрушитель небес, белый» — живет абсолютно неправильно. Книгу хорошо приняли в среде адептов альтернатив, защитников окружающей среды, тем более что на контрасте с резкой критикой «Папалаги» был показан идеал настоящей, близкой к природе жизни не испорченного племени Южного моря. И идеал, столь отдаленный географически, что его фантастический образ невозможно разрушить опытным путем.

Но это все поэзия, а не проза реальности. На самом деле автор «Папалаги» не вождь одного из племен Южного моря, а предполагаемый переводчик и издатель его излияний Эрих Шойрман. В 1914 году Шойрман отправился в немецкую колонию на Самоа, чтобы собрать материал для рассказа о Южном море. В 1915-м он покинул архипелаг из-за Первой мировой войны и уехал в нейтральные США, где в 1917-м был арестован как гражданин вражеского государства. В 1918 году вернулся в Германию.

Он недолго оставался с племенем, потому не уловил, что самоанцы не выражаются таким цветистым языком, каким провозглашает свои идеи предполагаемый вождь. Также Шойрман не полез в дебри размышлений об отсутствии у самоанцев цивилизации. Оказалось, и деньги, и технические приборы им вполне знакомы.

Шойрман приодел критику цивилизации в чужеземный наряд, чтобы та смотрелась правдоподобнее и авторитетнее. Способ законный, хотя, как правило, он подразумевает раскрытие литературного хода.

В случае с «Папалаги» имеет место плагиат, ведь идеи и мотивы украдены.

Еще в 1912–1913 годах писатель и морской офицер Ганс Пааше в издании «Авангард. Журнал для немцев нашего времени» по образцу «Персидских писем» Монтескье в шести частях описал Die Forschungsreise des Afrikaners Lukanga Mukara ins innerste Deutschland («Исследовательская поездка африканца Луканга Мукара в глушь Германии»). Он резко прошелся по образу жизни, общественному порядку и колониализму белых.

Лишь после смерти автора, через год после выхода «Папалаги», все шесть частей появились в виде книги. Шойрман, вероятно, надеялся не попасться, когда брал исходный материал из журнала. Удача оказалась на его стороне, как и успех, в чьем блеске померк оригинал. Начиная с 1976 года и заканчивая 2009-м, книга Ганса Пааше (который, к слову, как пацифист и социалист был казнен солдатами рейхсвера в 1920 году) неоднократно публиковалась, но не имела такого успеха, как романтически лживый «Папалаги».

Истории из истории — 2

Искусство возможного от Бисмарка

Полтора столетия назад Отто фон Бисмарк сформулировал принцип политики так: «Политика есть искусство возможного». Когда представлялся шанс, он без угрызений совести использовал возможность манипулировать реальностью. Ярчайший пример — знаменитая Эмсская депеша, благодаря которой Бисмарку удалось обвинить Францию в развязывании войны 1870–1871 годов.

Отношения между немецкими государствами и французской империей оставались напряженными в течение десятилетий. Кризис достиг апогея, когда в 1870 году принцу Леопольду фон Гогенцоллерн-Зигмарингену предложили испанскую корону. Наполеон III вмешался, поскольку не желал, чтобы Франция оказалась в прусско-испанских клещах. И успешно: 12 июля 1870 года князь Карл Антон фон Гогенцоллерн-Зигмаринген снял кандидатуру сына. Находившийся в Эмсе прусский король Вильгельм I, глава дома Гогенцоллернов, заверил французского посла графа Винсента Бенедетти, что не претендует на испанский престол, тем самым предотвратив, как казалось, угрозу войны. Бисмарка такое положение дел не устроило. Вскрыв телеграмму, в которой Генрих Абекен, советник Вильгельма, сообщал о переговорах, Бисмарк подправил текст так, что создалось впечатление, будто французский посол вызывающе держался по отношению к прусскому королю и тот резко его выпроводил. Вопреки дипломатическому этикету Бисмарк предоставил подделанную телеграмму прессе. Это произвело желаемый эффект. Немецкая пресса обрадовалась отказу французским националистам. Гордость тех была уязвлена, и они бушевали в парламенте и в газетах. У французского правительства не осталось выбора — 19 июля Франция объявила войну, выступив в глазах всего мира агрессором.

Расчет Бисмарка касался и других целей. С началом войны южногерманские государства Баден, Бавария, Гессен-Дармштадт и Вюртемберг присоединились к Пруссии и после победы над Францией стали фундаментом Германской империи. Бисмарк работал над этим много лет. До событий 1870–1871 годов Пруссия уже провела две успешные кампании, выиграв войну с Данией в 1864-м и с Австрией в 1866-м.

Реальный политик осознал возможность и претворил ее в жизнь. Точно так же спустя восемь лет Бисмарк воспользовался шансом подавить набиравшее силу рабочее движение. 21 октября 1878 года приняли исключительный закон против социалистов, запрещавший все социал-демократические, социалистические и коммунистические союзы, собрания и печатные издания. А все благодаря мастерству Бисмарка, который с 1871 года занимал пост канцлера и вешал общественности лапшу на уши.

С биржевого краха 1873 года начался экономический кризис, связанный с ростом цен. Крупные землевладельцы и промышленники боялись забастовок и беспорядков. В их же интересах было запретить социал-демократов и обезвредить других подстрекателей. Социал-демократы, пропагандировавшие революционные идеи, на деле оказались ручными.

И тут случилось следующее. 11 мая 1878 года в Берлине водопроводчик Макс Хедель дважды выстрелил в императора Вильгельма I, когда тот проезжал в коляске по улице Унтер-ден-Линден. Император не пострадал, Хеделя схватили. Бисмарк, увидев свой шанс, в тот же день телеграфировал государственному секретарю Бернхарду Эрнсту фон Бюлову: «Не следует ли воспользоваться покушением, дабы немедленно выступить против социалистов или их органов печати?» Канцлеру не помешало то, что Хеделя исключили из Социалистической рабочей партии, как тогда называли СДПГ, и то, что Хедель вступил в Христианско-социальную народную партию, возглавляемую антисемитом Адольфом Штёккером, придворным богословом. Попытайся кто найти логику в действиях этих людей — его бы на смех подняли.

Рейхстаг отклонил предложенный закон. Либералы и католики тоже не одобрили. На помощь Бисмарку пришел случай: 2 июня 1878 года произошло еще одно покушение на императора. Карл Эдуард Нобилинг, безработный ученый, дважды выстрелил в монарха со второго этажа дома на Унтер-ден-Линден, 18 и ранил его в голову, руку и спину. Преступник выстрелил себе в голову, но, прежде чем умереть, поразмыслив, признался, что был социал-демократом. Признание было ложным, Нобилинг не состоял в партии. Однако Бисмарк воспользовался фейковой новостью, уверенный, что теперь-то либералы закон не отвергнут. И даже будто бы произнес: «Попались вы, ребята. Припру вас к стенке так, что завизжите».