Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
С Гителем Николая Ивановича познакомила Лисовская. Немец отрекомендовался начальником хозяйственного отдела рейхскомиссариата, а Кузнецов – офицером вермахта Паулем Зибертом. Перед Зибертом предстал фашист с приплюснутой головой и округленным лицом (убийственное определение фашиста! – Б. С.). По верхней тонкой губе ниточкой пробегали усики. Гительлюбил хвастать своими похождениями. Особенно трагично звучал его рассказ о бесстрашном бое с русскими и его пленении.
– Несчастный! – сочувствовалаЛидия Ивановна. – Как же вам удалось выбраться из того ада?
– Любовь к фатерлянду, моя милая.
В действительности все происходило иначе. Гитель трусливо сдался в плен и немедленно объявил о своей принадлежности к Коммунистической партии Германии. Он пустил в ход и такую версию, будто по заданию центра вошел в доверие приближенных Эриха Коха и не раз информировал подполье о готовящихся фашистами акциях против мирного населения. Из плена он бежал. Милостью Эриха Коха Гитель стал начальником отдела при рейхскомиссариате Украины…
Как только Кузнецов ушел, Гитель изменил тон и нелестно отозвался о чванливом и заносчивом офицере. Он не постеснялся повторить версию о подозрительной личности Зиберта. Уж слишком долго находится он в командировке в Ровно! Лидия Ивановна рассмеялась:
– В данном случае вами руководит чувство зависти, обыкновенной мужской зависти!
– Нет, нет, милая моя. Мной руководит только солдатский долг.
– И чего это вдруг, с первой встречи заподозрить в нем шпиона?
– Милая моя, не с первой…
Теперь Гитель понял, как он глупо проболтался, и недоверчиво посмотрел на Лисовскую. Он наполнил рюмку и залпом выпил ром.
– Хочу верить, милая моя, о моем откровении никто не узнает! Ни гу-гу!
– Помилуй бог! Избавьте меня от подозрений, я далека от таких поступков!
– И даже ваш…
– Тем более Пауль Зиберт!
«… – Время было позднее, Гитель собрался, но попросил разрешения прийти ко мне. Вот, пожалуй, и все, если не считать его противных сентиментальностей, – заключила Лисовская. – Передайте Николаю Ивановичу мое мнение: Гитель опасен для всех нас. Поэтому… В общем, подумайте совместно».
И Кузнецов, по словам Струтинского, решил последовать совету своего агента – Лисовской. Брать Гителя решили на квартире другого агента – голландца Хуберта Гляза, сотрудника рейхскомиссариата. Николай Иванович заключил: «Пожалуй, самый подходящий адрес. При встрече со мной голландец сказал: если вам нужен будет человек для риска, вспомните обо мне. Вот и вспомнил».
Струтинский тут же несколько противоречит себе, уверяя, будто сначала Гителя собирались брать на квартире подпольщиков супругов Стукало, но у их дома неожиданно оказались посторонние люди, и пришлось переключиться на квартиру Гляза как запасной вариант.
На следующий день обер-лейтенант Зиберт заглянул к Лисовской и застал там Гителя. Он предложил майору от Лисовской пойти вдвоем «по девочкам». Гитель воодушевился: «Вы, Зиберт, кудесник! Вслед за необыкновенным ромом вы предлагаете красавиц! Как можно отказаться? Разумеется, едем!»
Струтинский далее вспоминает:
«Мы подъехали к дому Хуберта Гляза. Зиберт и Гитель вошли в квартиру, я последовал за ними с бутылками рома и коньяка.
– А где же девушки? – недоумевал Гитель.
– Не спешите, мой друг, они еще заняты туалетом, скоро появятся во всем своем ослепительном блеске. Вино! – скомандовал Зиберт.
Я подал отличное французское вино, предварительно вытерев бутылку влажным полотенцем. Два хрустальных бокала красиво искрились. Гитель взял бутылку, приподнял брови и удовлетворенно подморгнул:
– Очень хорошо!
После второго бокала я подошел к Зиберту и заботливо предложил освободиться от ремней: «Ведь они стесняют!» Николай Иванович снял ремень вместе с кобурой и облегченно вздохнул. В кармане брюк лежал запасной вальтер.
– Разрешите? – вежливо обратился я к Гителю. Немец, правда с меньшим энтузиазмом, тоже снял ремни с кобурой. Я повесил их на вешалку на виду у гостей…
Я сел за стол вместе с другими. Это обстоятельство возмутило Гителя. Как так! Рядовой солдат, а ведет себя как равный! В тот момент, когда я отвечал на вопросы Гителя, взбудораженного моим бестактным поведением, Кузнецов зашел за его спину, моргнул мне и с силой навалился на гестаповца. Я тут же ринулся на помощь, заломил руки фашиста за спину. Подоспел и Хуберт Гляз. Он воткнул в рот хрипевшему Гителю кляп. Фашист понял свое безвыходное положение и с выпученными от страха глазами замотал головой, подтверждая свою готовность пойти на все условия, лишь бы ему сохранили жизнь».
Теперь Кузнецов начал с майором «задушевную» беседу:
"– Слушайте, Гитель. Скажите правду, что вы знаете о немецком офицере, которого заподозрили в сотрудничестве с иностранной разведкой?
Гитель потрясенно молчал.
– Если вы не хотите говорить, я не настаиваю, – ласково продолжал обер-лейтенант Зиберт. – Тогда вы умрете без покаяния.
– Нет, нет! – в отчаянии заорал майор, взывая к чувству расовой солидарности. – Вы немец и не совершите преступления против немца!
– Говорите! – великодушно разрешил Кузнецов.
– О вас, обер-лейтенант, я знаю, только одно: вы очень часто приезжаете в Ровно и неизвестно откуда. Меня это заинтересовало, ведь если бы вы подольше были на фронте, я бы свободнее себя чувствовал в… обществе Лидии Ивановны…
– Кому вы сказали о своих подозрениях? – поинтересовался Кузнецов.
– Только… Только Лидии Ивановне. Я сам хотел с вами разобраться. Но свои намерения, как видиге, не выполнил».
Под конец у Струтинского противники говорят патетически:
"– За меня отомстят! Кузнецов заметил:
– Поздно. Мы выполняем приговор народа!» Гителя пристрелили, затолкали тело в брезентовый мешок и утром зарыли на огороде.
Версия Струтинского отличается от версии Медведева тем, что главным мотивом действий Гителя выступает не стремление войти в связь с английской разведкой через ее агента Зиберта, а ревность к этому Зиберту. Но и в этом случае действия майора выглядят нелепо. Если он настороженно относился к обер-лейтенанту как к сопернику и к тому же подозревал его в шпионаже, то почему так легкой даже с воодушевлением принял приглашение Зиберта ехать в незнакомое место, да еще в одиночку? А избавиться от соперника Гитель мог очень легко и безопасно: доложить начальству о своих подозрениях, оно бы запросило Берлин, и вскоре бы выяснилось, чго ПаульЗиберт в кадрах вермахта не числится. Ему – пуля в застенке СД, а Гителю – медаль или даже Железный крест за бдительность! Чем плохо! Так нет, майору, хоть и был он, по уверениям Струтинского, из робких, захотелось вдруг рискованных приключений – и поплатился головой.
Струтинский приписывает Гителю еще и двурушничество в советском плену, чтобы лишний раз показать подлую натуру майора и убедить нас: этого фашиста было бы грех не вывести в расход. Но вот, в отличие от Медведева, он ничего не говорит о связи Гителя с судьей Функом, поскольку называет майора начальником хозяйственного отдела рейхскомиссариата. Между тем, думаю, тут Медведев не фантазирует. Именно в близости Гителя к Функу и было все дело. Вероятно, майор хорошо знал привычки и распорядок дня судьи, его апартаменты, и понадобился готовившим покушение на судью партизанам всего лишь в качестве «языка». Получив необходимые сведения, Кузнецов и Струтинский Гителя прикончили. Вряд ли майор имел какое-то отношение к контрразведке, да и в советском плену, скорее всего, не был. Ну как, скажите, удалось ему из лагеря немецких военнопленных под Красногорском добраться до Ровно?
Вероятно, с тою же целью, что и Гителя, при похищении генерала Ильгена Кузнецов и его товарищи прихватили с собой и личного шофера рейхскомиссара Пауля Гранау. Видимо, рассчитывали получить у него подробные сведения о маршрутах поездок и распорядке дня шефа. Затем шофера Коха постигла та же участь, что и Гителя. Граунау пристрелили вместе с Ильгеном, а трупы зарыли на хуторе между селами Новый Двор и Чешское Квасилово.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
