Если бы Гитлер не напал на СССР… - Кремлев Сергей

— Да… Англия… Я хотел бы жить с ней в мире и не предполагал, что такой мелкий повод, как спесь поляков, приведет Германию и Британию к войне, — признался Гитлер.

— Вряд ли дело лишь в спеси поляков, — заметил Сталин. — Тут причины посерьёзнее…

— А знаете… — Жданов споткнулся на том, как обращаться сразу ко всем: и «господа» не подходит, и «товарищи» не то, и, так и не подобрав ничего, просто продолжил: — Мне недавно попалась в руки книга некоего Мэнли Холла из Калифорнии, изданная в Сан-Франциско в конце двадцатых годов… О масонской, кабалистической и прочей мистической философии… Толстенный фолиант, но там есть удивительные вещи…

Фюрер к таким моментам всегда был чуток и с интересом спросил:

— Например, герр Жданов?

— Он там анализирует прямую и обратную стороны Великой Печати США и усматривает в ней массу масонской символики на основе числа тринадцать… И утверждает, что рисунок печати, принятый конгрессом, объясним лишь при рассмотрении его как эмблемы масонского братства… Тринадцать звёзд, по тринадцать букв в девизах, тринадцать стрел в лапе орла, Всевидящее око и так далее.

— На банкноте в один доллар та же символика, — тут же напомнил Риббентроп.

— Это очень интересно, герр Жданов!

— Но более того, господин Гитлер… Этот Холл пишет также, что дело не только в том, что многие из основателей Соединённых Штатов были масонами, но что им помогали секретные и августейшие организации в Европе с целью создания этой страны со специальной целью, известной лишь немногим избранным…

— Теперь эта цель известна уже многим, — буркнул фюрер. — И эта цель — делать деньги на Европе.

— И не только на Европе, — уточнил Молотов.

— Ленин писал после империалистической войны, — вздохнул, вспомнив незабвенного вождя, Сталин, — что на каждом долларе — ком грязи и ком крови…

— Неужели так? — удивился Риббентроп.

Сталин, улыбнувшись, подтвердил и прибавил:

— А о Версальском договоре Ильич писал, что он отдаёт в рабство десятки миллионов цивилизованных людей…

— Не может быть! — вскинулся фюрер.

— Может, господин Гитлер… Когда мы вернёмся в дом, я найду и подарю вам том Ленина, где это сказано… Но видите, как плохо знаем мы друг друга…

— Как видно, вы правы, герр Сталин, — согласился Гитлер. — Оказывается, мы с герром Лениным смотрели на Версаль одинаково?

Все помолчали, идя обратно к дому, но уже у порога Гитлер тихо сказал Жданову:

— Я прошу вас передать герру Сталину, что я хотел бы завтра начать последний день в Москве с посещения Мавзолея.

ПОСЛЕДНИЙ день визита стал золотым днем для иностранных журналистов. С раннего утра они толклись в здании ТАСС в ожидании новостей и дождались их, когда заведующий отделом печати НКИД в 11 часов по московскому времени сообщил:

— Господа! Только что народный комиссар иностранных дел СССР товарищ Молотов и министр иностранных дел Германии господин Риббентроп в присутствии товарища Сталина и рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера подписали соглашение о присоединении Союза Советских Социалистических Республик к Тройственному пакту.

В мертвой тишине, предвещающей шквал вопросов и восклицаний, гулко прозвучал удар какого-то предмета о тассовский паркет. Это из рук нью-йоркского господина Шапиро выпал золотой «Паркер».

ОНИ опять были в сталинском кабинете в Кремле — приходила пора прощаться и ехать на вокзал. Сталин подошел к столу, взял с него три книги в скромных, но добротных переплетах и сказал:

— Господин Гитлер, я хотел бы подарить вам этот трёхтомник, только что изданный у нас в России… Далеко не со всем здесь я согласен, но считаю, что некоторые идеи, высказанные здесь, должны быть в уме и сердце каждого русского и каждого немца.

Гитлер взял книги и посмотрел на заглавие, затем на Шмидта, и тот перевел: «Бисмарк… „Мысли и воспоминания“… Мемуары». Ниже стояло: «Москва, Госполитиздат, 1941 год».

— Danke schön, — коротко поблагодарил фюрер, и они обменялись со Сталиным тоже коротким, но вполне крепким пожатием рук.

Заполночь поезд фюрера уже подъезжал к Бресту — русские устроили ему «зеленую улицу», а вскоре он был на территории генерал-губернаторства… Фюрер в ту ночь почти не ложился, и пока на границе меняли колесные пары, он принял курьера из генштаба. Первый его вопрос был о Греции…

— Афины в наших руках! Коринф занят… Англичане начали эвакуацию с восточного побережья Аттики, из Пирея и с Пелопоннеса, — сообщил генерал.

— Отлично! Всё идёт отлично! — удовлетворённо заявил фюрер. Просмотрев бумаги, он подписал их, пометив уже прошедшим днём — 25 апреля. Среди одобренных им документов была и директива ОКВ № 28 по плану «Меркур» — о парашютном десанте на остров Крит.

Вернувшись в Берлин 26-го, фюрер в тот же день принял венгерского регента Хорти. 73-летний адмирал Миклош Хорти фон Надбанья был старым австро-венгерским аристократом, с 1909 года — флигель-адъютантом императора Франца-Иосифа I. Он был храбр, деятелен и в марте 1918 года его назначили последним имперским командующим флотом на Адриатике. Однако вскоре Австро-Венгрия ушла в небытие, и новая Австрия, как и новая Венгрия, выходов к морю лишились. Звание же адмирала у Хорти осталось.

В 1938 году он получил от парламента Венгрии диктаторские полномочия и окончательно ввел вверенный ему государственный «корабль» в фарватер политики дуче (с которым был дружен с конца 20-х годов) и чуть позднее — фюрера.

Среди венгерской элиты хватало и германофилов, и англоманов, и Хорти, как плоть от плоти своей среды, никогда не был безудержным сторонником «оси», но был реалистом. После заключения в 1938 году в Мюнхене соглашения по Судетам он лично возглавил аннексию южной части Словакии, где проживало более миллиона человек, в основном — венгры. И Хорти всё более ставил на рейх. Венгрия присоединилась к Тройственному союзу, и 6 апреля 1941 года Англия разорвала с ней дипломатические отношения. Зато в конце апреля в Будапешт прибыл новый американский посланник Пэлл.

В апреле 1941 года советские войска были перемещены в Галиции к карпатской границе, и в венгерском народе начали распространяться слухи о приходе в Венгрию Красной Армии. За их распространение было арестовано более трехсот человек, и уже по этому было ясно, что за таким бурным ростом симпатий к России надо было видеть руку не Москвы, а Лондона. Любые такие провокации были выгодны именно англичанам.

Хорти ехал в рейх встревоженным, но вернулся относительно успокоенным. И Венгрия, и Россия теперь были участниками одного союза, и фюрер его обнадёжил в том, что конфликтные вопросы всегда можно будет уладить.

— Итак, Германия решила иметь с русскими мир? — прямо спросил Хорти.

— Да, адмирал, — ответил ему фюрер.

Глава 9. Зелёный Восток с красно-коричневым оттенком и жаркий остров Крит

Первого мая в Москве, как всегда, прошел военный парад на Красной площади, а после него — демонстрация. В Берлине в этот день отмечали День Труда. Гремели советские марши, исполняемые нацистскими оркестрами, и над столицей рейха разносилось: «Всё выше, и выше, и выше стремим мы полёт наших птиц…» и «Мы кузнецы, и дух наш молод, куём мы счастия ключи…».

А над арабским Востоком накаляло атмосферу не только всё более жаркое солнце, но и всё более жаркие события. 25 апреля 1941 года в Северную Африку с инспекционной поездкой отправился генерал-лейтенант Паулюс. Он должен был выяснить обстановку, оценить боеспособность африканской группировки, осмотреть театр военных действий и… сообщить Роммелю о незначительных возможностях вермахта по оказанию ему помощи.

Накануне Гальдер и главком Браухич ещё раз обсудили положение в Северной Африке и пришли к выводу, что сверх того, что уже сделано, ничего предпринять нельзя. Но московский визит фюрера, ко времени отлёта Паулюса ещё не закончившийся, уже вторгался в мысли главкома и его начальника штаба. И они понимали, что принятые решения по Африке могут оказаться не окончательными.