Черный орден СС. История охранных отрядов - Хене Хайнц

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169

В конце 1933 года Франк и Гюртнер образовали ведомственную комиссию по разработке уголовного права. Франк следил за соблюдением национал-социалистского стиля и выражений; входивший в состав комиссии Роланд Фрайслер выдерживал юридическую лексику, распределяя материал по параграфам; Гюртнер же вносил положения, которые могли бы хоть как-то ограничить произвол Гитлера и гестапо. Его мысль о ликвидации концентрационных лагерей была в принципе одобрена Франком.

Летом 1934 года Франк и Гюртнер осмелились напроситься на аудиенцию у Гитлера. Встреча произошла в большом зале заседаний имперской канцелярии в присутствии Гиммлера. В своих мемуарах Франк так вспоминает об этом визите: «Я внес предложение положить конец системе концлагерей, и чем раньше, тем лучше. Дальнейшие аресты должны быть прекращены немедленно. Дела лиц, находящихся под стражей, следует проверить узаконенным порядком и разобраться с жалобами в отношении издевательств и надругательств. Рейхсминистр юстиции Гюртнер поддержал меня решительным образом, но мы остались в одиночестве».

Гитлер отклонил предложения юристов, заявив, что «время для этого еще не пришло». Проект нового уголовного кодекса, представленный Франком, был через несколько недель отправлен в архив.

Гюртнер стал размышлять, каким образом можно было бы в какой-то степени все же ограничить власть гестапо, и стал собирать материалы о многочисленных случаях скрытых смертей заключенных концлагерей. Его предложение об оказании необходимой юридической помощи арестантам Гиммлером было отклонено. В обосновании своего решения тот несколько позже заявил: «Лагерное руководство, представленное порядочными людьми, не считает необходимым введение каких-либо дополнительных мер».

Для придания большего веса своему отказу он сообщил Гюртнеру 6 ноября 1935 года: «Ваше предложение разрешить заключенным пользоваться юридической помощью, то есть адвокатами, я доложил фюреру и канцлеру I. II. 1935 года. Фюрер запретил привлекать адвокатов и поручил мне сообщить вам о его решении».

Оппозиция слабого и слишком осторожного министра юстиции столкнулась с железной волей Гиммлера и Гейдриха. Кроме того, большинство юристов выросло и было воспитано в традициях законодательного позитивизма XIX века, быстро уступившего свои позиции эйфории нацистского культа фюрера.

Тональность немецкой юриспруденции в то время определялась не мягкосердечным правозащитником Шеффером и не сторонником нормативных требований Гюртнером, а правоведами типа Карла Шмитта, настаивавшими на необходимости «творческого правового сотрудничества с фюрером».

В журнале «Юристише вохеншрифт» в 1934 году было выдвинуто требование: «порвать с буквоедством позитивистского права». Так что немецкие судьи стали безоговорочно и бездумно воспринимать власть гестапо. Прусский верховный суд принял 2 мая 1935 года решение о том, что мероприятия гестапо впредь могут быть обжалованы не через судебные инстанции, а путем подачи апелляций на имя шефа гестапо.

Гамбургский же административный суд 7 октября 1935 года посчитал правомерным и законным, что «в национал-социалистском государстве законодательство и юстиция не противостоят друг другу, и поэтому юстиция не должна придерживаться точки зрения, не вызванной политической деятельностью государства».

Бест с удовлетворением воспринял шаги служителей Фемиды, направленные на сближение с нацистским руководством, и разослал принятые ими решения для информации во все учреждения гестапо.

Шаг за шагом основная масса юристов и судей стала воспринимать то определение, которое цинично провозгласил Бест в отношении полиции:

«Полиция не действует с нарушением существующих прав и законов, поскольку исходит из указаний своего начальства — вплоть до высшего руководства государства. И пока она выполняет волю этого руководства, то просто не может поступать противозаконно».

Министр юстиции Гюртнер возмущался, говоря, что не может показаться где-либо без того, чтобы не попасть на глаза иностранным журналистам, сразу же задающим вопросы о положении в концентрационных лагерях. Обербургомистр Берлина Зам поинтересовался, каково же мнение по этому вопросу министра внутренних дел Вильгельма Фрика. Гюртнер только махнул рукой, сказав: «Геринг и Гейдрих весят более чем 100 Фриков».

На самом деле Фрика в это время стали одолевать сомнения, правильно ли было доверить руководство объединенной полицией такому опасному человеку, как Гиммлер, которого он сам же призвал на помощь в борьбе против Геринга.

Сомнения Фрика разделяли и некоторые высокопоставленные чиновники, которые хотя и нашли, как говорится, общий язык с режимом, были недовольны все усиливающейся властью гестапо. По иронии судьбы в состав этой фронды вошли начальник аахенского окружного управления Эггерт Реедер, ставший позже группенфюрером СС, и его кёльнский коллега, штандартенфюрер СС Рудольф Дилс, бывший в свое время любимцем Геринга и одним из организаторов гестапо.

Фрик и эти двое стали, как говорят спортсмены, умело перебрасываться мячом, пытаясь несколько снизить влияние гестапо хотя бы в провинции. 16 июля 1934 года Фрик разослал указание, в котором говорилось, что "независимость гестапо от управленческих структур на местах имеет временный характер и была введена в связи со сложной политической обстановкой в стране из-за вызывавших опасения действий Рёма. "Более того, министр потребовал установления «тесного сотрудничества» управленческих структур с гестапо с постоянной отчетностью перед ними полицейских служб. Тем самым Фрик попытался подчинить ему гестапо.

Редер в августе 1934 года сообщил министру внутренних дел, что «готов принять на себя политическую ответственность за свой округ» и рассматривает начальника государственной полиции как подчиненное себе лицо, выполняющее определенные задачи на порученном ему участке". А Дилс написал Герингу 4 ноября 1934 года: «Отделение политической полиции от государственного управления приведет к осложнениям длительного порядка, которые вам, господин премьер-министр, должны быть известны. Нарушение управленческой целостности вызвано господством партии в государстве… Поэтому необходимо покончить с понятием „политическая целесообразность“, поскольку оно является основой для все более растущего недоверия и недопонимания, которые только затрудняют работу государственного аппарата».

Гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох потребовал от Фрика вмешательства, пожаловавшись на действия гестапо. 23 сентября 1935 года Фрик обратился по этому поводу к Гиммлеру, заявив: «Считаю сложившиеся ныне отношения между оберпрезидентом Восточной Пруссии и начальником тамошнего управления государственной тайной полиции недопустимыми, поскольку это влияет отрицательно на авторитет государства».

Гиммлер ответил в присущем ему духе: «Фюрер принял решение ничего не менять в управлении государственной полиции Кенигсберга».

Тем не менее государственные чиновники стали оказывать определенное давление на местный полицейский аппарат, что побудило Гиммлера с Гейдрихом обратиться в министерство внутренних дел с предложением выработки нового положения о гестапо.

После многомесячных споров и дискуссий 10 февраля 1936 года положение было, наконец подписано. Хотя оно и подтверждало сложившееся состояние дел, все же в параграфе 5 было сказано:

«Управления государственной полиции подчиняются соответствующим начальникам окружных управлений и должны выполнять их указания, сообщая им о всех проводящихся политико-полицейских мероприятиях».

Этот частичный успех воодушевил чиновников министерства внутренних дел, и они стали оказывать сопротивление Гиммлеру и Гейдриху в неотрегулированных до конца организационных вопросах. Практически, однако, гестапо получило все полномочия. В апреле 1934 года было создано «Центральное бюро политических руководителей полиции земель», которое стало координировать работу земельной полиции с мероприятиями гестапо.

Таким образом, Гиммлер фактически стал полновластным хозяином политической полиции всего рейха. Открытым оставался только вопрос, в какой форме шеф СС мог командовать всей полицией, включая ее гражданские подразделения. Чиновники министерства внутренних дел вынашивали мысль подчинить объединенную полицию своему министру и ослабить позиции Гиммлера, выдвинув на передний план его берлинского конкурента, обергруппенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Курта Далюге.

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169