История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович

Однако 21 августа в Ставку прибыл император Николай II и объявил о своем твердом решении принять Верховное Главнокомандование. Генералитету ничего не оставалось, как подчиниться монаршей воле. Таким образом, царь сосредоточил в своих руках непосредственное управление не только громадной страной, но и армией. Как справедливо замечают современные ученые, до Николая II, совместившего в своих руках всю полноту государственной гражданской и военной верховной власти, подобными властными прерогативами пользовался только Петр I [130].

Этот шаг довольно неоднозначно оценивался современниками. С одной стороны, приняв Верховное Главнокомандование, Николай II отныне оказывался в центре критики за возможные неудачи на фронте. С другой стороны, самодурство и военная некомпетентность великого князя Николая Николаевича стали слишком очевидны императору, чтобы он мог позволить и дальше сносить это. На фоне непрестанных поражений и неумения Верховного Главнокомандования исправить ситуацию фрондерство Ставки, ее нежелание считаться с Советом Министров, безумные решения становились совсем нетерпимы.

Исключительно плохой подбор ближайших сотрудников, навязанных великому князю в начале войны, но не смененный им за весь год своего главнокомандования, усугубил вопиющую некомпетентность Верховного Главнокомандующего донельзя. Почему-то, когда все справедливо говорят о военной несостоятельности Николая II как полководца (полковник, мол), то забывают, что генерал-адъютант великий князь Николай Николаевич (участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в возрасте двадцати лет) уже во время войны своим руководством исключительно усугубил издержки предвоенной неготовности страны к войне.

Безусловно, занимая пост Верховного Главнокомандующего, император Николай II пытался решить сразу несколько проблем. Во-первых, требовалось восстановить единство фронта и тыла. Законодательство военного времени, четко разграничивавшее полномочия армейских и тыловых центров власти, было рассчитано на то, что во главе вооруженных сил встанет сам царь. Как уже говорилось, руководство всех великих держав, вступающих в июле 1914 года в Первую мировую войну, было уверено в скором ее победоносном окончании. Чуть ли не единственным исключением стали англичане, не имевшие сильной сухопутной армии и убежденные, что борьба с Германией будет вестись на измор и никоим образом не будет окончена спустя каких-то полгода с момента первых выстрелов.

Поэтому Николай II ставит во главе Действующей армии и, следовательно, руководителем фронтовой зоны своего дядю – великого князя Николая Николаевича. Последний являлся единственным представителем династии Романовых, окончившим Николаевскую академию Генерального штаба, а потому считался наиболее подготовленным военачальником, достойным занять пост Верховного Главнокомандующего. Военная служба великого князя, руководство кавалерией, военными округами, гвардией – лишь, как казалось, укрепляли в этом мнении.

Конечно, сама по себе принадлежность к корпорации Генерального штаба еще ни о чем не говорит. Генштабистами была масса тех военачальников, что была отстранена со своих постов в начале войны. А последние руководители самого Главного управления Генерального штаба – Я. Г. Жилинский и Н. Н. Янушкевич – оказались столь редкостными бездарностями, что их выдвижение на столь высокий пост является предметом даже не удивления, а явственного изумления.

Распоряжения Ставки вызывали резкое противодействие правительства. Однако Верховный Главнокомандующий не желал считаться с мнением министров, порой вызываемых на совещания в Барановичи. Великий князь Николай Николаевич даже стал пытаться направлять внешнюю политику государства, завязывая собственные дипломатические отношения (например, переговоры с Румынией или взаимодействие с Сербией), не говоря уже о ведшихся в Ставке совещаниях с представителями союзных держав. Отношение к проблеме Черноморских проливов – тому подтверждение. Между тем, невзирая на военное время, внешняя политика всегда оставалась исключительной прерогативой Николая II. Ясно, что выходки великого князя были терпимы до поры до времени.

Во-вторых, своего упорядочения требовало и стратегическое руководство Действующей армией. Через полгода войны, когда, по уверению европейских Генеральных штабов война должна была закончиться, еще ничего не было решено. Армии Юго-Западного фронта увязли в Карпатах, армии Северо-Западного фронта остановились перед Восточной Пруссией, а боеприпасы уже жестко лимитировались: несколько снарядов в день на орудие. Тем не менее Ставка принимает план наступления на всех фронтах, что вполне логически закончилось поражением на всех направлениях (Августов в Восточной Пруссии и Горлицкий прорыв перед Карпатами).

В течение кампании 1915 года русская Действующая армия, обескровленная и не имевшая боеприпасов, отступала, оставляя противнику Галицию, Польшу, Литву. Казалось, что роль Ставки должна была только возрастать – во имя координации общих действий и перераспределения скудных резервов и технических средств ведения боя между фронтами. Однако, отдавая весной категорические приказы и распоряжения о принципе ведения военных действий («Ни шагу назад!»), в августе растерявшаяся Ставка стремилась отстраниться от непосредственного руководства войсками. Так, сам генерал-квартирмейстер Ставки Ю. Н. Данилов пишет: «Верховное главнокомандование в течение последних чисел июля и начала августа продолжало себя держать слишком нейтрально по отношению к событиям на фронте» [131]. К лету 1915 года стало ясно, что эта Ставка не может являться действенным органом Верховного Главнокомандования.

Что говорить, если в августе 1915 года, после падения крепостей русской Польши, в Ставке разрабатывали проект расширения тыловой полосы до линии Тверь – Тула, а главкоюз генерал Н. И. Иванов рассчитывал эвакуировать Киев? Вся тяжесть ведения войны легла на плечи главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала М. В. Алексеева, который должен был выводить войска из Польши, теряя массу людей убитыми, ранеными и пленными (кризис вооружения не позволял оказывать врагу надлежащего сопротивления), но не потеряв ни одной дивизии, целиком попавшей в плен (кроме крепостей). А чем же в этот момент занималась Ставка Верховного Главнокомандования? Снарядов нет, резервов нет, крепости сданы, Действующая армия – обескровленная и морально надломленная – откатывается в глубь Российской империи.

В Ставке, оказывается, продолжали искать виновников разгрома. Как и в начале войны, это оказались «предатели» в тылу, «шпионы» на фронте и все еврейское население России поголовно. Интригами бездарной Ставки, напрасно уничтожавшей десятки тысяч жизней, насильно отправившей в «эвакуацию» сотни тысяч жителей Галиции, Польши, Литвы и Белоруссии (громадное количество этих беженцев – детей, стариков и женщин, умерло в дороге), уже был свален военный министр генерал В. А. Сухомлинов. Создавались многочисленные комиссии «по расследованию» обстоятельств кризиса вооружения, шли заигрывания с оппозицией. А параллельно низшие штабы заваливались инструкциями и приказами по борьбе со «шпионами», «предателями» и евреями. Действительно, чем же еще надо было заниматься Ставке в тот момент, когда Великое отступление грозило обернуться в катастрофу? Такая Ставка не могла не быть сменена.

В-третьих, свою роль, безусловно, сыграла и личность великого князя Николая Николаевича. Популяризация Верховного Главнокомандующего в вооруженных силах летом 1915 года достигла своего пика. Это есть парадокс общественного массового сознания, когда фигура, на которой самой логикой лежит главная ответственность за ход и исход военных действий, в глазах миллионов сограждан остается в стороне от поражений, одновременно являясь вдохновителем всех побед. Взаимовлияние фронта и тыла увеличивало эту популярность.

Громадную роль здесь сыграла супруга великого князя, развив энергичную деятельность по наводнению прессы соответствующей информацией. А также – пропаганда либеральной оппозиции, которая при Ставке первого состава получила доступ к кредитам на оборону, которые практически не контролировались властями. Противопоставление фигур великого князя Николая Николаевича, поддерживаемое позицией самого великого князя, и императора помогало оппозиции вести борьбу за власть посредством подрыва авторитета Николая II на якобы выигрышном фоне его дяди. Тогда же происходит и организационное оформление оппозиции, создавшей организации, работавшие на оборону – Земгор. И не случайно образовавшийся в недрах Государственной думы Прогрессивный блок, взявший курс на борьбу с существующим режимом, был образован почти сразу после принятия императором Верховного Главнокомандования.