Флибустьерское море - Блон Жорж

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91

В феврале 1817 года Латур съездил в Гавану, чтобы отчитаться о выполнении задания.

– Сейчас нас больше всего интересует, – сказал ему испанский губернатор, – возможность справиться с пиратами. Разбойники не дают прохода нашим судам в Мексиканском заливе.

– Я уже думал об этом. Мне представляется разумным внедрить в среду флибустьеров верных людей, которые станут предупреждать вас о готовящихся нападениях и распускать между пиратами фальшивые сведения. Сей способ должен возыметь действие.

Говоря о верных людях, Латур естественно имел в виду Лафитов. Пока шли переговоры с испанскими властями в Гаване, братья успели сориентироваться в новой обстановке. Жана снедало желание поскорее выйти в море. Как всякий умный командир, еще во времена процветания Баратарии он подыскал резервную базу. Бухту Галвестон он знал хорошо – это было надежное убежище.

23 марта 1817 года он прибыл с братом на шхуне «Кармелита» к песчаному острову и повел беседу с д'Ори и Миньей. Командиры не могли договориться, кто у кого будет в подчинении. Умелый дипломат, Жан Лафит сумел уговорить их поделить власть и двинуться не мешкая в Мексику. Как мы помним, соперники действительно отплыли вместе.

Покидая Галвестон, подозрительный д'Ори сжег за собой все мосты. В данном случае это означало, что он спалил все хижины и сараи на острове. Губы Жана Лафита тронула улыбка при виде пепелища.

Три недели спустя испанский тайный агент 13-2 собрал «граждан» Галвестона и заставил их подписать клятву на верность свободной Мексиканской республике. Поскольку на суше не осталось ни одного строения, собрание состоялось на борту «Кармелиты». Участниками его были члены экипажа шхуны и несколько человек, оставленных д'Ори, в общей сложности сорок «граждан». Добрая часть из них, не разумея грамоты, поставила под документом крест. Этот любопытный документ, датированный 15 апреля 1817 года, находится ныне в архивах окружного суда в Новом Орлеане. Самое интересное, что под ним нет подписей ни Жана, ни Пьера Лафитов: опытные политики, они не любили оставлять ненужных следов...

Захват политической власти прошел благополучно. Но для морских операций бывшему главе баратарийцев нужны были средства. Видимо, с этой целью он отправился в Новый Орлеан, где пробыл с 18 апреля до конца месяца. Краткий визит был насыщен деловыми переговорами.

– Любезный друг, – сказал ему отец Антуан, – я хочу представить вас испанскому консулу, только что прибывшему из Гаваны. Он весьма интересовался нашими общими планами.

Испанский представитель сообщил Жану Лафиту, что гаванские власти с нетерпением ждут сведений о борьбе с пиратством в заливе. Осуществить ее надлежало агентам 13-1 и 13-2.

– Без денег ничего не получится, – без обиняков ответил Жан Лафит.

– Вот восемнадцать тысяч долларов. Остальные вы получите чуть позже.

Испанские власти не могли, конечно, знать о дальних замыслах Лафита. О том, что отныне джентльмен флибустьерства будет действовать исключительно в собственных интересах.

– Мы оборудуем большой и удобный лагерь, – объявил он гражданам острова Галвестон по возвращении из Нового Орлеана, – а назовем его Кампече.

Наименование было дано в память о лагере легендарного «генерала» Грамона. Несколькими днями позже, 4 мая, Луи д'Ори, так и не сумевший поладить с Миньей (который вскорости погиб в сражении в Мексике), возвратился в Галвестон. Там он с изумлением увидел, как несколько десятков молодцов занимались строительными работами, сооружая на острове дома и склады.

– У нас сейчас новое начальство, – сказал первый человек, встреченный им на берегу.

Луи проводили к Жану Лафиту.

– Все, что было сделано в мое отсутствие, весьма похвально, – сказал д'Ори. – Но я по-прежнему остаюсь губернатором.

Размах строительных работ показывал, что новые граждане Галвестона не стеснены в средствах, поэтому д'Ори добавил:

– И казначеем.

– Решать будет правительство, – сухо ответил Жан Лафит.

Луи д'Ори успел потерять свой авторитет. Холодно принятый республиканским правительством, он двинулся в океан на своем паруснике, окрещенном им в свое время из патриотических чувств «Мексиканским конгрессом».

Утверждать, что мексиканский конгресс республиканцев сделал ставку на Жана Лафита, было бы неверно. Революционеры, конечно, не подозревали, что имеют дело с тайным испанским агентом 13-2; им просто не нравилось слишком независимое поведение Жана Лафита. Однако приходилось признать: это был, как сейчас говорят, «пробивной человек». Что ни день, новые флибустьеры прибывали в лагерь Кампече; к концу 1817 года там жило уже около сотни людей. Испанские власти засыпали правительство Соединенных Штатов жалобами на галвестонских пиратов, сеявших ужас в Мексиканском заливе.

Мексиканские республиканцы могли убедиться: Жан Лафит знал свое дело. Они даже выдали ему поручительство действовать официально от имени «независимой Мексики». Что касается гаванского губернатора, то, по его мнению, агент 13-2 слишком уж тянул с началом выполнения ответственного поручения.

Кампече процветал. Жан Лафит построил для себя комфортабельный домик, выкрасив его в красный цвет – память о кузне, оставшейся в Новом Орлеане. При входе в бухту вырос небольшой каменный форт, окруженный складами и домами. Все стройматериалы и всю провизию, включая питьевую воду, доставляли из Нового Орлеана. Снабжение обеспечивали бесперебойно курсирующие суда.

Флибустьеры выписали в Галвестон своих жен и подружек. Добыча от нападений на испанские купеческие суда делилась строго поровну – за этим Жан Лафит следил особо. Его авторитет был столь же непререкаем, как в Баратарии. В частности, он распорядился, чтобы холостяки и женатые жили в разных концах острова, предупредив, что первый, кто обеспокоит замужнюю женщину, будет повешен. «Он насаждал мораль веревкой и пистолетом», – напишет о нем один современник.

Можно предположить, что эти меры были продиктованы не только высокими соображениями, но и необходимостью. Так, флибустьерские нравы привели к серьезному конфликту с индейцами. Как мы помним, индейцы высаживались регулярно на острове Галвестон для охоты на оленей. Прельстившись индейскими женами, пираты похитили нескольких скво. В ответ индейцы убили четырех корсаров, а вскоре Лафиту доложили, что, сосредоточившись возле болот, триста индейцев собираются напасть на Кампече. Лафиту пришлось выступить против них с отрядом в двести человек при двух орудиях. Бессильные противостоять орудийному и ружейному огню, индейцы покинули остров, оставив около трех десятков убитых. Но семена ненависти грозили дать новые всходы.

Среди галвестонцев поселились старые корсары из числа ветеранов Баратарии, в их числе Джани Огненная Борода, Венсан Гамби и дядя Лафитов, Рене Белюш. Братья Лафит поддерживали контакт с Белюшем и после того, как он начал новую карьеру, поразительную даже для флибустьера.

Белюш получил жалованную грамоту от великого освободителя Латинской Америки Симона Боливара и сражался с испанцами повсюду, где встречал их. Его бриг крейсировал вдоль побережья под флагом Объединенных колоний, то есть Венесуэлы и Новой Гранады. Виртуозность действий капитана Белюша вызывала восхищение во всех портах Нового Света. Нередко американские корабли просто дежурили у дельты Миссисипи, ожидая, когда он появится там со своими призами.

В 1819 году его бриг участвовал в походе Боливара на Гаити. Поскольку адмирал, командовавший флотом вторжения, заболел, Белюш принял командование и блестяще справился с операцией. Боливар часто прибегал к его услугам и называл его «отважный Белюш».

В эти годы Жан Лафит, интенсивно занимаясь делами флибустьерской колонии, часто выходил с братом Пьером в море, перехватывал испанские купеческие суда и вступал в бой с испанскими боевыми кораблями охранения. Его престиж морехода и политика был необыкновенно высок как среди друзей, так и среди врагов. Гаванскому губернатору он сообщал, что действует «по плану».

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91