Sapiens. Краткая история человечества - Харари Юваль Ной

Первая часть плана прошла как по маслу. Люди и в самом деле хорошо поработали. А потом вмешались непредвиденные факторы и все испортили. Люди не смогли предугадать, что число детей тоже вырастет и придется кормить больше ртов. И уж вовсе не могли первые земледельцы знать, что, когда дети вместо материнского молока будут получать кашу, их иммунитет ослабеет. Постоянные деревни стали рассадниками инфекционных болезней. Не предвидели люди и того, что, увеличивая свою зависимость от одного-единственного источника пищи, подвергают себя огромному риску в случае стихийных бедствий. К тому же переполненные амбары привлекали воров и врагов, и пришлось строить стены, вооружаться и сторожить свое добро.

Почему же люди не отказались от этого проекта, убедившись в его минусах? Отчасти потому, что, пока все минусы стали ясны, сменились поколения, и уже никто не помнил, как люди жили раньше. А также потому, что люди, усердно размножаясь, сожгли за собой мосты: если благодаря земледелию население деревни увеличилось со 100 человек до 110, то десяти «лишним» пришлось бы умереть с голоду, чтобы их сородичи вернулись к добрым старым обычаям. Выхода уже не было — ловушка захлопнулась.

Погоня за легкой жизнью завела в тупик — это был первый опыт такого рода, но далеко не последний. Как часто молодые люди после окончания учебы поступают на работу в известные фирмы, давая себе при этом слово, что будут работать как проклятые, чтобы накопить достаточно, только до 35 лет. Затем займутся делом своей мечты. Но в 35 у них ипотека, дети в приличной дорогой школе, необходимость содержать две машины, оплачивать домработницу... и ощущение, что без приличного вина и отдыха за границей и жить-то не стоит. Неужто возвращаться к примитивному существованию. Нет, выход один — работать больше и продолжать пытаться откладывать.

Один из немногих «железных законов» истории: роскошь превращается в необходимость и порождает новые обязанности. Как только человек привыкает к новому удобству, он принимает его как само собой разумеющееся, а потому рассчитывает на него. Наступает момент, когда уже и обойтись без привычного невозможно. Приведем еще один знакомый пример из нашего времени. За последние десятилетия люди изобрели всяческую бытовую технику, существенно экономящую время: стиральные машины, пылесосы, посудомойки, а также мобильные телефоны, компьютеры, Интернет. Предполагалось, что жизнь станет приятнее и спокойнее. Раньше приходилось, написав письмо, класть его в конверт, покупать марку, нести письмо как минимум до почтового ящика. А потом проходили дни и недели, а то и месяцы, пока дождешься ответа. Ныне я печатаю электронное письмо, отправлю его на другой край света, и, если адресат сейчас тоже сидит перед компьютером, минуту спустя он уже отреагирует. Вот сколько времени и усилий я сэкономлю — но могу ли утверждать, что моя жизнь и впрямь сделалась приятнее и спокойнее?

Вот уж нет. В эпоху «бумажной почты» люди писали письма лишь тогда, когда требовалось сообщить нечто действительно важное. Они не бросали на бумагу первые пришедшие в голову мысли, а тщательно продумывали, что нужно сказать и как это сформулировать. И на ответ рассчитывали столь же продуманный. Обычный человек за месяц отправлял и получал примерно с полдюжины писем, и никто не чувствовал себя обязанным отвечать в ту же минуту. Сегодня я каждый день получаю не полдюжины, а полсотни писем, и все ждут от меня немедленного отклика. Мы хотели сэкономить время, а вместо этого переключили беговую дорожку на следующую скорость, понеслись в десять раз быстрее, и наши дни больше прежнего наполнены хлопотами, мы все больше нервничаем и не контролируем происходящее.

Время от времени какой-нибудь отшельник-луддит отказывается заводить себе ящик электронной почты. Так же как тысячи лет тому назад некоторые группы людей не пожелали осесть и пахать землю и избежали приманки роскоши. Но для торжества аграрной революции участие всех обитавших в этом регионе групп и не требовалось — достаточно было одной. Как только одна группа людей переходила к оседлому образу жизни и сажала первые семена или клубни — будь то на Ближнем Востоке или в Центральной Америке, — за будущее земледелия можно было не опасаться. Тут же начинались существенные демографические процессы, население деревни росло, и земледельцы уже в силу своей многочисленности оказывались сильнее охотников-собирателей — тем оставалось либо бежать, бросив свои охотничьи угодья, либо самим браться за мотыги и пасти скот. В любом случае традиционный образ жизни был обречен.

История о ловушке роскоши содержит важный урок. В поисках легкой жизни человечество высвободило мощные преобразующие силы, которые стали менять мир в непредвиденном и даже нежеланном для человека направлении. Никто не планировал аграрную революцию и не добивался умышленно зависимости человека от зерновых. Был принят ряд несложных решений с простой ближайшей целью — наполнить желудки, обеспечить какую-никакую безопасность, — но в совокупности эти решения вынудили древних охотников-собирателей таскать под палящим солнцем бесчисленные сосуды с водой и поливать эту клятую пшеницу.

Теория ловушки рассматривает аграрную революцию как досадную ошибку, и, вполне возможно, это верный взгляд: в истории найдется немало примеров куда более глупых просчетов. Но существует и другая гипотеза. Возможно, к столь радикальным переменам привело не желание облегчить жизнь. У человека могли быть и другие цели — что, если он сознательно осложнил себе жизнь как раз ради их достижения?

Ученые стараются свести исторические факторы к строгим понятиям экономики и демографии — этого требует рациональное, математическое мышление. Но при изучении современной истории невозможно сбросить со счетов нематериальные факторы, такие как идеология и культура. Тут мы располагаем письменными свидетельствами, которыми не вправе пренебречь. Множество документов, писем и мемуаров убедительно доказывают, что Вторая мировая война началась не из-за недостатка пищи или переизбытка населения. Однако документов натуфийской культуры не существует, а потому в изучении столь древних эпох последнее слово остается за материалистами. Как докажешь, что те, еще не знавшие письменности люди руководствовались скорее верой, чем экономическими соображениями?

Декорированная резьбой каменная стела высотой около 5 метров (

Гёбекли-Тепе)

.

Руины монументальной постройки в

Гёбекли-Тепе.

Но иногда, очень редко, удача посылает нам ключ и к этой загадке. В 1995 году археологи начали раскапывать участок на юго-востоке Турции, в

Гёбекли-Тепе

. В древнейшем слое не обнаружилось следов поселения, домов и предметов быта, но там нашлись монументальные конструкции, украшенные причудливой резьбой, — стелы весом под 7 тонн и высотой в 5 метров, а в каменоломне неподалеку откопали еще не законченную стелу весом в 50 тонн. Всего археологи нашли свыше десятка таких конструкций, ширина самой крупной из которых превышала 30 метров.

Гёбекли-Тепе.

Археологи делали подобные открытия и в других регионах: самый знаменитый пример — Стоунхендж в Англии. Но

Гёбекли-Тепе

разительно отличается от всех известных прежде монументальных построек: Стоунхендж датируется серединой III тысячелетия до н.э., он был построен членами развитого земледельческого общества. А сооружения

Гёбекли-Тепе

гораздо древнее и, судя по ряду признаков, были возведены охотниками-собирателями! Поначалу археологи не верили собственным глазам, но все анализы подтверждали и раннюю датировку, и несельскохозяйственный образ жизни строителей. Значит, и способности древних охотников-собирателей, и сама структура их общества, и их культура были намного более сложными, чем прежде допускала наука.