Франция. Магический шестиугольник - Щербина Татьяна

Бержерак прославился парадоксальным образом не винами, а литературой. Ростан написал пьесу, взяв прототипом реальное лицо – Сирано де Бержерака, жившего в XVII веке, мушкетера, бретера и писателя. Но реальный Сирано, парижанин и гасконец, никогда в Бержераке не был, просто имя у него было такое. Однако ж ему стоит памятник в центре города, и все туристы в первую очередь интересуются этим персонажем. А по дороге из Бержерака в Бордо стоит замок Мишеля Монтеня, в котором он написал свои «Опыты». Начал жизнь как винодел, как и все в этих местах, потом стал мэром Бордо, но после смерти друга и учителя де Ла Боэси все бросил и заперся в своей «башне из слоновой кости». Обширные владения Монтеней теперь называются Сен (то есть святой) Мишель де Монтень. А родители еще хотели отлучить – и отлучили, но потом сжалились – Мишеля от наследства: за то, что делал плохое вино. В пурпурном Перигоре так считалось: поэтом можешь ты не быть, но виноделом быть обязан. Вина Бержерака, впрочем, так и не прославились, в отличие от бордоских, победила литература.

2005

Прованс и прогресс

Провинция – римское слово, и Прованс получил свое имя – Provincia Romana – во времена Римской Империи.

Как чеховские три сестры, прозябавшие в глуши, мечтали об одном: «В Москву, в Москву!», так и французские провинциалы стремились в Париж. Эта тенденция длилась целое столетие, со второй половины XIX века, когда столица стягивала к себе все лучшее, поскольку технический прогресс развивался именно здесь. Все, что не было «прогрессом», казалось рухлядью и периферией. Провинция – римское слово, и Прованс получил свое имя – Provincia Romana – во времена Римской империи. Теперь слово «провинция» по-французски – это la province, а регион называется Provence. Впрочем, в нынешнем административном делении Франции такого региона нет, хотя все знают, что такое Прованс с его провансальской кухней, козьим сыром, сиреневыми полями лаванды, цикадами и жившими здесь Нострадамусом, Ван Гогом, Сезанном. Брижит Бардо (о чем еще можно было мечтать в 60-е?) тоже родом из Прованса, из Сан-Тропе. Благодаря ей этот не самый примечательный приморский городок и стал столь знаменит. Она приезжала навещать родителей, потом купила здесь виллу, где живет по сей день. И по сей день сюда съезжаются богатые и знаменитые со всего мира.

Брижит Бардо тоже родом из Прованса, из Сан-Тропе. Благодаря ей этот не самый примечательный приморский городок и стал столь знаменит.

С Сан-Тропе мы и начали свое путешествие по Провансу, о котором сегодня вздыхают чеховские персонажи-парижане, зажатые в пробках и отравленные отходами прогресса. Кто мог позволить себе купить в Провансе виллу или квартиру – уже здесь. К счастью, в отличие от русских «трех сестер» и их братьев, французы не сокрушили ради прогресса свою историю, не настроили небоскребов и не отправили на помойку хранившиеся веками реликвии. В революцию, правда, поотрубали головы статуям евангелистов и святых в Папском дворце в Авиньоне, подобно тому, как гильотинировали короля, но дворец остался цел – не хватило денег разобрать по камушку этакую махину.

В отличие от Авиньона, небольшого, но построенного с римским размахом, Сан-Тропе – скромный поселок, и стремятся сюда лишь ради соседства со звездами. Только мы вышли на набережную, как подплыла яхта Роберто Кавалли – хозяин направился в свой бутик. Разумеется, люкс тут повсюду, но привычные к нему VIP-персоны останавливаются и в трехзвездочном отеле Sube, потому что это самое тусовочное место Сан-Тропе. Например, недавно там жил президент группы LVMH (Louis Vuitton-Moet&Chandon-Henessy), куда входят многие марки люкс, Бернар Арно, а писателей хозяин принимает в низкий сезон бесплатно – следуя ныне забытой французской традиции. В другом отеле, четырехзвездном La Ponche, написала все свои произведения Франсуаза Саган. Мы жили на другом берегу бухты, в уединении – в роскошном Le Beauvallon, который на своей лодке перевозит в Сан-Тропе в любое время суток. Я тоже заражена центробежностью времени: прочь от толп, яхт, машин, от сумасшедшего дома, в который превращается всякий «центр». В Бовалоне – парк, пляж, птички поют, попиваешь розовое вино на террасе и чувствуешь себя свободным человеком. Большинство розовых вин – как раз прованские, они и по цвету здешним краям к лицу: красная (бокситы) или белая (кальций) земля, зелень за горизонт, желтый свет, будто над Провансом солнце светит иначе, чем везде.

В «Бовалоне» – парк, пляж, птички поют, попиваешь розовое вино на террасе, и чувствуешь себя свободным человеком.

Ради прованского света Ван Гог приехал в Арль, позвал с собой Гогена, они поссорились, Ван Гог отрезал себе ухо, неумеренно пил абсент и буянил так, что жители Арля написали петицию с требованием выставить дебошира из города. Тогда-то Ван Гог и перебрался в Сен-Реми – сдался в психушку. Эта психиатрическая больница действует по сей день, и лечат здесь живописью. Больные пишут маслом, работы эти (есть и очень хорошие) выставлены в «Ван Гоговском» крыле, открытом для посетителей – там, где была его палата. Именно Прованс привнес в картины Ван Гога яркие краски, предыдущие его работы – темные. В больнице и вокруг нее (пациенту разрешали гулять в округе) стоят табло с репродукциями Ван Гога. Смотришь – и ахаешь: вот они, эти ирисы, растущие в больничном дворике, вот вид из палаты, вот пейзаж с видом на гору с двумя «глазами», поля, деревья, усыпанные розовыми цветами (называется «иудейское дерево», некогда их завезли сюда со Святой Земли). Все писано с натуры, даже расположение звезд, кажущихся на картине вполне фантазийными, соответствует тому, как посчитали астрономы, которое было во время пребывания Ван Гога в психушке. Здесь он пробыл год, написал 150 картин – писал по две в день, это большая и лучшая часть его творчества. Правда, искусствотерапия художнику не помогла. Из Сен-Реми он отправился в Париж, и там через два месяца покончил с собой.

В больнице и вокруг нее (пациенту разрешали гулять в округе) стоят табло с репродукциями Ван Гога. Смотришь – и ахаешь: вот они, эти ирисы, растущие в больничном дворике.

Сен-Реми – средневековый городок, о котором в России не слышали, но если учесть, что население его – 10 тысяч человек, а туристов в сезон – втрое больше, то место это можно считать известным. Впрочем, как и в случае с Бордо, среди наших современников Сен-Реми прославился не Ван Гогом, не родившимся здесь Нострадамусом и не остатками древнеримского города Гланум, а тем, что здесь купила виллу и несколько лет жила постоянно принцесса Монако Каролина. За ней потянулись папарацци, так и стало известно о том, кто тут живет: хозяйка кока-колы Кокс Чамберс, один из самых богатых людей Франции Пьер Берже (бывший владелец – Ив Сен-Лоран), Жанна Моро, Жан Рено – встретить их можно только в одном месте: маленьком супермаркете. В отличие от сантропезцев, здешние жители ищут уединения. В древнеримский город, от которого сохранилась Триумфальная арка, башня и множество фрагментов, изобретательные французы вдохнули новую жизнь: Римская таверна, Taverna Romana, кормит древнеримской кухней по аутентичным рецептам (у всех блюд – сладко-соленый и сладко-острый вкус) и поит античным вином. Во владениях одного винодела шли раскопки, и там откопали древнеримские погреба. Хозяин вычитал рецепт изготовления вина времен Юлия Цезаря, основавшего Гланум, и производит вино Mulsum. Сладковато-пряное, с корицей, гвоздикой и медом, который присутствует и во всех блюдах. На бутылках написано: произведено в Галлии, разлито по бутылкам в галло-римском погребе. В таверне нет скатертей – еда подается на каменных плитах двухтысячелетней давности.