Оказалось, что это была сумасшедшая, жившая в лесу уже свыше тридцати лет; ее кормили пастухи. Половину своей жизни она проводила, плавая в речке.
И великий русский писатель добавил:
– Никогда в жизни я так не пугался, потому что не мог понять, что это было за чудовище.
Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
---------------------------------------------------
АВТОРСКАЯ БИЛИНГВА
Я – Ich
Стихи на русском и немецком
Алла Кессельман
ДООС – дева нот
Гейдельберг, Германия
Meditation
Kein Kain steht d-ort
scheitert
an Schattenschein
sein Teint
Sandteint
ist Teil des Wasserteigs
weil
Schatten – ein Tau der Düne ist
die dünne
Flamme
spielt leer
in der Augenschale;
er scheitert
an Schattenschar
vor der Tat
vom Schein
so irre –
so, dass durch ihn
ein Grinsen Isaaks durchschimmeln könnte
ein
Kuss -
der den ganzen Schmerz der Wüste
wüsste
Медитация
Не Каин
стоит там,
очервленый тенями.
неон.
спать хочется.
Мелка им
коса лица,
с мелеющими слепотой глазами
но тонкий
слой пламени
в глазницах шарит...
не Кавель
но тесто мокрое
сгребая
тенями на себе,
старается, чтоб губы в горку поцелуя сгустились
и так прогоркл
звук "ууууу"
проплесневший
сквозь смерть –
что в муравьях теней
в нем авель выступает
они уходят,
осыпаясь...
спать.
хочется.
Рисунок Михаила Молочникова
-------------------------------------------------------
Светлана Василенко
Настя
Дикий пляж
моей дикой родины.
Раньше он назывался солдатским
и сюда во времена моего детства
в сорокоградусную жару привозили
на грузовиках солдат, – они вбегали
в реку в черных сатиновых трусах
раскаленной на солнце толпой
с криками на всех языках
нашей большой многонациональной отчизны,
и вода вокруг них вскипала.
(Мы, домашние девочки, с ужасом
взирали на них, лежа за барханом –
на границе городского и солдатского пляжа)...
Теперь здесь пустынно.
Всё та же река, шелковая,
как рукав монгольского халата,
сброшенного здесь когда-то
во времена Золотой Орды
на белый песок
молодым Бату-ханом,
чтобы искупнуться, –
цвета выгоревшего высокого
июльского неба
с серебристыми блёстками
плакучих ив,
растущих вдоль берега
и отраженных в воде...
Та же самая стрекоза из моего отрочества
с телом гимнастки,
отчаянно раскачивающаяся
на кончике узкого листа осоки, –
словно на брусьях.
(Сквозь ее слюдяные крылья,
как через слюдяное окошко
мы смотрели на солнце.
Солнце плавилось в нём,
как золотой слиток
из клада Стеньки Разина,
зарытого где-то на этих берегах
и никому не дающегося,
даже нам, следопытам)...
Тот же самый журавль,
полупьяный,
навечно отставший от стаи,
торчащий из воды,
как сухая коряга.
На песчаных скрижалях
птичьи следы:
клинопись чаек, скоропись соек.
Запустение. Битое стекло.
Пластиковые бутылки:
из-под американской пепси-колы
и русского кваса –
лежат рядом,
словно западник со славянофилом,
ведущие вечный спор
о путях России.
Прицепившийся как репей овод.
Мат-перемат. Крики о помощи.
Бегу на крик. Мужчина наотмашь
бьет женщину. Подбегаю.
Уже поладили. Улыбаются.
Оказались моими бывшими соседями.
Серёга и Люба. Серёга пьян как всегда.
Переехали из военного городка в село.
Работы нигде нет. Пасут коров.
(Коровы бредут вдоль берега,
срывая колючку, – величественные,
словно богини)...
Спрашиваю их о дочке.
Расплываются в глупой улыбке.
Кричат, повернувшись к реке:
– Настя!
Из воды
на берег
выходит
нагая,
как Хлебниковская свобода,
девочка,
то же, как та, из местных,
из астраханских.
За девочкой вьется речная чайка.
Настя смеется и снова вбегает в воду.
Смеющаяся чайка летит за ней.
Ей весело от смеха девочки,
и она смеется тоже.
Они и смеются одинаково, –
гортанно, взахлёб.
Девочка играет с чайкой.
Чайка играет с девочкой.
Они счастливы и свободны.
Настя руками бьет по воде,
подымая сноп брызг.
Из брызг рождается радуга.
Она лежит на голове Насти, как венок.
Кажется, что из-под рук этой девочки
рождается все чудесное, что есть на свете.
И что если она лишь дотронется до нашего
мира своим маленьким пальчиком,
как волшебной палочкой, – он преобразится...
Настя выглядывает из-под радуги,
как из-под венца, и хитро улыбаясь, смотрит
на родителей.
– Наша надежда! – говорит Серёга,
смахивая пьяную слезу.
Я прощаюсь. Иду по берегу.
Оглядываюсь.
Настя, сев на плечи отца, долго
и сосредоточенно
машет мне вслед ладошкой.
– Наша надежда,– повторяю я слова Серёги.
Вспугиваю с отмели чаек.
Они поднимаются и выстроившись
в три ряда, как триколор,
реют надо мной
в лучах заходящего солнца.
Потом развернувшись,
летят через реку.
Если смотреть на них в профиль,
кажется, что они машут мне крыльями,
словно детскими ладошками,
как Настя.
2-3 августа 2007 г., г. Капустин Яр
Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус
---------------------------------------------------
«Помнится, я видел однажды, вечером, во время отлива, на плоском песчаном берегу моря, грозно и тяжко шумевшего вдали, большую белую чайку: она сидела неподвижно, подставив шелковистую грудь алому сиянью зари, и только изредка медленно расширяла свои длинные крылья навстречу знакомому морю, навстречу низкому, багровому солнцу: я вспомнил о ней, слушая Якова. Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо, поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль. У меня, я чувствовал, закипали на сердце и поднимались к глазам слезы; глухие, сдержанные рыданья внезапно поразили меня...»
М.С.Тургенев «Певцы»
-----------------------------------------------------------
Владимир Блинов
Казань
В лучах заходящих птиц
Зачем плестись мне
Солнца позади?
Пойду в обратный путь−
Ему навстречу.
Вдруг яблоня
Под осень зацвела...
Но запаха цветов
Не слышно. Холод
Осенний
Приглушил его.
В лучах заходящих птиц
В пчелином звучанье тумана
Кузнечик застыл на траве −
Все глядит и глядит на луну.
Белая бабочка коснулась
Моего сердца. –
Песнь журавлиная
В небе...
Разом
Ветер сорвал
Все яблоки с веток
Алые зори - в саду.
Хотелось бы спрятаться
От людей
За тень свою. −
Земля не пускает.
--------------------------------------------------------------------
Галина Мальцева
ДООС – стреказелла
ТУР ГЕНИЕВ
Две фигуры гениев иллюстрируют принцип силы и равновесия. Принцип выдвигает гипотезу, что если два гения одинакового веса находятся на противоположных концах балансирующей доски и если один из них захочет подпрыгнуть в воздух, "его прыжок будет направлен вниз с его конца доски и он никак не поднимется на верх, но будет оставаться на своем месте, пока другой гений не перейдет на его конец доски".
