Литературный навигатор. Персонажи русской классики - Архангельский Александр Николаевич
Его жизненное правило – «холодная порядочность», он не деятель, а созерцатель. В отличие от главного героя, Вернер не принимает ответственность за происходящее с ним и с миром на себя; после гибели Грушницкого отходит в сторону, перестает здороваться с Печориным, который отныне считает бывшего приятеля нравственным трусом.
Сюжетная роль доктора Вернера сводится к отыгрышу печоринских реплик и «угадыванию» его будущих действий; так, доктор заранее «знает», что Грушницкий окажется жертвой Печорина, он сообщает главному герою о слухах, которые распространяет Грушницкий, предупреждает его о том, что пулю «забудут» положить в пистолет во время дуэли.
Вулич – герой повести «Фаталист», серб, отчаянный поручик-бретер, которого Печорин встречает в казачьей станице. То, что Вулич игрок – принципиально значимо, потому что он, помимо прочего, играет с жизнью и смертью и дает Печорину возможность с новой – и финальной – остротой поставить ключевой вопрос о природе и границах фатализма. Вопрос этот так или иначе звучит во всех повестях романного цикла, на него так или иначе отвечают все его герои, от рассказчика до Максима Максимыча, от контрабандистов в «Тамани» до Бэлы и от Веры до самого Печорина.
Вулич убежден, что все в мире случайно и пистолет, приставленный к виску, может выстрелить, а может дать осечку. Значит, любой человек ведет игру с судьбой вслепую. Фаталист Печорин вступает с ним в спор и, казалось бы, проигрывает: вопреки печоринскому предсказанию («Вы нынче умрете») пистолет Вулича дает осечку, случайность оказывается сильнее предопределенности. Но предчувствие Печорина все равно сбывается: Вулич избежал гибели от пули, однако тут же пьяный казак Ефимыч разрубил его шашкой надвое. Зато бросившийся на казака Печорин, вопреки всем шансам погибнуть, остается жив. Верящий в случайность Вулич гибнет потому, что мир фатально предопределен. Верящий в фатальную предопределенность Печорин остается жив, потому что ничего заранее сказать нельзя. Правы оба и не прав никто.
Но бретерская вера Вулича в случайность противопоставлена и утонченному фатализму Печорина, который почему-то убежден, что на лице поручика лежит печать смерти, и народному фатализму Максима Максимыча, который мирно принимает идею судьбы: «Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано».
Грушницкий – один из главных героев повести «Княжна Мери», юнкер (то есть подпрапорщик, последний чин перед офицерством), приехавший долечиваться на Кавказских водах и выдающий себя за разжалованного офицера. Грушницкий служит только год, он самовлюблен и не обладает ясным, злым умом Печорина. Изъясняется штампами («Моя солдатская шинель – как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня»; «И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью»). Мыслит с помощью клише. Это типовой человек толпы, вообразивший себя романтической личностью и поплатившийся за это.
Портрет Грушницкого насмешлив (но не будем забывать, что рассказчик в данном случае – Печорин, это портрет заведомо необъективный): «У него Георгиевский солдатский крестик. Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид можно дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год. Он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правой опирается на костыль. Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы…»
Жизненная цель Грушницкого, как издевательски замечает рассказчик Печорин, сделаться героем романа: он «так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то страданиям, что он сам почти в этом уверился». Мечтает он, конечно же, о главной роли. Но в том романе, который пишет Лермонтов, сюжетная роль Грушницкого в той же степени важна (без него фабула «Княжны Мери» рассыплется), в какой второстепенна. Его роль в любовном треугольнике (Печорин – Мери – Грушницкий) все время меняется; сначала он первый любовник, затем неудачный соперник. И для Мери он сначала объект интереса, затем докучный собеседник, надоевший ухажер, наконец, символ незаслуженной утраты.
Зато неизменен его статус в системе персонажей: Грушницкий призван оттенять Печорина, на его примере видна «дьявольская разница» между трагической скукой, поразившей лучших людей поколения, и легковесной модой на скуку, подхваченной посредственными сверстниками «героя нашего времени». Так, Репетилов и Загорецкий в комедии «Горе от ума» (с которой «Героя нашего времени» также связывает многое, и в первую очередь фигура одинокого героя, непонятного обыденным глупцам) невольно пародируют Чацкого, сводят его пафос к пошлости. А в лермонтовском романе доктор Вернер повторяет некие черты Печорина, разделяет его разочарованность в жизни, но не в состоянии подняться на высоты «истинного» индивидуализма. И Грушницкий помогает главному герою быть контрастнее, ярче.
В то же самое время Грушницкий не просто сюжетная тень главного героя; он невольно обнажает печоринскую мелочность. Столько усилий потрачено Печориным – на что? На то, чтобы показать заурядность Грушницкого? Которая и так очевидна? Тем более что вчерашний юнкер, в отличие от драгунского капитана и его кампании, в конце концов способен устыдится лжи и фактически подставить себя под пулю. То есть не так уж он и мелок и ничтожен. Да, ему не хватает личной силы, чтобы переступить через светские условности и принести извинения, но и Печорину не хватает сил остановиться. Поэтому сцена дуэли сама собою начинает рифмоваться со сценой дуэли в «Евгении Онегине», а прямая и подчеркнутая параллель Печорин-Онегин осложняется косвенной параллелью Грушницкий-Ленский. Не в том смысле, что Грушницкий похож на юношу-поэта, а в том смысле, что он предстает (пускай отчасти) жертвой разочарованного умного героя.
Максим Максимыч – штабс-капитан, в части повестей романа рассказчик, в части – герой, в Бэле и рассказчик и герой одновременно. Появляется в трех узловых повестях: «Бэла», «Максим Максимыч», «Фаталист»; рассказчик, «странствующий современник», описывает его так: он шел, «покуривая из маленькой кабардинской трубочки, обделанной в серебро. На нем был офицерский сюртук без эполет и черкесская мохнатая шапка. Он казался лет пятидесяти; смуглый цвет лица его показывал, что оно давно знакомо с закавказским солнцем, и преждевременно поседевшие усы не соответствовали его твердой походке и бодрому виду».
В отличие и от «странствующего современника», и от Печорина, Максим Максимыч «настоящий кавказец», то есть всю жизнь прослужил здесь, изучил нравы и обычаи горцев, постиг их привычки. Он помнит приезд «Алексея Петровича» – то есть генерала Ермолова, который прибыл на кавказскую линию в октябре 1816 года. В это время Максим Максимыч был уже подпоручиком. В известном смысле он сроднился с горцами; их естественная патриархальность ближе ему, чем разочарованный индивидуализм молодых русских офицеров. Не обладая ни большим умом, ни сильным характером, он в то же время служит главным сюжетным противовесом Печорину, является его полной противоположностью. Они противопоставлены по множеству «параметров»: честное доброе сердце – холодная и гордая душа. Ограниченный традициями кругозор – ясный скептический ум. Солдатская вера в дружбу – равнодушие к прежним человеческим связям. Настоящий народный фатализм, чему быть, того не миновать, так на роду написано и прочее – фатализм «высокий», личностный. Один не сомневается в незыблемом порядке вещей, другой сомневается во всем, даже в собственном сомнении.
Максим Максимыч никогда не колеблется, не признает полутонов. Он знает только два состояния, две роли: или милого поверхностного собеседника, или не рассуждающего служаки, «упрямого, сварливого» штабс-капитана. (Он так и говорит в некоторых случаях: «Извините! я не Максим Максимыч, я штабс-капитан».) Для того и введен в повествование этот персонаж, чтобы на его фоне сложное, путаное, но масштабное «печоринское» начало проступило особенно ярко.
Похожие книги на "Литературный навигатор. Персонажи русской классики", Архангельский Александр Николаевич
Архангельский Александр Николаевич читать все книги автора по порядку
Архангельский Александр Николаевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.