Злой рок. Политика катастроф - Фергюсон Ниал

Мы не знаем точно, как много человек погибло в Чернобыле, и об этом до сих пор спорят, – но жертв было меньше, чем можно представить. Из 237 работников АЭС и пожарных, госпитализированных после взрыва, 28 умерли вскоре от острой лучевой болезни, а 15 – в течение десяти лет от радиационно-индуцированного рака. Научный комитет ООН по действию атомной радиации пришел к выводу, что повышенное воздействие радиации как таковое вызвало менее сотни смертей. Примерно шесть тысяч случаев рака щитовидной железы, в основном развившегося у тех, кто на момент аварии был еще ребенком или подростком, возможно связаны с употреблением ими зараженного молока; впрочем, из таких заболевших умерли лишь девять человек^[989]. Примечательно, что выжили трое героев, вошедшие в затопленный бассейн-барботер, чтобы осушить резервуар с водой под реактором. Как гласит отчет Чернобыльского форума МАГАТЭ за 2006 год, радиационное поражение, вызванное катастрофой, «в окончательном итоге способно оказаться причиной нескольких тысяч случаев рака, приведших к летальным исходам, в дополнение, вероятно, к ста тысячам смертей от рака, которые ожидаются у данного населения от всех прочих причин», – весьма скромный рост в процентном отношении^[990]. Организации, выступающие против использования атомной энергии – скажем, «Союз обеспокоенных ученых» и «Гринпис», – усомнились в этой оценке, сочтя ее слишком заниженной. К 2000 году 3,5 миллиона украинцев утверждали, что «пострадали от радиации», – но этот факт гораздо лучше объясняется щедрыми государственными льготами, которые предоставляет соответствующий статус. Доказательств аномалий развития плода, объясняемых радиационным воздействием, обнаружить не удалось; похоже, гораздо больше жизней было потеряно не из-за прямых последствий самого взрыва, а из-за того, что беременные, боясь патологий, шли на превентивный аборт^[991].

Полностью ликвидировать Чернобыльскую АЭС планируют к 2065 году. Впрочем, в окрестностях Чернобыля никто не сможет жить еще очень долго – сотни, тысячи или даже десятки тысяч лет^[992]. Видимо, это станет самым долговечным наследием Советского Союза в Украине, обретшей независимость в 1991 году. Впрочем, не стоит забывать, что две тысячи квадратных миль (ок. 5180 кв. км), загрязненных сильнее всего (если говорить о концентрации цезия-137, полураспад которого составляет тридцать лет), простираются, помимо прочего, на территорию России и Беларуси, а также на Балканы и в Скандинавию^[993]. Валерий Легасов в своем «Завещании», которое было опубликовано после его самоубийства – через два года после аварии, – осудил советскую систему, хотя и не столь красноречиво, как хотелось бы Крейгу Мейзину:

После того как я побывал на Чернобыльской станции… я лично сделал точный и однозначный вывод, что чернобыльская авария – это апофеоз, вершина всего того неправильного ведения хозяйства, которое осуществлялось в нашей стране в течение многих десятков лет… Пренебрежение к точке зрения конструктора и научного руководителя было полным…^[994] никакого внимательного наблюдения за показателями приборов; никакого внимания к состоянию оборудования…

Когда посмотришь цепочку событий: почему один поступил так, другой так-то… то назвать единственного виновника, инициатора каких-то неприятных событий… нельзя. Потому что это именно цепь, замыкающаяся^[995][996].

И все же читатели, вероятно, уже задумались о том, что нечто подобное можно сказать и про NASA, допустившее катастрофу «Челленджера», которая произошла за три месяца до Чернобыля. И в NASA, и в «Мортон Тиокол» инженеры знали о проблемах с уплотнительными кольцами. Именно руководители среднего звена пренебрегли предупреждениями и дали добро на запуск. А в Чернобыле операторы не подозревали о главных уязвимостях РБМК. В курсе были высокопоставленные советские чиновники – но они предпочли промолчать. Как это ни парадоксально, но американские СМИ в 1986 году сразу же начали винить президента; а советское правительство – рабочих. На самом деле критическая точка была не наверху и не внизу, а посередине. Безусловно, мотивы в двух системах были совершенно разными. Менеджеры «Мортон Тиокол» прежде всего хотели продлить закупочные контракты с NASA. Советские аппаратчики по умолчанию сообщали сведения о любой проблеме как можно меньшему количеству людей. И все же в обоих случаях волновались прежде всего о расходах. Уплотнительные кольца, герметизирующая паста – все это использовали в экстренном порядке, чтобы не заниматься устранением фундаментального конструктивного дефекта ракетных ускорителей. И решение строить чернобыльские реакторы задешево, без достаточно прочной внешней оболочки из бетона, родилось из той же самой ложной экономии.

Уровни загрязнения цезием-137 в Европе после катастрофы на Чернобыльской АЭС, 10 мая 1986 г.

У нас это невозможно

Ядерные программы Советского Союза и Америки различались не слишком сильно, и ничто не покажет этого лучше, чем частичное расплавление реактора № 2 на АЭС «Три-Майл-Айленд», расположенной недалеко от Мидлтауна, штат Пенсильвания. Эта авария произошла 28 марта 1979 года. Да, в ней, в отличие от чернобыльской катастрофы, никто не пострадал. Радиоактивное вещество почти не вышло за пределы электростанции. Но заключение Комиссии по ядерному регулированию вселяло ужас: «Сочетание неисправностей оборудования, конструктивных недоработок и ошибок рабочего персонала привело к частичному расплавлению активной зоны реактора TMI-2»^[997]. Продюсеры фильма «Китайский синдром», в котором на американской АЭС плавится ядерный реактор, не могли поверить в свою удачу. Фильм впервые показали в американских кинотеатрах всего за двенадцать дней до катастрофы.

Непосредственной причиной аварии на «Три-Майл-Айленд» была неумелая попытка устранить засор в одном из восьми фильтров очистки конденсата (благодаря этим фильтрам в воду вторичного контура реактора не проникали примеси). Операторы решили очистить скопление смолы водой, а не сжатым воздухом. Они и не представляли, к чему это приведет. Где-то в 04:00 и питательные водяные насосы, и бустерные насосы, и насосы для откачки конденсата просто отключились, перекрыв подачу воды к парогенераторам, отводившим тепло от активной зоны реактора. Тот автоматически произвел аварийное отключение, но поскольку клапаны трех вспомогательных насосов были закрыты – на техническое обслуживание, – то вода никак не могла проникнуть к реактору и уменьшить стремительно возрастающее тепло ядерного распада. Пытаясь удержать под контролем увеличивающееся давление, операторы вручную открыли предохранительный клапан, расположенный наверху бака-барботера. Клапан должен был закрыться после того, как давление возвратится к нормальному уровню. Но – и это была очередная неисправность – он застрял в положении «открыто». При этом световой сигнал на панели в диспетчерской указывал на то, что клапан закрыт, – здесь дело было уже не в простой неполадке, а в конструктивном дефекте. В итоге операторы не подозревали, что охлаждающая вода в виде пара по-прежнему выходит из неисправного клапана. Кроме того, они ошибочно считали, что в активной зоне повышается уровень воды, и не понимали, что там накапливается не вода, а пар. Неверно представляя ситуацию, операторы отключили насосы аварийного охлаждения активной зоны, которые автоматически запустились после того, как предохранительный клапан не смог закрыться. В 04:15 радиоактивный теплоноситель проник в пространство герметичной оболочки, а затем перекачивался во вспомогательное здание, расположенное за пределами оболочки, до тех пор, пока в 04:39 не были остановлены дренажные насосы. Вскоре после 06:00 верхняя часть активной зоны реактора обнажилась, и сильный жар вызвал реакцию между паром в активной зоне и циркалоевой оболочкой стержня ядерного тепловыделяющего элемента. Реакция расплавила оболочку и повредила топливные таблетки, в результате чего радиоактивные изотопы попали в теплоноситель реактора, а кроме того, образовался огнеопасный газообразный водород, часть которого могла взорваться. В 06:45 зараженная вода достигла датчиков и прозвучал сигнал радиационной опасности. На третий день после аварии еще казалось, что водород, скопившийся в куполе реактора, вызовет взрыв. Будь в куполе кислород, это вполне могло бы произойти. В любом случае расплавилась половина уранового топлива и разрушилась почти вся оболочка. Но, что самое главное, корпус реактора – второй уровень герметичного ограждения после оболочки тепловыделяющего элемента, – остался невредим и сумел удержать поврежденное топливо со всеми радиоактивными изотопами в активной зоне. Поэтому радиоактивного вещества утекло совсем немного – и пагубных последствий для здоровья населения почти не было отмечено. Самый сильный ущерб, впоследствии лишь усиленный чернобыльской катастрофой, понесла американская ядерная промышленность: ее быстрое развитие замедлилось. К тому времени, как случилась авария на «Три-Майл-Айленд», власти одобрили строительство ста двадцати девяти атомных электростанций; из них было завершено только пятьдесят три.