Манипуляция сознанием - Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Ознакомительная версия. Доступно 54 страниц из 267

Глава 18. Воздействие на мышление в акциях по манипуляции

В гл. 6 мы говорили, что рациональное логическое мышление уязвимо, посредством манипуляции в него можно внедрять «программы-вирусы», так что люди, отталкиваясь от очевидных фактов, приходят к ложному, а иногда и абсурдному умозаключению. Когда этот процесс захватывает значительную часть интеллигенции, весь народ в целом становится беззащитным против манипуляции — его поводыри бросаются за любым блуждающим огоньком.

Массированная программа по разрушению логического мышления началась в СССР сразу после того, как новая интеллектуальная бригада Горбачева приступила к реализации доктрины перестройки. Уже первые шаги делались под прикрытием дымовой завесы новояза, эпитеты интеллигентный, компетентный, научный стали высшей похвалой. Уж как потешались над Брежневым и всей «геронтократией» за их примитивные силлогизмы. На политической трибуне прочно утвердились академики — Примакова сменял Велихов, Сахарова Лихачев, и так бесконечной вереницей. Тесный альянс обществоведов (типа Г.Попова и Т.Заславской), партийных идеологов (типа Г.Бурбулиса и А.Яковлева) и ученых-естественников (типа А.Мурашева и C.Ковалева) выработал совершенно небывалый стиль политических дебатов. Благодаря мощным средствам массовой информации он был навязан общественному сознанию и стал инструментом для его шизофренизации.

Рассуждения стали настолько бессвязными и внутренне противоречивыми, что многие всерьез поверили, будто жителей крупных городов кто-то облучал неведомыми «психотропными» лучами. Вспомним, как бывший многолетний декан экономического факультета МГУ Г.Попов убеждал народ, что приватизация торговли приведет к изобилию товаров. И ладно бы только идеолог-экономист говорил такое. То же самое повторял человек с явно научным образованием на одном митинге. Когда я спросил его, на чем основана его убежденность — ведь продукты не производятся в магазине — он без тени сомнения ответил: «На Западе магазины частные — и там все есть!».

Массовая утpата здpавого смысла, способности кpитически оценивать утвеpждения, довеpие к самым абсуpдным обещаниям — все это подтвеpждается множеством фактов. Вот видный деятель пишет в pеспектабельном жуpнале «Междунаpодная жизнь» о необходимости «pеально оценить наш pубль, его покупательную способность на сегодняшний день» (в начале 1991 г.). Пpедлагаемый им метод до пpедела пpост и столь же абсуpден: «Если за него (pубль) дают 5 центов в Нью-Йоpке, значит он и стоит 5 центов. Дpугого пути нет, ведь должен же быть какой-то pеальный кpитеpий». Ясно, что сознание этого деятеля расщеплено. Почему «дpугого пути нет», кpоме как попытаться пpодать pублевую бумажку в Нью-Йоpке? Кому нужен pубль в Нью-Йоpке? А pеальная ценность pубля на той теppитоpии, где он выполняет функции денег, была известна — 20 поездок на метpо. То есть, рубль был эквивалентом количества стройматериалов, энергии, машин, рабочей силы и других реальных средств, достаточного чтобы построить и содержать «частицу» московского метро, «производящую» 20 поездок. В Нью-Йоpке потpебная для обеспечения такого числа поездок сумма pесуpсов стоила 30 доллаpов 227.

А вспомним первые выборы народных депутатов СССР! Однажды целой группе конкурентов был задан один вопрос: «Считаете ли вы, что гласность должна иметь какие-то пределы?». И с телеэкрана все они до одного (а это были весьма почтенные интеллигентные люди) заявили совершенно безумную вещь: гласность должна быть абсолютной, никаких ее ограничений они, будучи депутатами, не допустят. И это — вопреки здравому смыслу, вопреки всем антиутопиям Набокова, Замятина, Оруэлла, которых они уже начитались. Ведь полная «прозрачность» (а слово гласность так и переводится на западные языки) и означает тоталитаризм. О каких правах человека может идти речь при «неограниченной гласности», когда не может укрыться ни одно твое движение, ни одна мысль? Заметим, что эта болезнь демократической интеллигенции — расщепление логики — вызревала довольно давно. Бациллы для создания массовой эпидемии выращивались в идеологических лабораториях два десятилетия 228.

Не лучше и мышление «прагматиков». Так получилось, что с 1990 г. меня неоднократно привлекали к экспертизе важных законопроектов. Каждый раз ознакомление с документом вызывало шок. Поражали даже не идеи с людоедским оскалом. Шок вызывала странность утверждений, явная шизофреничность логики. И когда видишь авторов этих документов — образованных людей в пиджаках и галстуках, имеющих семьи, — охватывает ощущение чего-то нереального. В каком мы театре находимся? Когда же такое бывало!

Вот проект Закона о предпринимательстве (1990 г.). Подготовлен научно-промышленной группой депутатов, стоят подписи Владиславлева, Велихова, других представителей интеллектуальной элиты. И совершенно несовместимые друг с другом бредовые утверждения и заклинания. «В нашем обществе практически отсутствует инновационная активность!». Ну подумали бы, может ли в принципе существовать такое общество. Инновационная активность пронизывает жизнь буквально каждого человека, это — его биологическое свойство. Да если говорить об экономике: сами же утверждают, что она в основном работала на оборону, но в производстве вооружений инновационный потенциал советской промышленности был безусловно и вне всяких сомнений исключительно высок. То есть, наша экономика в основной своей части была высоко инновационной.

Или еще тезис: «Государство не должно юридически запрещать никаких форм собственности!» — и это после стольких веков борьбы за запрет рабства или крепостного права (а ведь возрождение рабства — реальность конца ХХ века). «Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!» — во всем мире «хозяйственные субъекты» весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем. «Основным критерием и мерой общественного признания общественной полезности деятельности является прибыль!» — но тогда да здравствует наркобизнес, норма прибыли у него наивысшая. Ну не бред ли за подписью академиков?

В выступлениях идеологов, особенно из ученых, бросалось в глаза принципиальное (как бы наивное) отрицание накопленного человечеством навыка логического мышления. Сами став первой жертвой операции по расщеплению сознания, они заражали этой искусственной шизофренией массу. В их выступлениях была чуть ли не мистическая тяга сказать нечто прямо противоположное знанию и опыту — причем сказать в связи с очень важным положением, на котором они и выстраивали свою идеологию.

Вот передача «Момент истины». На экране Святослав Федоров требует «полной свободы» предпринимателям и доказывает, что частная собственность — естественное право человека. Что питекантроп превратился в человека именно тогда, когда получил собственность, а без нее человек превращается обратно в питекантропа. И при этом наш знаток «естественной истории» постоянно обращает внимание на то, что он — профессор. А надо бы профессору вспомнить, что при общинном строе люди (похожие на питекантропов не больше, чем самый цивилизованный предприниматель) жили в 2 тысячи раз дольше, чем при частной собственности. Но кульминацией рассуждений С.Федорова был убийственный аргумент против вмешательства государства в хозяйственную деятельность. «Экономика, — говорит С.Федоров, — это организм. А в организм вмешиваться нельзя — он сам знает, что ему лучше. Мы вот сидим, разговариваем, а печень себе работает, как надо». От кого же мы это слышим? От профессора медицины! Да не просто врача, а хирурга! Он всю свою жизнь только и делает, что вмешивается в деятельность организма, да не с лекарствами (хотя и это — очень сильное вмешательство), а со скальпелем, и прямо в глаз. Каким же расщепленным должно быть сознание человека, чтобы выбрать именно ту аналогию, которая действует прямо против его собственного тезиса.