Русская Доктрина - Кобяков Андрей Борисович

– достаточная способность к ассимиляции новых технологий, если она искусственно не парализуется характером экономической политики;

– принципиальная невозможность даже отдаленно обеспечить потребность России в инвестициях за счет зарубежных капиталовложений;

– способность инвестиционного комплекса обеспечивать инвестиции в экономику в размере не меньше 1 трлн долл. (их фактическая величина в 2004 г. около 500 млрд долл.);

– экономический рост и политика экономической справедливости как условие социальной и политической стабилизации России в условиях характерного для нее цивилизационного многообразия;

– ориентация политики Запада на раскол России и уничтожение ее экономической мощи (“додавить гадину”).

Последнее, очевидно, оказывает парализующее влияние на склонность западных инвесторов к инвестициям в российскую экономику.

Имеется значительное количество вторичных рамочных факторов, являющихся продуктом стратегии реформирования экономики после 1990 г. и созданных ею кумулятивных эффектов (большинство этих факторов были подробно рассмотрены выше). В том числе:

– довольно высокий уровень криминализации общества;

– дефицит ресурса легитимности у значительной части производственной собственности;

– отсутствие эффективной кредитной системы и эффективного фондового рынка;

– неэффективность корпоративной системы, обслуживающей экономику;

– наличие неустранимого в режиме валютной либерализации большого разрыва между курсом рубля, исчисленным по паритету покупательной способности (ППС), и его номинальным курсом;

– как результат – скрытое субсидирование экспорта и скрытое субсидирование любых иностранных капиталовложений в экономику России с соответствующими последствиями в виде режима истощения России и постепенного перехода активов ее экономики в иностранные руки; вытеснение государства из экономики способствует этим процессам;

– в условиях либерализации обращения продукции ТЭК примерно трехкратный разрыв между средним уровнем цен (определяется ППС рубля) и ценами на продукцию ТЭК, в результате чего условием функционирования экономики является недоамортизация ее большинства отраслей и постепенное сокращение массы производственного капитала;

– кризисный характер экономики России (глубина кризиса сопоставима с его глубиной в США в 1932 г.) при, как ни парадоксально, высоком уровне прибыльности;

– на фоне огромных экономических возможностей быстрое вымирание продуктивных категорий населения;

– неуклонный рост социальных рисков на перспективу;

– в связи с перечисленными моментами – высокие инвестиционные риски, парализующие склонность отечественных и зарубежных предпринимателей к капиталоемким инвестициям в производственный сектор экономики России и устойчивая тенденция вывоза капитала за границу.

В условиях текущего фазиса реформ, предполагающего быстрое сокращение расходов социального характера, заслуживает внимания наличие большого (в несколько раз) разрыва между ППС рубля в сфере платных услуг и в сфере услуг, оплачиваемых за счет общественных фондов потребления (образование, здравоохранение и др.). В этой ситуации сокращение объема производства услуг, оплачиваемых за счет общественных фондов потребления, неизбежно приведет, помимо инфляционной волны, к резкому сокращению производства конечных услуг и их потребления населением и соответственно явится фактором, понижающим ВВП.

Глава 6. “ФОРМУЛЫ” ПРЕОБРАЗОВАНИЙ

Как надо и как не надо реформировать хозяйство

1. Какая экономика не нужна России

Уже 15 лет продолжаются реформы, и все эти годы круги, их продвигающие, хранят молчание в отношении целей реформ. Постепенно в этом вопросе появляется некоторая ясность.

Первая фаза реформ предусматривала:

1) минимизацию амортизационного фонда;

2) за счет этого и сокращения фонда оплаты труда создание в России экономики извлечения сверхприбыли;

3) создание в стране предпринимательского сообщества периферийного типа, перебрасывающего собственность по мере ее образования на Запад и неспособного являться экономическим и политическим конкурентом западных предпринимательских сообществ;

4) формирование значительной части экспортного капитала за счет амортизационного фонда и вывоза таким образом его на Запад;

5) игнорирование процессов деиндустриализации и демодернизации экономики России, являющихся следствием перечисленных мероприятий.

Вторая фаза реформ (соответствующая их современному этапу) предусматривает:

1) в условиях, когда “сливки сняты”, с целью сохранения режима генерации экономикой сверхприбыли и режима крупномасштабного экспорта капитала по видимым и невидимым каналам – приватизацию фондов социального обеспечения;

2) демонтаж социальной инфраструктуры экономики России, включая дальнейший демонтаж систем образования и здравоохранения (характерно, что совершенно очевидный процесс вымирания населения под прессом реформ игнорируется);

3) приватизацию земельного фонда с сосредоточением его основной части в руках ограниченного числа собственников латифундий, “отрыв” коренного населения от земли;

4) приватизацию ЖКХ с целью превращения его в еще один центр генерации сверхприбыли;

5) полное открытие российского рынка активов для иностранных собственников (по условиям вступления в ВТО);

6) начало процесса постепенного замещения местной рабочей силы импортной.

Все перечисленные мероприятия перечисляются по факту. Все они в той или иной степени проводятся в жизнь.

Конструкторы второй фазы реформ не учли или недостаточно учли следующие моменты:

1) при приватизации ЖКХ оно превратится в очередное криминальное царство, причем криминалитет приобретет до сих пор отсутствующую у него способность влиять на поведение массы избирателей;

2) наличие китайского фактора – после вступления России в ВТО китайский капитал хлынет в Россию, что быстро приведет к радикальным изменениям в обстановке, включая и политическую обстановку;

3) то, что называется сейчас протестным потенциалом, быстро растет. Следствием второй фазы реформ является быстрый рост массы маргиналов, который рано или поздно приведет к параличу власти, сначала на местах, потом в центре (по латиноамериканскому образцу или российскому образцу 1917 г.).

В связи с проблемой протестного потенциала нужно принимать также во внимание, что: а) законы против экстремизма в состоянии сдержать только законопослушных граждан, но не маргиналов; б) удержание ситуации под контролем силовых аппаратов на огромной территории России при тех условиях, которые создаст вторая фаза реформ, предполагает уровень затрат на них, сопоставимый в процентах к ВВП со всеми социальными затратами на 2002–2004 гг.

Как же представляется условно-предельный вариант проводимых реформ применительно к действующим тенденциям? Следует ожидать:

1) после того как все будет приватизировано до последнего гвоздя и до последнего рубля социальных фондов, а обрабатывающая промышленность окончательно деградирует, под влиянием экономических перегрузок и внешних воздействий государство “рассыплется”, с суверенизацией всех центров добывающей промышленности; Москва и Санкт-Петербург в экономическом отношении превратятся в этом случае в зоны бедствия, в “черные дыры”, откуда население будет разбегаться, как это было в 1918–1919 гг.;

2) в зонах новых “кувейтов” будет предпринята попытка заменить местную рабочую силу импортной с соответствующими последствиями для местного населения;

3) возможно появление зон крупномасштабной голодной смертности.

Этот вариант развития событий имеет то явное “преимущество”, что он позволит окончательно закрепить за новыми владельцами приватизированную крупную собственность. Но это только в том случае, если дело сойдет гладко.

Весьма вероятны попытки создать в рамках сценария “третьей фазы реформ” в зоне Кавказ – Поволжье – Урал конфедерацию с мусульманским ядром. Общеизвестно, что Запад давно уже стремится создать ее как такую замену российского государства, которую можно использовать для “сдерживания” Китая.