Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
15 декабря рассвет — если можно говорить о рассвете в районе полюса, где солнце ходит над головой по кругу — выдался ярким и ясным. Они закончили завтрак, собрались чуть быстрее обычного и тронулись в путь, чтобы пройти последние несколько миль. Иногда скольжение было хорошим, иногда (на участках рыхлого снега) — не очень. Они напрягали глаза, изо всех сил вглядываясь в равнину, лежавшую впереди, скрывая друг от друга, но не от самих себя, что нервничают и беспокоятся, — что если «Юнион Джек» уже готов их там поприветствовать? Но, несмотря на все старания, они не могли разглядеть впереди ничего, кроме бесконечного нетронутого снега.
В начале, как обычно, шёл Хелмер Ханссен — лучший возница и лучший штурман. Когда оставалось пройти восемь миль, он крикнул Амундсену, чтобы тот встал первым в их цепочке.
— Почему? — спросил Амундсен.
— Потому, — медленно ответил Ханссен, — что я не могу править собаками, если никого нет впереди.
Это была неправда. Собаки и без лидера ускорились так, что только снег летел в разные стороны. Но Ханссен не хотел первым оказаться на полюсе. Эта честь по праву принадлежала Амундсену. И Амундсен пошёл вперёд. Он шёл, пока возницы, напряжённо следившие за своими путемерами на протяжении последних нескольких миль, не закричали хором: «Стой!»
Было три часа дня.
Это был конец путешествия. Они достигли полюса.
И вот теперь [записал Бьяаланд в дневнике] мы исполнили наше заветное желание, и очень здорово, что мы оказались на полюсе первыми людьми. Мы счастливы, что здесь нет английского флага — и установили наш, трёхцветный норвежский. Сейчас празднуем — едим и пьём всё, что только можем: стейк из тюленьего мяса, и печенье, и пеммикан, и шоколад.
Да, если бы вы только знали (мама, и ты, Сьюзан, и Т., и Свейн, и Хельга, и Ханс), что я сижу сейчас здесь и пишу это, вы бы порадовались за меня. Рельеф здесь плоский, как озеро в Моргедале, и передвигаться на лыжах легко.
С другой стороны, у Хелмера Ханссена в тот момент не было острого чувства триумфа.
Я с облегчением понял, что мне больше не нужно вглядываться в компас на обжигающем ветру, дувшем в лицо всё время, пока мы двигались на юг, теперь он будет дуть в спину.
А что же Амундсен?
«Итак, мы добрались и смогли установить свой флаг на географическом Южном полюсе, — написал он. — Спасибо тебе, Господи!»
И всё.
Скотт отставал на 360 миль, всё ещё пробиваясь вверх по леднику Бэрдмора.
В ту ночь Трюггве Гран, который вместе с Дебенхемом и Тэйлором находился в Западных горах, внезапно вздрогнул во сне и проснулся, как от толчка. В своём дневнике он написал: «Мне приснилось, что я получил телеграмму „Амундсен достиг полюса между 15 и 20 декабря“» [105].
Не могу сказать, что я достиг цели всей моей жизни, хотя знаю, что эти слова произвели бы серьёзный эффект [написал Амундсен позже]. Проще было бы всё объяснить именно так. Но лучше быть честным и сказать прямо, что никто из человеческих существ не оказался настолько далеко от своих желаний, как я в тот раз. Район вокруг Северного полюса — ох, чёрт бы его побрал! — именно Северного полюса — вот что привлекало меня с детства, а я оказался на Южном. Разве может быть что-то более неправильное?
Амундсен понял, что имел в виду герцог Веллингтонский, когда в момент победы написал: «Ничто, кроме проигранной битвы, не может быть настолько печальным, как битва выигранная». Так же получилось и с покорением Южного полюса: праздник с оттенком грусти, парадокс классической отстранённости, почти разочарование. Видимо, такая антитеза была не случайна — Пири на другом краю земли два с половиной года назад сказал: «Вот и полюс, наконец. Приз трёх столетий. Моя мечта и цель на протяжении двадцати лет. Наконец-то он в моих руках!»
Когда возницы закричали «Стой!» и норвежцы оказались на желанном пятачке, о чём так долго мечтали, произошло следующее:
Не говоря ни слова, они пожали друг другу руки. Затем Амундсен взял норвежский флаг, который был прикреплён к паре связанных вместе лыжных палок и приготовлен ещё с вечера. Но в последний момент он остановился.
Я решил, что мы все должны принять участие в историческом событии. Установка флага — событие само по себе. Это привилегия каждого из нас, а не какого-то одного человека. Мы все рисковали своей жизнью в этой борьбе и шли вперёд в одной связке, несмотря ни на какие препятствия. Это был единственный способ показать товарищам мою благодарность здесь, в этом пустынном и заброшенном месте… Пять покрасневших, обмороженных рук схватили древко, крепко сжали его, подняли развевающийся флаг и впервые установили его на Южном географическом полюсе.
Когда импровизированный флагшток вонзился в снег, Амундсен произнёс такие слова: «Итак, мы устанавливаем тебя, наш дорогой флаг, на Южном полюсе, и даём этому месту название плато короля Хаакона VII».
Затем Амундсен сфотографировал эту сцену.
Бьяаланд, который привёз с собой собственную фотокамеру, тоже сделал несколько снимков. И хорошо, что сделал. Позже выяснилось, что фотоаппарат Амундсена был повреждён, и в результате сохранились только фотографии Бьяаланда. Так их достижение было запечатлено прямо на полюсе.
Четыре норвежца, похожие в своих меховых анораках на эскимосов-нетсиликов, стоят под трепещущим на ветру норвежским флагом. Рядом с ними лыжи и собака. Про собаку не забыли. Это безыскусная картина, но она даёт чёткие ответы на все «почему» и «где». Традиционные знания эскимосов со времён каменного века безопасно и комфортно привели норвежцев к их цели.
Бьяаланд и Амундсен убрали свои фотоаппараты. Как впоследствии заметил Амундсен в своём забавном ровном стиле, который он приберегал для значимых событий, тот момент, каким бы коротким он ни был,
конечно, останется в памяти всех, кто там был. Но в таких местах быстро отучаешься от продолжительных церемоний — чем короче, тем лучше.
Будни наступили немедленно.
Во-первых, Хелмеру Ханссену предстояло тяжёлое испытание — он должен был убить свою лучшую собаку Хелджа. Бедный Хелдж работал в упряжке преданно и никогда не жаловался. Ханссен искренне любил его. Но Хелдж к тому моменту полностью выработался и обессилел. Уже почти неделю он просто бежал в упряжи, бесполезный, но храбрый и верный товарищ. Ханссен настоял на том, чтобы привести его на полюс.
После установки флага Хелдж был убит, разделан и немедленно уничтожен своими несентиментальными компаньонами, изголодавшимися на ежедневных полукилограммовых порциях пеммикана на каждого. Осталось шестнадцать собак, из них составили две упряжки для Вистинга и Ханссена. Бьяаланд отказался от своих животных и бросил сани. «Благодарю Тебя, Господи, я больше не буду суетиться и беспокоиться из-за своих собак», — таким был искренний комментарий Бьяаланда. С этого момента он, к своему огромному облегчению, мог просто идти на лыжах.
«Естественно, мы находимся не строго в точке 90 градусов, — отметил Амундсен, — но, учитывая наши отличные наблюдения и навигационное счисление, мы, должно быть, где-то очень близко».
Теперь он хотел удостовериться в своих предположениях и сделал это с тщательностью, удивившей его товарищей. «Шеф хотел, — сказал Хелмер Ханссен, — чтобы это было так — мы так и сделали». Амундсен считал, что с помощью всех имевшихся в их распоряжении инструментов ему вряд ли удастся установить положение полюса с точностью больше одной мили. Он даже приготовился переживать по этому поводу на обратном пути. Но тем не менее Амундсен чувствовал потребность устранить всякие сомнения в том, что достиг своей цели.
