Анатолий Протопопов
ТРАКТАТ О ЛЮБВИ,
как её понимает жуткий зануда
Предлагаемая вашему вниманию книга представляет собой дальнейшее развитие широко известного "Трактата о любви, как её понимает жуткий зануда". Доработки и дополнения в существенной степени учитывают общение с читателями предыдущих редакций указанного Трактата, и частично включают другие статьи, написанные автором за время после выхода в свет второй и третьей редакций его. Книга существенно расширена главным образом за счёт вопросов, выходящих за рамки полоспецифической тематики; эти вопросы в основном вынесены во вторую часть, названную "Зазнавшееся млекопитающее". Доработки четвёртой редакции касаются главным образом вопросов, связанных с понятием «альтруизм».
Тем не менее тема инстинктивных основ брачного поведения людей, как биологического вида осталась стержневой в изложении. Первая часть начинается со сжато рассмотренных биологических предпосылок; затем освещаются инстинктивные критерии выбора брачного партнёра у людей; даются практические советы. Во второй части книги — "Зазнавшемся млекопитающем" дан широкий обзор инстинктивных мотиваций поведения людей; уделено серьёзное внимание основополагающим понятиям и идеям этологии. Сокращенный вариант первой редакции "Трактата о любви…" впервые был опубликован в журнале "Химия и жизнь — XXI век" N7 за 1997 г. в статье "О поручике Ржевском и корнете Оболенском — без всяческих прикрас". Полный вариант второй редакции «Трактата» был издан в 2002 году издательством КСП+ под оригинальным названием.
ТРАКТАТ О ЛЮБВИ,
как её понимает жуткий зануда
Истинное знание — знание причин
Г. Галилей
Четвёртая редакция
Признательности
Считаю своим долгом выразить глубокую признательность всем читателям, высказавшим свои замечания к предыдущим редакциям «Трактата», а также другим статьям — эти мнения, высказывания и вопросы не в последнюю очередь вызывали к жизни появление очередных редакций текста.
Совершенно особую признательность хочу выразить Ирине Пацевой, без моральной поддержки которой этот текст мог бы и не увидеть свет. Важную роль в появлении первой редакции материала сыграл также Владимир Кривошеев — первый и вдумчивый критик моего сочинения, за что ему моя персональная признательность.
Выражаю признательность также Леониду Иванову, оказавшему мне существенное и любезное содействие в подготовке второй редакции.
Не могу не упомянуть добрым словом переводчиков: Михаила Линецкого(английский), Ирину Итальянскую (испанский), Александра Отенко и Марию Келейникову (английский, доп статьи); Мирослава Писешки (болгарский). При подготовке текста третьей редакции очень важным было содействие Михаила Потапова, Льва Сигала, Игоря Галочкина, Алексея Вязовского, а также Светланы Разумной, Анны Фазеевой и Елены Ждановой, за что им также мои искренние признательности.
Введение. Этология как наука о любви.
Эта книга — о любви. Казалось бы, "о любви немало песен сложено", и добавить что-либо вроде уже нечего — однако не спешите, мой уважаемый читатель. И даже то, что мы рассмотрим здесь любовь через призму биологической сущности человека, многим покажется не оригинальным, однако опять же, не спешите. Биология — очень многогранная дисциплина, и взгляд на любовь сквозь эту призму порождает чрезвычайно широкий спектр оттенков. Можно рассмотреть биохимию любви — через влияние различных гормонов, ферментов и нейромедиаторов на возникновение у человека этого специфического состояния (вскользь замечу, важную роль в этом процессе играет древнейший гормон пролактин, обнаруженный уже у амёб!); можно — нейрофизилогию, изучающий процессы в нейронах мозга; и сугубую физиологию, рассмотрев в том числе и технику совокупления. Не ищите здесь таких подробностей — мы будем лишь прикасаться к ним при необходимости. Однако мы отнюдь не ограничимся строго любовной тематикой, и сделаем весьма далёкий экскурс в прочие аспекты как этологии, так и биологии вообще; без этого нельзя. Однажды известный астроном Артур Эддингтон заметил по сходному поводу: "Изучая внутреннее строение звёзд, мы вдруг обнаружили, что изучаем внутреннее строение атомного ядра". Это действительно так — без знания устройства атомного ядра внутреннее строение звёзд не понять. В изучении любви ситуация аналогична — не заглянув в клеточное ядро, мы вряд ли сможем понять сущность этого загадочного чувства.
Фокус нашего внимания будет сосредоточен на любви, как явлении выбора одним человеком другого, и возможных последствия такого выбора — как для самого этого человека, так и для всего человечества. Можно поэтому назвать наш подход эволюционным, однако не без внимания к конкретной личности.
С названных позиций этого рода явления изучают такие науки, как этология, социобиология, эволюционная психология, и некоторые другие; мне, как этологу любезнее всего этологический подход, который и будет использован ниже. Этология, как и психология — наука о поведении. Однако в отличие от традиционной психологии этология акцентируется на биологически-обусловленном поведении, и это как правило врождённое поведение, прямо или косвенно заданное генетически. И именно на врождённых предпосылках тех или иных поступков, связанных с отношениями полов мы и сосредоточимся здесь. Рассудочной мотивации мы будем касаться лишь вскользь — но не потому, что она не имеет никакого значения в полоспецифическом [1] поведении, но потому, что это не есть цель нашей книги. Рассудочные и тому подобные мотивы достаточно пристально рассмотрели другие авторы, так что не будем отнимать у них их хлеб.
Часто врождённое поведение называют инстинктивным, однако инстинкты — это не всё, что интересует этологию. Важно также заметить, что бытовое представление об инстинктах, и современная этологическая интерпретация этого понятия сильно различаются, и это различие мы тоже будем рассматривать. В силу многих причин, как объективных, так и субъективных, гуманитарная и естественнонаучная концепции весьма плохо «смешиваются», образуя два различных, и иногда даже враждующих научных царства; но к полемике с гуманитарной точкой зрения мы вернёмся много позже, в этологическом продолжении.
Изучать этологию человека непросто. Помимо объективных трудностей, вытекающих из мощного влияния рассудка, маскирующего и модифицирующего многие инстинктивные проявления, исследователи регулярно сталкиваются с общественным неприятием самого этологического метода применительно к человеку. С неизбывным постоянством произносится тезис о том, что нельзя переносить на человека закономерности, изученные на животных, это, дескать некорректно и является лишь внешним подобием. Для обозначения такого внешнего подобия предложен даже специальный термин — антропоморфизм, (буквально — "по форме человека", неоправданное наделение животных человечьими качествами), или нечто совсем уж ругательное — «биологизаторство» (употребляется, когда говорящий не согласен с утверждениями о каком-то подобии человека животным). Однако доказательства такой некорректности при близком рассмотрении оказываются лишь своего рода "презумпцией исключительности человека", то есть принятым у гуманитариев соглашением, что любые сомнения (а почва для сомнений неизбежно присутствует в истолковании любого научного опыта или наблюдения) трактуются в пользу утверждения о том, что человек настолько уникален, что с животными ничего общего, кроме низшей физиологии, не имеет. Так или иначе, но многим людям кажется неприемлемым и даже оскорбительным сам факт сопоставления поведения человека с животными. И этому тоже есть этологическое объяснение! Заключается оно в действии инстинкта этологической изоляции видов, подробное рассмотрение которого выходит за рамки нашей книги (желающие могут обратиться к книге В. Дольника "Непослушное дитя биосферы"). Сущность этого инстинкта можно выразить в виде девиза "возлюби своего — вознелюби чужого"; «чужими» в нашем случае являются обезьяны, неприязненное отношение к которым распространяется и на тезис о родстве нашего поведения с их поведением. Казалось бы, теория Дарвина, несмотря на непрекращающиеся (в силу той же неприязни) и по сей день попытки её опровергнуть, прочно и и бесповоротно принята научным сообществом, и с происхождением человека от обезьян большинство образованных людей вполне согласно. Однако мысль о том, что то или иное чувство является голосом обезьяньего инстинкта, по прежнему вызывает у многих людей резкие протесты, по большей части не находящие рационального объяснения. А между тем, корень этой неприязни — как раз в подсознательном неприятии нашего родства с обезьянами. Помните об этом, мои уважаемые читатели.
