В тридцати метрах от светофора фонарь высвечивал припаркованный кроссовер. Она указала на него рукой. Подошли к машине.
– А ты богатая невеста, – увидев автомобиль, прокомментировал он. Открыл водительскую дверь.
– Купила в кредит, – соврала она, садясь в салон.
Игорь захлопнул дверь. Ведь он прав: она ничего у него не спрашивает. Опять вспомнился Матвей: не спрашивают, потому что неинтересно. Она согласилась на свидание с Игорем исключительно из-за совета Артема, только потому, что хотела отвлечься. Это была единственная причина. И Анна даже не вспомнила бы о нем, если бы он не пригласил на боулинг. Завела мотор. Игорь сел на пассажирское сиденье.
– Расскажи мне о себе, – попросила она.
– Киевлянин, образование высшее, разведен, есть сын, – серьезно сказал он.
– Нет, расскажи о том, как парень, умеющий умножать в уме двенадцатизначные числа, стал владельцем СТО.
– Устал от грязи большого бизнеса. Наступил момент, когда захотелось жить тихо и мирно. Меньше ответственности, меньше задач, больше свободы. А почему ты не спрашиваешь про образование?
– А надо? Я уверена, что ты и школу с медалью окончил, и институт с красным дипломом.
Он задумчиво посмотрел.
– Школу экстерном, с золотой медалью, – признался он. – И институт тоже. Две специальности: «международный бизнес» и «международные экономические отношения».
– КИМО?
– Да.
– И как твое образование помогает тебе управлять маленькой СТО?
– Никак, – он вздохнул. – Образование к реальности никакого отношения не имеет.
– И тебе это нравится?
– Мне нравится то, что я живу как хочу. Что могу путешествовать столько, сколько хочу.
– Дауншифтинг?
Игорь кивнул.
Проехали мимо Андреевской церкви. Красота этой площади каждый раз удивляла и завораживала как впервые. Особенно вечером – золотые купола и неповторимая архитектура в свете фонарей.
– Тебе нравится путешествовать?
– Да. Все эти краткие туристические поездки не дают никакого представления о стране. Я приезжаю и погружаюсь в изучение нового места на месяц и больше.
– И как часто ты путешествуешь?
– Три-четыре раза в год.
– Гоа?
– Нет, там я еще не был. Италия, Португалия, Франция, Болгария, Словения, Хорватия, Китай. А еще Испания. И был в Дании, Норвегии, Голландии. Но три страны за сорок пять дней – это очень мало.
Анна поразилась. Она знала дауншифтеров, уезжавших на Гоа, в Таиланд и Шри-Ланку. Но впервые видела перед собой человека, который постоянно ездит в разные страны.
– И где ты там живешь? В хостелах или у тех, кто находится в движении… – Анна не помнила, как называют людей, которые принимают в гости туристов.
– Каучсерфинг это называется. Один раз пользовался, потому что попал в город, где всего несколько отелей и все оказались заняты.
Они ехали по набережной в сторону моста.
– Может, где-то кофе выпьем? – предложил Игорь.
Анна кивнула. Ей хотелось кофе и хотелось послушать продолжение увлекательной истории жизни дауншифтера.
– Есть идея, – продолжил он. – Давай возьмем кофе, и я покажу тебе красивое место на набережной.
Она включила поворот и свернула к заправке. Подъехала ко входу.
– Американо с молоком, – сказал он себе вслух. – Тебе взять что-то еще? Сладкое? Или сигареты?
– Капучино.
Он удивился.
– Уже поздно пить американо, – пояснила она.
Игорь пошел за напитками. Анна задумчиво наблюдала за ним сквозь стекло витрины. Дауншифтинг. Она всегда считала, что такой выбор – защитный механизм психики, реакция на нежелание бороться, признание собственной слабости. Человек опасается, что не сможет вновь достичь высокого результата. По крайней мере, у всех дауншифтеров, с которыми она знакома лично, похожая история: высокий доход и его исчезновение. Это или бизнесмены, или топ-менеджеры, в один день потерявшие статус и деньги. И именно в этот момент у них произошла переоценка ценностей: они осознали, что их жизнь пуста. Ей всегда казалось, что на самом деле их сломал стресс, что они боятся вновь все потерять или не достигнуть. А может, им нужна временная передышка. И обязательно наступит момент, когда они вернутся. Однозначно что-то произошло в его жизни. Игорь сел в машину:
– Смотри: нам нужно проехать этот мост, повернуть направо. Там я покажу.
Она кивнула.
– И как ты стал дауншифтером?
– После развода.
– Долго вы были женаты?
– Почти семь лет.
Она бросила на него удивленный взгляд.
– Да, я женился в двадцать два. Вот здесь направо, – указал он.
Анна свернула в парк. Они ехали по Русановской набережной. Дорога перешла в белый песчаный пляж, открывший вид на залив. Впереди проступали очертания острова, а за ним «Родина-мать», подсвеченная фонарями в ночном небе. Анна никогда здесь не была.
– Красиво, – поделилась она впечатлением.
Игорь протянул кофе. Она заглушила мотор и открыла окно. Прикурила.
– Ты остановился на разводе, – напомнила она.
– Да, мы развелись.
– Почему?
– Она нашла более перспективную партию. Вернее, не так: я застал ее в постели с любовником.
Анна посмотрела ошарашенно.
– Да. Прямо в нашей спальне.
– Зачем?! – в голосе Анны звучало возмущение, но не фактом измены.
– Я тоже об этом думал. Он достаточно богат, чтобы оплатить номер в отеле. Может, накала не хватило, а может, до отеля не дотерпели. Она думала, что я уехал. Он заехал за ней. А я вернулся.
В его голосе не чувствовалось эмоций. Он говорил о том, что произошло, с нотой иронии, но без боли.
– Почему вернулся?
– Интуиция. Ехал по трассе, а потом развернулся.
Анна понимала, о чем он говорит. Она испытывала подобное чувство не раз.
– И что она?
– Сказала, что уходит с ним. Потом был долгий развод, во время которого она забрала все, что могла, и попыталась забрать то, что не могла. Потом завезла Платона к своей матери, а сама устраивала личную жизнь. Два года она манипулировала мною, не давая видеться с сыном, – в его интонации звучал рык раненого зверя. – Ее личная жизнь так и не устроилась. А у Платона начались проблемы со здоровьем. Ее мать отказалась за ним смотреть. Понадобились деньги. А я сказал, что не стану оплачивать расходы сына, если не буду его видеть. Поэтому мы начали видеться. И в итоге она живет с Платоном. Он ее ненавидит, потому что она его бросила. Она водит его к психологу. Сын ей мстит. Вот такой финал истории о некогда счастливой семье.
Анна смотрела на него сочувственно.
– А почему ты два года не виделся с сыном?
– Она требовала выполнения условий, на которые я пойти отказывался. Вначале адвокаты боролись. Потом я решил отпустить. Уехал на два месяца. Попутешествовал, – он вздохнул. – Успокоился.
– И что ты об этом думаешь?
– Все это в прошлом. Мне жаль ее. Но это ее путь, который она сама выбрала. Я простил, хоть мне и нелегко было это сделать. Простил ради сына. Платон приезжает ко мне, я к нему. Иногда мы путешествуем вместе, – он опять вздохнул. В его голосе звучали ноты пережитого и принятого, состояние, в котором нет больше негативных эмоций – только факты поступков. – Да и я сам виноват.
– В чем?
– Не нужно было жениться на женщине без ценностей, – он посмотрел в глаза. – Вот у тебя какие ценности?
– Дело, семья, самореализация, – без запинки ответила она.
Игорь перебил:
– А ее – шубы, сумки и вечеринки с подружками. Так что я сам виноват.
Ее взгляд коснулся темной глади, отражавшей огни города. Дежавю. Когда-то на берегу другого залива Матвей рассказывал ей о своей боли, а она в ответ – о своей. Опять ее автомобиль, залив, рассказ, опять боль. Только реакции разные. Матвей винил – Игорь разделил ответственность. И о своей боли она говорить не хотела. Взглянула на часы: 00:40.
– Поехали домой?
Игорь кивнул. Она завела мотор.
– Ты один в семье? – сменила она тему на более светлую.
– Да. Я поздний ребенок. Маме было сорок два, а отцу сорок пять, когда я родился.
