– Во сколько спать легла? – поинтересовался он.
– В пять, – Анна зажгла сигарету.
– Ты сегодня без настроения?
Она сделала глоток кофе.
– Меня раздражает, когда ко мне приезжают без предупреждения.
– Даже если это твой мужчина? – добродушно улыбнулся он.
– Особенно когда это мужчина.
Она всегда предупреждала своих мужчин, когда вернется домой. Независимо от статуса отношений. Даже Арниса и Стаса. Ее пугало, когда в замке проворачивался ключ. Почему? Она не знала, но ее до безумия раздражали неожиданные приезды.
– Ты что-то скрываешь?
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Тебя слишком много в моей жизни, – прямо сказала она. – Ты не даешь мне делать то, что я люблю. И может, у меня планы на утро? А ты приезжаешь без предупреждения, – холодно пояснила она. – Тебя стало слишком много.
Игорь вздохнул. Подошел к ней и тоже закурил.
– И в чем меня много?
– В моем шкафу твои куртки. Твоя зубная щетка лежит рядом с моей, а твой одеколон и крем для лица стоят на моей столешнице в ванной. Откуда все это?
– Когда люди встречаются, так бывает, – его тон полон спокойствия.
– А мы встречаемся?! – удивилась она.
Думанский уверенно кивнул.
– А у меня чувство, что ты ко мне переезжаешь. Вернее, не так: ты уже переехал. Не спросив об этом!
– И ты из-за этого злишься?
– Да! Я злюсь! Злюсь оттого, что не могу писать роман, злюсь оттого, что ты меня контролируешь! Злюсь, – повышенным голосом сказала она. Потушила сигарету и пошла в коридор. Надела сникерсы.
– Ты уходишь?
– Да.
– Но это твоя квартира, – напомнил он.
– Понимаешь, насколько сильно я злюсь?
* * *
Анна села в автомобиль и закурила. Почему она так разозлилась на Игоря? Какое-то неконтролируемое чувство. Раздражение в целом ей не свойственно. А тут… Может, из-за поста Матвея «Я слишком много видел, чтобы бояться тишины»? Завела автомобиль. «Куда ехать?» Планов нет. Достала мобильный. «Вызов».
– Матвей выставил пост! – вместо приветствия закричала Гала. – Это точно для тебя!
– Видела, – Анна вздохнула.
– Позвони ему, – уже спокойнее предложила подруга.
– Гала, я не собираюсь ему звонить. А если ты будешь давать мне такие советы, я пожалуюсь Виталику, – еще на волне раздражения прошипела она.
В трубке послышался недовольный вздох.
– Что ты делаешь? – вернулась Анна к поводу для звонка.
– Ничего.
– Можно я к тебе приеду?
– Приезжай. Что-то случилось?
– Расскажу.
Она нажала «Отбой». Взглянула в окно: туманная осень. Как и у нее на душе. Настроила радиоприемник – в эфире транслировали рекламный блок. Она включила подогрев сиденья. «Как же холодно и мерзко сегодня», – мелькнула мысль, но она не касалась погоды.
– Сегодня, в Международный день пластических хирургов, спешим поздравить их с праздником! – бодро затараторила ведущая.
Анна, словно загипнотизированная, смотрела на щетки, медленно движущиеся по стеклу. «Я слишком много видел, чтобы бояться тишины», – прозвучал в голове грудной голос Матвея.
«Вызов». Гудок. Сердце забилось чаще. Гудок. Волнение. Гудок. С каждым гудком волнение нарастало.
– Поверить не могу, что ты позвонила! – зазвучал в трубке сбивающийся от эмоций голос: удивление, смешанное с радостью.
– Отчего же? По радио услышала, что у вас праздник. Хочу поздравить… – тараторила она не хуже радиоведущей.
– Мне не нужны твои поздравления!
– Как это – не поздравить? Я же ваша пациентка, – так же быстро продолжила она. – Хочу поздравить с вашим профессиональным праздником и пожелать…
– Аня, перестань! Ты никогда не будешь для меня пациенткой, а я никогда не буду твоим лечащим врачом, – охладил он ее поддельный энтузиазм.
Она замолкла.
– Поверить не могу, что ты позвонила, – в голосе Матвея чувствовались все оттенки радости, смешанной с удивлением. – Мне нужно встретиться с тобой и поговорить, – твердо заключил он.
– О чем? – только и смогла выдавить из себя она. Глубоко вздохнула. Если бы он знал, как сильно бьется ее сердце… Но голос спокоен, как океан в затяжной штиль. Она беззвучно вдыхала.
– Как это о чем? – не понял Матвей.
– Тема разговора, – пояснила она.
– Или ты ведешь меня к прокурору, или я веду тебя в ЗАГС.
– Все шутите, Матвей Анатольевич! – она нервно рассмеялась.
– Мне нужно поговорить о нас. Я многое понял за это время, – тихо сказал он.
Его голос звучал взволнованно. Неужели впервые это не только ее волнение, но и его? Анна ощутила, как сердце раненой птицей забилось о стекло понимания. Птица металась между реальностью и вечной надеждой.
– Ты встретишься со мной?
– Вы же врач, я всегда буду благодарна…
– Ты никогда не будешь моей пациенткой, – повторил Матвей, но уже слегка раздраженно.
– Если ты не врач, а я не пациентка, тогда кто мы?
– Аня, ты же знаешь: все, что между нами произошло, намного больше и никогда не забудется.
В трубке повисла тишина. Анна слышала его дыхание. Ее птица билась о стекло. И с каждым ударом сквозь белые перья проступали капли крови. Анна не могла позволить птице убить себя.
– Когда ты хочешь встретиться? – она нервно сглотнула.
– Я позвоню. У меня пациентка в кабинете с открытым декольте, – в его тоне сквозило извинение – скорее перед пациенткой. – Увидел имя на экране и выбежал без объяснений.
Ее пронзило чувство. Падение? Нет. Удар? Нет. Она ощутила гладкую поверхность стекла понимания.
– Идите, Матвей Анатольевич, – отпустила она его. – Врачебный долг превыше всего.
– Аня, я очень рад, что ты позвонила. И я перезвоню, – прошептал он голосом, полным эмоций.
Она смотрела на телефон с тем же двойственным чувством. С одной стороны, желание поверить, с другой – полное неверие. Почему с Игорем все понятно? Почему с Матвеем наоборот? Почему она позвонила?
* * *
Анна отодвинула тарелку. Фирменные котлеты Галы – сама она называла их «Пожарские». Но то, как готовила их она, не имело отношения к ресторанному варианту. Особый рецепт подруги давал необыкновенный вкус, имевший несколько секретов: рубленое мясо со сливками в панировке из крупных сухарей со сладким привкусом миндаля. Гала не признавалась, но Анна была уверена: миндаль точно есть.
– И что, прямо так ему и сказала?
Рассказчица кивнула, наслаждаясь послевкусием.
– В этом ты, конечно, права. Его действительно слишком много.
По лицу Анны скользнула мимолетная улыбка: Гала по каким-то известным только ей критериям легко определяла, кого много, а кого мало. Стаса, она считала, слишком много. Матвея – нормально. Игоря, как оказалось, тоже много. Скорее всего, критерий Галы – частота встреч с подругой.
– Совесть не мучает?
– Нет. Она у меня словно заморожена. – Анна посмотрела смущенно: – Но это не главное, что я успела начудить.
Она поведала о звонке Матвею. Подруга слушала, затаив дыхание. Все-таки Матвей Гале явно небезразличен.
– Молодец, что позвонила, – одобрила та.
– Отчего же? – иронично поинтересовалась участница событий.
– Я все время думаю, наблюдая за его страницей, что он страдает, но боится тебе позвонить.
Анна хмыкнула.
– Вот здесь, Гала, и начинается все самое интересное.
Хозяйка налила ей кофе и поставила на стол пепельницу: на террасе Галы курение разрешено.
– Я ехала к тебе и всю дорогу думала. Почему вдруг проснулось раздражение к Игорю? И почему я позвонила Матвею?
В глазах подруги застыл немой вопрос.
– Я не заходила в его профайл три недели. А сегодня зашла. С этого все и началось.
Гала выпустила дым. Анна продолжила:
– Это манипуляция.
В синих глазах читалось недоверие.
– Социальные сети – прекрасный инструмент для манипуляции. Я никогда не задумывалась об этом.
– А почему ты сразу этого не поняла? – поинтересовалась слушательница.
