Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж.

Склонность к амнезии вытекает из самой сути гипотезы нестабильности. После финансового кризиса, когда свежи воспоминания о болезненных потерях, инвесторы и банкиры всячески избегают риска; первые не спешат покупать акции, а вторые выдают разве что наиболее безопасные и обеспеченные ссуды. По мере постепенного восстановления рынков, когда неприятные воспоминания рассеиваются, игроки начинают все больше рисковать, и цикл нестабильности возобновляется.

Пренебрежение трезвым финансовым расчетом под влиянием убедительных нарративов – последний из тех факторов, что в совокупности порождают финансовые мании. Когда люди сталкиваются с трудными или вовсе нерешаемыми аналитическими задачами, скажем, с оценкой компании, не приносящей прибыли, не говоря уже о дивидендах, обыкновенно используются более простые аналитические методы; среди психологов применительно к таким методикам принято говорить об «эвристике».

За последние несколько десятилетий психология значительно углубила наше понимание того, как люди применяют эвристику, когда сталкиваются с трудными или не поддающимися решению задачами; в частности, мы теперь знаем, как все происходит в области финансов, и лучше понимаем финансовые мании. В 1940-х годах уроженец Венгрии, американский психолог из Мичиганского университета по имени Джордж (Дьердь) Катона начал изучать «экономическое измерение» человеческого мышления и впервые применил психологические инструменты в исследовании экономики. Среди прочего, он разработал широко применяемую ныне методику оценки потребительских настроений, а сам Мичиганский университет стал аванпостом передовых психологических исследований.

Так, именно в этом университете проводились исследования механизмов принятия решений, которые привлекли внимание блестящего израильского ученого Амоса Тверски³⁵⁶. (Приятели подшучивали над его интеллектом: «Чем быстрее вы понимаете, что Тверски умнее вас, тем вы сами умнее»³⁵⁷.) Специалисты Мичиганского университета подобно многим нынешним экономистам считали, что мы, люди, – прирожденные и опытные статистики: мы без усилий усваиваем правила грамматики и синтаксиса – и столь же легко, проще говоря, интуитивно, постигаем премудрости статистики и теории вероятности.

Поначалу это допущение показалось Тверски разумным, но обсуждение вопроса с коллегой из Иерусалимского университета Даниелем Канеманом убедило его в обратном. На рубеже 1970 года двое ученых провели серию замечательных экспериментов, результаты которых оказались революционными как для экономистов, так и для психологов. Выяснилось, что люди в большинстве своем не обладают статистической, назовем ее так, интуицией; более того, она почти недоступна психологам, которые, казалось бы, должны развивать в себе это умение³⁵⁸. В классическом опыте Тверски и Канемана испытуемым предлагались следующие начальные условия:

«Стив очень застенчив и замкнут, он неизменно помогает окружающим, но мало интересуется их делами и тем, что происходит в мире. Кроткий и приверженный порядку, он ценит структуру и обращает внимание на детали».

Канеман и Тверски просили испытуемых угадать, кто такой Стив – фермер, продавец, авиапилот, библиотекарь или врач. Большинство отвечавших увидело в нем библиотекаря, поскольку приведенное выше описание лучше всего соответствует именно такому стереотипу. При этом фермеров на свете в двадцать раз больше, чем библиотекарей, а поскольку и среди фермеров попадаются застенчивые, Стив, куда вероятнее, окажется фермером, а не библиотекарем³⁵⁹.

Далее Канеман и Тверски приступили к описанию широкого набора систематических аналитических ошибок, допускаемых даже умнейшими людьми: это и игнорирование основных признаков (например, нежелание признавать, что фермеров на свете гораздо больше, чем библиотекарей), и непонимание того, что крупные выборки достовернее малых, и недооценка того, сколь охотно люди усматривают несуществующие шаблоны в случайных данных, и отказ мириться с тем, что отличное или скверное выполнение задачи обычно подразумевает нормализацию в ходе последовательных попыток, если перечислять лишь некоторые выводы ^[108]. Результаты исследования повергли Канемана и Тверски в глубокое уныние вследствие печального состояния человеческого разума:

«Пожалуй, удивляет неумение людей выводить из жизненного опыта такие фундаментальные статистические правила, как регрессия к среднему значению или влияние размера выборки на ее вариативность. Хотя каждый из нас при обычной жизни сталкивается с многочисленными примерами, из которых можно было бы вывести перечисленные правила, очень и очень немногие люди открывают для себя принципы выборки и регрессии самостоятельно»³⁶⁰.

Исследования Канемана и Тверски показали, что люди по своей природе подвержены когнитивной лени. Вместо того чтобы тщательно проанализировать, какая из пяти перечисленных профессий лучше всего подходит застенчивому Стиву, куда проще оперировать стереотипными ярлыками: по описанию Стив соответствует типажу библиотекаря, значит, он библиотекарь³⁶¹.

Актуальность выводов Канемана и Тверски для финансовых пузырей вполне очевидна. Вместо того чтобы пытаться выполнить трудоемкую оценку стоимости акций с высокой прогнозируемой прибылью – будь то акции компании Южных морей в 1720 году, RCA ^[109] в 1928 году, доткома Pets.com в 1999 году ^[110] или компании «Тесла» сегодня, – инвесторы опираются на простейшую эвристику: эта компания явно собирается изменить мир, а потому за ее акции стоит заплатить практически любую цену.

Канеман, Тверски и другие исследователи также обнаружили, что к числу наиболее действенных эвристик принадлежит человеческая восприимчивость, то есть наше чрезмерное внимание к драматическим событиям. Вот наглядный пример: в событиях 11 сентября 2001 года, важнейших для современной истории США, погибло почти три тысячи человек. Смерть даже одного человека в результате террористического акта наверняка угодит в заголовки СМИ, однако отдельные жертвы обыденного насилия (гибель от огнестрельного оружия, опиоидов или в автомобильной аварии) фактически игнорируются средствами массовой информации, притом что их ежегодно насчитывается более тридцати тысяч в каждой из этих трех категорий в Соединенных Штатах Америки³⁶². Американцы гораздо реже погибают в терактах, чем от удара молнии, однако США выделяют куда больше ресурсов на борьбу с терроризмом, чем на предотвращение ежегодной сотни тысяч смертей от огнестрельного оружия, автомобилей и наркотиков. (Точно так же любого туриста, который собирается в Израиль, родич или друг наверняка спросит, не пугают ли его террористы, хотя с 2005 года вероятность гибели в дорожно-транспортном происшествии в Израиле примерно в двадцать раз выше, чем от теракта³⁶³.)

Канеман и Тверски определяют вышеупомянутые заблуждения как «эвристику доступности». При этом восприимчивость регулируется и другими факторами – временного характера: так, люди намного охотнее приобретают страховку от землетрясения или наводнения сразу после природных катастроф. Тут, разумеется, речь идет об «эвристике новизны».

Если коротко, люди поддаются собственной восприимчивости, и эта склонность проявляется в финансовых маниях сразу несколькими способами. Драматическая новизна передовых технологий (например, возможность облететь планету на скорости в сотни миль в час или мгновенная доставка развлечений и важнейших мировых событий на дом посредством телевидения) чрезвычайно важна – но до тех пор, пока эффект новизны не спадет.

Эвристика новизны также искажает представление инвесторов о долгосрочной реальности: если цены на акции растут на протяжении ряда лет, отсюда делается вывод, что их доходность будет повышаться и впредь; по мере роста цен акции становятся более привлекательными, что приводит к дальнейшему росту цен. Налицо самовоспроизводящийся «благотворный цикл», способный загнать стоимость акций в стратосферу. А при длительной биржевой игре на понижение происходит, разумеется, обратное.