Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях (СИ) - Богинская Анна

Вчера, когда они вернулись из супермаркета, Матвей уткнулся в свой ноутбук, а Анна принялась готовить ужин. Разговор свелся к коротким вопросам и ответам. Диалога не получилось. Зато возникло напряжение, осветившее пространство квартиры, как лампа. Матвей поужинал и, сказав: «Спасибо, было вкусно. Я – спать!», направился в спальню. Анна в одиночестве убрала посуду со стола и тоже пошла в спальню, где он уже спал. Спал самым глубоким сном, какой только можно себе представить.

«Что вводит меня в состояние раздражения? Отсутствие секса? Нет. Дело не в этом». Она ждала разговора о вчерашнем вечере. Она хотела объяснений. А вместо этого получила безразличие. Он вдруг резко начал вести себя так, словно видит ее впервые. «В чем причина? Бродский? Да, я забыла книгу Бродского в машине, но это не может быть причиной. Это смешно. Что еще? И самое главное – зачем? Если Матвею не нужны их отношения, или он устал, или не хочет, или передумал – просто скажи. Или обиделся… Тоже скажи. Может, не знает, как закончить отношения? Опять странно. Не можешь сказать – напиши письмо. Или из-за операции? Вообще смешно. При чем тут это? А может, не знает, как закончить отношения из-за новых перспектив, из-за Люси? Опять не сходится. Он позвонил сам, и встретился, и вещи собрал, и ко мне поехал до информации о ней». Цепочка причинно-следственных связей не складывалась. Единственное, что она знала точно, – влюбленные мужчины так себя не ведут.

«Непонимание! Вот что вводит меня в раздражение. Почему я не спросила прямо? Почему с ним я никак не могу начать говорить о том, что меня беспокоит? Почему рта не могу раскрыть? Что это? Почему веду себя неадекватно? Откуда во мне появился этот страх, эта неуверенность, эта нерешительность? Я же не такая. Я совсем другая. Поговорю с ним завтра обо всем».

Анна лежала и продолжала смотреть в потолок. Ей опять безумно захотелось курить. Она ждала, когда взойдет солнце, чтобы появился повод встать и уйти из спальни.

Солнце. Она так и не смогла уснуть. Наступило последнее воскресенье перед операцией. Анна направилась в гардеробную, чтобы одеться. Выходя из спальни, услышала сонный голос Матвея:

– Мне холодно.

Она развернулась, подошла к шкафу, достала еще одно одеяло и укрыла его.

– Теперь будет тепло.

Анна жарила блины. Она нуждалась в простых механических действиях. Дверь спальни открылась.

– Доброе утро! – послышался голос Матвея.

– Доброе! Ты выспался?

– Угу. Я в душ.

Она взглянула на часы: десять утра. Приготовление еды помогло восстановить душевное равновесие. Раздражение ушло. Но в атмосфере квартиры по-прежнему чувствовалось напряжение. Анна понимала: они как плохие актеры. Особенно она. Говорит одно, но тело показывает совсем иное.

Матвей появился минут через пятнадцать. На столе его ждал завтрак: кофе и блины со сметаной и вареньем.

– Блины? – удивился Матвей. – Люблю блины, но это углеводы. – Анна посмотрела на него вопросительно. – Я склонен к полноте. Боюсь поправиться.

– Ты шутишь? Что за бред? Посмотри на себя!

Вместо ответа Матвей взял блин и откусил.

– М-м-м, вкусно! – сказал он, жуя. – Ты чего так рано встала?

– Не могла уснуть, – призналась Анна, наливая ему кофе. Матвей посмотрел вопросительно. – Хотела поговорить о пятнице и о вчерашнем вечере.

– О нет, не начинай! – услышала она в ответ. – Я думал, что ты не такая, как все.

Анна держала в руках сковороду, которую как раз собиралась поставить в посудомойку. Но, услышав эти слова, почувствовала сильное желание опустить ее на голову Матвея. Такая детская, нет – такая наглая манипуляция! На фоне бессонной ночи и множества мыслей она вызвала внутри цунами. «За кого он меня держит вообще?!» Ей хотелось сказать что-то в духе: «Вали отсюда!». Но вместо этого она открыла посудомойку и с грохотом закинула сковородку. Опять захотелось курить.

– Когда уже это пройдет?! Почему я вечно веду себя с тобой как идиотка? Почему не могу высказать все, что думаю? – это не было сказано на повышенных тонах, это полетело в посудомойку вслед за летящей сковородой. – Я хочу курить!

– Ой, только не кури! – воскликнул Матвей. Она подошла и села напротив него.

– Матвей, ты не понял, – спокойно сказала она. – Я не собираюсь устраивать тебе тут «бабские разборки» – это не в моем стиле. Я всего лишь хотела объяснить кое-что и получить ответы на некоторые вопросы. И все.

Он молчал, видимо, смирившись с тем, что разговора не избежать.

– Первое – Люся, – начала она. – Я встретилась с ней не из-за тебя, а потому, что мы дружим. Она спросила, есть ли у меня знакомые хирурги-онкологи. Я предложила тебя. Конечно, моя дружба с ней может повлиять на ее выбор, но я хочу, чтобы ты понимал: твои взаимоотношения с Люсей и наши с тобой никак не пересекаются. Я не хочу, чтобы это влияло на тебя или на нас. И этот разговор тоже никак не отразится на вашем знакомстве: если тебе это нужно, вы встретитесь.

Матвей кивнул в ответ.

– Второе. Наши взаимоотношения врача и пациентки тоже никак не изменятся после этого разговора. Неважно, как ты ответишь на мои вопросы. Операция будет, если ты сам ее не отменишь.

– Ты что, прощаешься со мной? – напряженно спросил он.

Анна пристально посмотрела ему в глаза.

– А ты этого хочешь?

– Нет, – уверенно ответил он. – Это все или что-то еще тебя беспокоит?

– Третье. Я хотела тебе сказать: если хочешь расстаться, то скажи об этом прямо. Я взрослая девочка, Матвей. Со мной можно говорить обо всем.

– Я же уже ответил тебе, – слегка раздраженно сказал он.

– Тогда я тебя не понимаю, – призналась Анна. – Помоги мне. Матвей молчал, и она продолжила: – В четверг мы встретились с тобой и о многом поговорили. Но в пятницу ты опять сделал то же самое. Опять обманул мои ожидания. Почему?

– Ань, ну, у меня есть друзья. Я не могу сидеть все время возле тебя.

Она рассмеялась.

– Я ни в коем случае не собираюсь мешать твоему общению с друзьями. Я сейчас о другом. Твои опоздания и общее отношение. Вопрос же не в том, что ты задерживаешься, и не в друзьях. Вопрос в том, как ты это делаешь. Ты на даче оказался во сколько? Не в десять вечера, а значительно раньше. Но почему ты не сказал об этом мне в пять? Что тебя не будет, чтобы я могла строить свои планы. Вчера снова. Ты говоришь, что будешь в три, а по факту? Это неуважение, Матвей. Неужели нельзя позвонить вовремя и сказать, что тебя не будет или ты будешь во столько-то и сделать так. Почему ты все время заставляешь меня что-то додумывать?

Матвей молчал. Анна продолжала оценивающе смотреть ему в глаза в ожидании ответа.

– Извини, это больше не повторится. – Анна рассмеялась. – Почему ты смеешься?

– Потому что, когда человек говорит «больше не повторится», это произойдет опять. Я понимаю, что ты такой, какой есть. Я просто прошу предупреждать меня или называть время, в котором ты уверен, чтобы я могла планировать свою жизнь. У меня тоже есть друзья, и мне тоже есть чем заняться.

– Я понял, буду предупреждать. Что-то еще?

– Да. У меня есть вопрос.

Выражение лица Матвея говорило: «Задавай».

– После того как у нас случился секс, ты спал с другими женщинами?

Анна вглядывалась в его лицо: ей нужна правда, она хотела прочитать ее. Матвей сразу же ответил:

– Нет.

Его тон был уверенным и спокойным, и он смотрел ей в глаза не отрываясь. Анна увидела правду: он солгал! Когда-то она посвятила много времени вопросу определения лжи. И знала: когда человек слышит неожиданный и неприятный для него вопрос, он не смотрит в глаза. Он смотрит влево – ему нужно время, чтобы осознать. Лжец ведет себя иначе. Он готовит ответы на возможные вопросы, поэтому отвечает сразу же уверенным тоном и всегда смотрит в глаза. Ему важно увидеть, поверили ему или нет. И Матвей продолжал смотреть ей в глаза.

– Ты врешь мне сейчас, – не сдержалась она.

– Ты не можешь этого знать! Ты не детектор лжи! – возмутился Матвей, перейдя на высокие ноты. – И не нужно мне рассказывать, вру я или нет! Мне лучше знать!