Жанна взглянула на меня вопросительно.
– Павел приехать не может, говорит – срочное дело, предлагает встретиться в баре.
– Что-то мне не нравится этот звонок, – помолчав, сказала Жанна. – Женская интуиция подсказывает – что-то не так.
– Да что ты! Звонит же человек, нормально разговаривает. Да и потом, кому он нужен?
– Не знаю. В последнее время он часто бывает в банке. Может быть, что-то там произошло?
– Ну да, конечно, – крупный революционный переворот, смена власти, – усмехнулся я. – Что тебя может удивлять в этом звонке?
– Что в нем необычного? Да то, что он каждый день звонил мне и докладывал обстановку по банку. А последние несколько дней не звонил.
– Ну правильно, может быть, завис где-то, у девчонки какой-нибудь. Ты же сама это говорила. Ему разве до банка?
– Может, ты и прав, – улыбнулась Жанна. – Может, мне все мерещится?
– Конечно, мерещится! Давай будем попроще. Если пугаться собственной тени, то лучше… – я помолчал, не зная, что сказать, чтобы успокоить Жанну.
Через несколько минут я сел в машину и направился в сторону Коломны. Все время думал о словах следователя, что Валентину находиться в следственном изоляторе этого города стало небезопасно, что над ним может нависнуть какая-то угроза.
Подъехав к изолятору и заполнив все необходимые документы, я прошел в кабинет. Вскоре появился Валентин. Бог ты мой! Я был ошарашен. Лицо его было в ссадинах, синяках, под глазом кровоподтек. Глаз был почти полностью закрыт. Нетрудно было догадаться, что Валентин подвергся серьезному избиению.
– Что случилось? – спросил я.
– С кровати упал, – ответил Валентин. – Не повезло, – и он оглянулся на конвоира, который еще не вышел из кабинета, улыбнувшись с иронией. Как только конвоир ушел, Валентин сразу же схватил меня за руку. – Представляешь, – сказал он, – меня вчера в камере избили. Но я им, гадам, тоже дал!
– Погоди, рассказывай все по порядку. Что случилось?
– Понимаешь, вроде формально бытовая причина. Кто-то на кого-то не так посмотрел, я что-то не так сказал, зэки, как они говорят, все на взводе. Вот и отдубасили меня всей камерой. Били ногами, с кровати ночью сбросили.
– А какая была причина на самом деле?
– Да никакой.
– Вспомни хорошенько, может быть, ты что-то все же сказал опрометчиво? Может быть, ты не знаешь тюремных законов?
– Нет, – сказал Валентин, – я тюремные законы знаю не хуже тебя.
– Откуда? – улыбнулся я.
– Была возможность изучить. Все я делал правильно, никаких нарушений, проколов, подстав – все шло нормально…
И тут я вспомнил предостережение следователя и встречу с братвой. Я коротко рассказал Валентину обо всех событиях, которые произошли за последнее время.
– А братва Кузи после встречи с тобой осталась у тюряги или поехала по своим делам? – спросил Валентин.
– Я на это не обратил внимания. По-моему, они остались.
– Все ясно. Наверное, деньги кому-то забашляли, вот и выполнили со мной профилактику.
– Хорошо, – сказал я. – Когда происходило твое избиение, тебе никто ничего не говорил, никаких угроз, никаких пожеланий не было?
– Нет, ничего не говорили. Просто молча били, и все.
– Ну хорошо, а администрация?
– А что администрация? Утром на поверке меня спросили, почему у меня такой внешний вид. Мне что, нужно было сказать, что меня соседи по камере избили? Считай, тогда я смертный приговор себе подписал бы. Ну, сказал, что с кровати упал. Но они, конечно, все сами знают. У них игра такая, делают вид, как будто ни при чем, и никто ни в какие дела не вмешивается.
– Да, дела, – сказал я. – Видишь, не случайно следователь меня предупреждал. Вообще создается такое впечатление, что следователь заодно с братвой.
– Но его же отстранили! – сказал Валентин.
– Да, отстранили. И сейчас назначили нового. Твое дело взяла областная прокуратура.
– Вот и прекрасно! Теперь надо бы добиться, чтобы меня в другой изолятор направили.
– В какой другой? В московский тебе не полагается – ты за областью числишься. Ногинск?
– В Ногинск я не пойду, говорят, что там еще хуже. Слушай, у тебя есть какие-то связи в ГУИНе? Поговори, чтобы меня все же в Москву перевели.
– В Москву? Попробую, хотя это маловероятно.
– Как у Паши дела? – спросил Валентин.
Я рассказал о пропаже Паши и о его сегодняшнем звонке.
– Да ну, – улыбнулся Валентин, – разве это пропажа? Паша – настоящий кот, небось по своим кошечкам ходит. Это не пропажа. А что касается его встречи с тобой – не хочет он ехать в пансионат, может, считает, что далеко, не хочет далеко от кровати отъезжать. Хочет какую-то информацию тебе скинуть, а потом опять к кошечке завалиться поскорее! В общем, если что-то интересное будет, то сразу приезжай ко мне.
– Конечно, приеду.
– А что там Жанна делает? Как она?
– Да нормально.
– Тоскует, грустит?
– Да.
Валентин взглянул в сторону окна. Мне стало немного не по себе. Конечно, он не может ни о чем догадываться. Но самому мне неприятно. Как-то не по-людски получается – человек закрыт в тюрьме, а я пользуюсь его женой. Хотя, конечно, она сама предложила. Но я мог и отказаться.
– А что Машуня? Ты так и не выходил с ней на связь?
– Не выходил.
– Позвони ей еще раз, разыщи, поговори. Как у нее жизнь, узнай. Она еще молодая…
– А сколько ей лет?
– У нас с ней разница двадцать один год.
– Где ты ее откопал?
– Это долгая история, – Валентин улыбнулся. Я почувствовал, что у него складывались какие-то романтические отношения с этой девушкой. – Я сейчас попробую написать что-нибудь. Единственное – если она будет набиваться на свидание, то ты скажи, что свидания не полагаются. Сам понимаешь, как мне ей показаться в таком виде? Да и Жанне про избиение ничего не говори. Как-нибудь сам выкручусь. Есть у меня кое-какие старые завязки. Да, и вот еще что, – Валентин снова взглянул на решетку окна. – Надо как-то выбираться из этой тюрьмы.
– Так у тебя вчера была хорошая возможность это сделать, – сказал я, – освободиться под залог. Ты же этого не захотел.
– Ладно, – махнул рукой Валентин, – что сейчас говорить об этом. Игра такая идет, достаточно серьезная. На кон поставлено слишком много. Знаешь, давай сделаем вот так. Пожалуй, я отпишу одному жулику, смотрящему по району. По-моему, он курирует эту тюрьму.
Я удивленно посмотрел на Валентина.
– Чему ты удивляешься? – спросил он. – Что жулик курирует тюрьму?
– Да, как-то необычно.
– А что тут необычного? Живет он в этом районе, вор в законе союзного значения, грев братве время от времени засылает, тюрьме помогает – то с угольком, то с медикаментами, то со жрачкой. Так что у него серьезное влияние на этот изолятор. Сам в свое время в нем парился.
– А ты откуда его знаешь?
– Да были дела, раньше, по молодости, пересекались, – уклончиво ответил Валентин, намекая на свое бандитское прошлое. – Отпишу-ка я ему малявочку. Ты его сможешь найти?
Я пожал плечами.
– Если скажешь, кому и что передать, найду.
– Хотя нет, – неожиданно сказал Валентин, – есть у нас один человек, который нам очень много должен. Пускай он работает. Ему сделать это будет гораздо проще. А к жулику пока не буду обращаться – может, потом более серьезная ситуация будет, – сказал Валентин.
– Что это за человек такой?
– Говоришь, около Госдумы с Павлом встречаться будешь? – проговорил задумчиво Валентин.
– Да, в баре напротив.
– Хорошо. Езжай пораньше на встречу. Я запишу тебе номер телефона, – и Валентин записал цифры, – позвонишь, спросишь Сергея Ивановича Удальцова.
– А кто это? – поинтересовался я.
– Один депутат Госдумы, человек с большими связями. Он там трется все время, по линии МВД, с генералами шашни заводит. Я думаю, ему мой перевод в изолятор Москвы сделать будет нетрудно. Кстати, намекни, чтобы сделал мне одиночку. Хоть книжки там спокойно почитаю.
