Ян Мей-сян.Нет, не по ошибке!
Сунь Чун-эр
(продолжает петь)
На тот же мотив
Согреться я не мог — я мерз всегда,
с тех пор, как был поставлен на колени.
Знакомы мне и горе и беда,
Судьба плачевна, бесконечны пени.
Ян Мэй-сян.Я же пришла не одна. Твой старший брат тоже здесь.
Сунь Чун-эр.Почему же вы сразу не сказали? (Открывает дверь, падает на колени.)Не бей меня, брат!
Сунь.Встань, встань, младший брат!
Сунь Чун-эр.Что за дело привело вас ко мне позднею ночью?
Ян Мэй-сян.Чун-эр, около наших задних ворот убитый человек. Мы просим тебя отнести его куда-нибудь подальше от дома и зарыть.
Сунь Чун-эр.Ох, что вы говорите, сестрица. Виданое ли это дело! Почему же старший брат молчит?!
Ян Мэй-сян (к Суню). Юаньвай, скажи младшему брату. Видишь, бояться нечего.
Сунь.Скажи я ему хоть слово, он, пожалуй, тотчас от меня отвернется.
Ян Мэй-сян.Не таков твой младший брат, чтобы отвернуться от братниной беды.
Сунь.Послушай, братец… Твой старший брат с вечера опять пил вино, вернулся поздно, пришлось входить в дом через задние ворота. Вдруг — вижу, убитый лежит. Просил я этих двух негодяев, Лю Лун-цина и Ху Цзы-чжуаня, отнести труп, так они не пожелали. Нас же с тобой роднят братские чувства — мы вспоены молоком одной матери… Ты меня не выручишь — кто же тогда выручит?
Сунь Чун-ур.Да, такая уж у тебя судьба. Но ведь ты же из порядочной семьи. Как можно допустить, чтобы тебя подвергли допросу в суде по уголовным делам! А твои приятели-предатели хороши, нечего сказать, но ты сам виноват! Ты их кормил и одевал, а они не захотели выручить тебя в трудный час. И вот ты просишь, чтобы труп убитого отнес я. Что ж, мы вместе пойдем в присутствие…
Ян Мэй-сян.Пожалей хоть меня Чун-эр! Не сердись.
Сунь.Да, Чун-эр, виноват во всем я. Не гневись на меня, братец!
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "Браню милого"
К власти, к богатству ты, брат мой, привык,
Ох, как нелегок твой нрав!
Ты человека, должно быть, убил,
Гнева, увы, не сдержав.
Если к ответу тебя привлекут,
Казни жестокой потребует суд.
Сунь.Да разве могу я загубить человека! Какая жестокая обида!
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "Тронут монаршей милостью"
Ты возмущен, ты громко сетуешь:
ах, невиновен, ах, обижен!
Иголкой в сердце, ячменем в глазу
считал меня — и сам унижен!
Как временами слезы жгучие
всю душу мне огнем сжигали!
Но, пьянствуя с двумя прохвостами,
об этом думал ты едва ли.
Ты посетил мое убежище,
чтоб я, несчастный и гонимый,
Помог тебе теперь избавиться
от пагубы неотвратимой.
Тебе скрутить бы руки за спину,
без церемоний взять за ворот
Да отвести тебя, преступника,
в судебную палату, в город!..
Ян Мэй-сян.Братец, прости юаньвая, не будь таким сердитым…
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "Песнь сборщиц чая"
Как не испытывать родственных чувств
К вам, дорогая сестрица!
Но наказания не избежать, —
Видимо, старшему брату.
Брат и сестрица! Ну, чего вы боитесь?
Сунь.Как же тут не бояться?
Сунь Чун-эр.Ты хочешь, чтобы я простил тебя?
Сунь.Да! да!
Сунь Чун-эр.Тогда не волнуйся более и ничего не бойся! Я все возьму на себя!
(Продолжает петь.)
На тот же мотив
Из Бяньлянчэна я вынесу труп,
Вас же прошу не страшиться,
Даже когда поведут меня в суд,
В страшную эту палату.
Пусть хоть пытают — я, брата любя,
Дело всецело приму на себя!
Все подходят к дому Суня Старшего.
Ян Мэй-сян.Вот здесь он лежит.
Сунь Чун-эр
(поет)
На мотив "Застава пастуха"
Кто мне скажет, что случилось у ворот?
Может, пьяная затеялась тут драка?
Кто их знает… А итог, однако, тот,
Что лежит мертвец, как дохлая собака.
Уже светает, сестрица. Давайте я понесу.
(Продолжает петь.)
На прежний мотив
Что за пса несу в мешке я на спине?
Руки это или лапы — думай всяко…
Тут вот рот иль чья-то пасть — неясно мне.
То ли это человек, то ли собака?
Почему собачьей шерстью труп оброс?
Человек — а пахнет псиною, однако.
Псовьи мухи налетели… Вот вопрос:
Что он делал тут, негодная собака?
А удар смертельный этот кто нанес?
Топором или ножом? Решай двояко…
Фу, зловоние какое!.. Вот вопрос:
А за что пропал он все же, как собака?
Совсем посветлело. Надо скорее отнести эту падаль.
На прежний мотив
Люди, псы ли были братья у него?
Дети блуда, от законного ли брака?
Молод, стар ли он — не знаю ничего.
Человек он иль паршивая собака?
Как он вел себя, собакочеловек?
Был тихоня он? А может забияка?
На хозяина ль трудился целый век?
Был он подлым или верным, как собака?
Но кого же скроет мерзлая земля —
Догадаешься ль под пеленою мрака?
Мир лишился суки или кобеля?
И достоин ли он памяти, собака?
Был он, видимо, разбойником лихим,
Хоть и нет к тому особенного знака.
Мерзкий пес! Доколе мне возиться с ним?
Нет сомненья, что разбойник он, собака.
Вот я и добрался до дамбы на реке Бяньхэ [170]. Зарою труп в безлюдном месте. И запомню это место.
Когда нужно будет доказать невиновность, припомню его. А теперь пойду домой…
В доме Суня.
Ян Мэй-сян.Устал, братец, утомился… Надень-ка эту куртку.
