К ней? А к хозяину? С ним свидитесь, тогда
 Понятно будет вам, в ком главная беда.
 Во время наших смут [19] ум проявил он здравый,
 Стоял за короля. А ныне — боже правый!
 Со дня, когда Тартюф пожаловал в наш дом,
 Хозяин не в себе, помешан он на нем.
 Поверьте, носится он с этим пустосвятом,
 Как курица с яйцом. Его зовет он братом,
 И братца любит он — на грош вам не прилгну —
 Сильней в сто раз, чем мать, дочь, сына и жену.
 Его наперсником стал этот проходимец.
 Такими окружен заботами любимец,
 Каких любимая желать бы не могла.
 За трапезой всегда он во главе стола;
 Он ест за шестерых, а мой хозяин тает
 И лучшие куски к нему пододвигает.
 Тартюф рыгнет, а он: «Во здравье, милый брат!»
 Тартюф — его кумир. Всеведущ он и свят.
 Что он ни натворит — он «совершил деянье»,
 Что ни сморозит он — «изрек он прорицанье».
 Ну а Тартюф хитер, и просто мастерски
 Оргону нашему втирает он очки.
 Нас всех зажал в кулак пройдоха этот лживый,
 Он сделал ханжество источником наживы.
 Да не один Тартюф — его прохвост лакей
 И то повадился учить меня, ей-ей:
 Сует повсюду нос — ну чуть не под подушки —
 И ополчается на ленты и на мушки.
 Увидел в Псалтыре платочек кружевной,
 Так разорвал в клочки — вот пакостник какой!
 И обвинил меня в кощунстве безобразном:
 Святыню, мол, грязню я дьявольским соблазном.