Николай Михайлович Шатров родился в 1767 году. Он был сыном пленного перса Шатра, которого привез и поселил в своем доме М. А. Матюшкин, командовавший после отъезда Петра I русскими войсками во время персидского похода.
В доме Матюшкина Шатров получил довольно скудное начальное образование, а затем, с 1787 года, начал службу сначала в Монетной экспедиции, затем в Московском губернском правлении и позднее в Московской удельной экспедиции. В 1804 году он получил чин надворного советника и в июле 1805 года был произведен в дворянское достоинство.
По свидетельству современников, Шатров отличался живостью характера, остроумием и способностями к импровизации.
Постоянно живя в Москве, Шатров познакомился и подружился со многими московскими литераторами, среди которых были Н. И. Новиков, М. М. Херасков, Н. Эмин и другие. Особенно близко Шатров сошелся со слепым поэтом Н. П. Николевым. Принадлежа к кругу Николева, Шатров был противником Карамзина и его школы. Когда, в 1794 году, Карамзин выпустил сборник под названием «Мои безделки», Шатров написал на него эпиграмму, хорошо известную в конце XVIII века:
Печататься Шатров начал в середине 1790-х годов в московских и петербургских журналах.
Особенно большой популярностью пользовались его переложения псалмов, в которых с редкой для того времени выразительностью и силой Шатров откликался на современные события: войну 1812 года, поражение Наполеона и т. п.
После войны Шатров печатался в «Амфионе» (1815), «Русском вестнике» (1815, 1817, 1818), «Сыне отечества» (1817), «Московском телеграфе» (1829), «Дамском журнале» (1831, 1832).
В 1820 году Шатров ослеп. Он вынужден был оставить службу и сильно бедствовал. Его стихотворения издала в 1831 году Российская академия, «узнав, что… писатель Николай Михайлович Шатров находится в весьма ограниченном состоянии при совершенном лишении зрения… чем исполнила свою обязанность и вместе сделала пособие писателю, находившемуся в бедственном положении» [244]. Издание это встретило сочувственные отзывы критики, отмечавшей самобытность таланта Шатрова. Декабрист В. К. Кюхельбекер писал в своем тюремном дневнике 18 июля 1833 года: «…Шатров — поэт не без дарования, не без теплоты чувства, не без мыслей новых и удачных» [245].
Однако к тридцатым годам XIX века сочинения Шатрова, обладавшего несомненным поэтическим даром, уже безнадежно устарели. Раскупались они плохо и не могли поправить бедственное положение поэта. На Шатрова смотрели как на живой памятник давно минувшей эпохи. Друзья Шатрова вынуждены были признать, что вся его слава уже в прошлом. Так, М. А. Дмитриев, обращаясь к поэту, писал:
Сам Шатров в одном из своих поздних произведений, неопубликованном послании к баснописцу А. М. Зилову, подчеркивает, что стоит на позициях строгого классицизма и не приемлет романтических увлечений:
Скончался Шатров в нищете, надолго пережив свою известность, 11 октября 1841 года.
Издание сочинений Н. М. Шатрова: Стихотворения, чч. 1–3, СПб., 1831.
Восстанет бог — и глас громов
Бесстрашных трепетать принудит!..
Он снидет в сонм земных богов
И каждого дела рассудит…
Могущие! сей близок час!
Уж пламенник любви погас;
Померкли мира дни златые;
Готов архангел вострубить:
Страшитесь! Время пробудить
Глаголом правды души злые.
Бог вверил вам судить людей,
Хранить их собственность, свободу;
А вы под именем судей
Врагами стали смертных роду:
Законом сделавши обман,
Употребляя средством сан,
Поставя целью самовластье,
Осмелились присвоить гром,
Назвались мира божеством,
И рушилось земное счастье.
Приявши власть добро творить,
Возможность защищать гонимых,
Без страха правду говорить,
Не зреть на лица подсудимых, —
Вы всё творите напроти́в
И, совесть златом усыпив,
Среди утех, пиров блестящих,
Не слышите стенящих вдов,
Поющих истину певцов
И нищих, под окном просящих.
Вы боги! — а несчастных стон
Царю царей на вас доносит;
Корыстью скованный закон
Отмщенья вам всечасно просит.
Вы судии! — а правду ложь,
Как жертвенный, двуострый нож,
Нещадно режет днем и ночью.
Вы стражи! — а богатых власть,
Презрев чужой семьи напасть,
Бессильных давит тяжкой мощью.
Еще ли, бога не боясь,
Хотите правду гнать напрасно;
Народным жалобам смеясь,
Судить подобных самовластно;
Законов разум превращать;
Суму у бедных похищать;
Теснить защиты не имущих;
Невинных без вины винить;
Лицеприятие хранить;
Щадить разбойников могущих?
Еще ли от насильных рук
Гонимого не защитите,
Вдовам не облегчите мук,
Заслугам кровли не дадите?
Еще ли, обольстясь мечтой,
Для выгоды своей одной,
В чужих слезах не брав участья,
Дерзнете рабство продолжить,
Дерзнете жертвовать, служить,
Как богу — идолам пристрастья?
Судьи! — Услышьте правды глас,
Любимцы счастья! пробудитесь!
Представьте грозный, смертный час
И властью срочной не гордитесь.
Престаньте бедных презирать;
Неправосудьем раздирать
Святую хартию завета;
Исправьте злобные сердца,
Покуда медлит гнев творца
И день не наступил ответа.
Судите так, как судит бог!
Преследуйте одне деянья;
Богат ли кто, или убог,
Не различайте состоянья;
Подайте руку, как друзьям,
Рабам, священникам, князьям;
Любите всех, чтоб вас любили,
Чтоб бог за зло не воздал злом,
Не осудил вас тем судом,
Каким и вы других судили.
Не внемлют! — И вотще певец
Укорный голос напрягает:
Жестокость каменных сердец
Не чувствует, не постигает.
Бродя во тьме пороков злых,
Все алчут почестей земных:
Богатств, корон и поклоненья;
Всё так же презрен бедных стон,
Оставлен бог, забыт закон,
И нет злодейству исправленья.
Раздвиньтесь, пропасти земли!
Чертоги сильных, отопритесь!
И вы, которые могли
Губить людей, — землей пожритесь!
Я видеть мнил в судьях земных
Отцов отечества прямых
И всем вещал: се божьи чада!
А вы под блесками громов,
Как и ужасный из врагов,
Все дети смерти — жертвы ада!
Восстань, бог сил! Гряди судить
Судей, неправедно судящих:
Пора за правду отомстить,
Рассеять сонмы зло творящих;
Прерви, прерви терпенья срок!
Довольно царствовал порок,
Корысть — свободой торговала,
Богатство — притесняло честь,
Превозмогала правду — лесть
И совесть долг свой забывала.
Подвигнись в грозных облаках,
Шумящим пламем окружися,
Ревущей бури на крылах
С небес гремящих опустися
И, зло достойно наказав,
Восстанови любви устав;
Соделай всех людей друзьями;
Все веры слей в един закон;
Всем царствам дай единый трон
И царствуй мира над царями.
1798
