По вишням радужно-крылатый
Скользнул последний луч заката
И отцветать на листья лег.
По их прозрачным жилкам сок
Бежал, деревья наливая
Могучей силой. У сарая
Застыл над колесом-гнездом
Надменный аист, — за селом
Он наблюдал. То плач ребенка
Вдруг слышался издалека,
И женский крик, и стук валька,
То песни звук, девичьей, звонкой,
И дружный смех — за ней вдогонку.
То смех в ночи, как соловей,
Разгонит чуткий сон степей.
Шло стадо с пастбища домой.
Село, окончив день, гудело,
Как вспугнутый пчелиный рой.
С полей, от жара порыжелых,
С широких травяных лугов
Несла ватага пастушков
Шумливость дня, пыля бичами.
Собаки злились. Над домами
Высоко ласточки вились,
Срывались молниями вниз,
Взлетая снова над садами,
За мошкарой кидались вдруг,
Крылом вычерчивая круг.
Пылали тучки над полями.
Подсолнечник, смотря, как день,
За рощу скатываясь, дремлет,
Венком клонился на плетень,
Чтоб не упасть во сне на землю.
Гремели ведра, и вода,
Как будто впрямь из-подо льда,
Зачерпнутая из колодца,
Что в жаркий день так жадно пьется,
Лилась на землю, то и знай
Расплескиваясь через край,
И, где свалялась пыль комками,
Змеясь, сочилась ручейками.
Склонясь над ведрами, везде
Коровы пили. По воде
От их дыханья разбегалась
Рябь, и на гаснущей заре
Округлость их голов в ведре
Волшебным дивом отражалась.