Пока вы здеь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, —
В холоде сам себе скальпелем
Он вырезает аппендикс.
Он слышит движение каждое
И видит, как прыгает сердце, —
Ох жаль, не придется вам, граждане,
В зеркало так посмотреться!
До цели все ближе и ближе, —
Хоть боль бы утихла для виду!..
Ой, легче отрезать по грыже
Всем, кто покорял Антарктиду!
Вы водочку здесь буздыряете
Большими-большими глотками,
А он себя шьет — понимаете? —
Большими-большими стежками.
Герой он! Теперь же смекайте-ка:
Нигде не умеют так больше, —
Чего нам Антарктика с Арктикой,
Чего нам Албания с Польшей!
Не делили мы тебя и не ласкали
А что любили — так это позади, —
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
А Алеша выколол твой образ на груди.
И в тот день, когда прощались на вокзале,
Я тебя до гроба помнить обещал, —
Я сказал: «Я не забуду в жизни Вали!»
«А я — тем более!» — мне Леша отвечал.
А теперь реши, кому из нас с ним хуже,
И кому трудней — попробуй разбери:
У него — твой профиль выколот снаружи,
А у меня — душа исколота внутри.
И когда мне так уж тошно, хоть на плаху, —
Пусть слова мои тебя не оскорбят, —
Я прошу, чтоб Леха расстегнул рубаху,
И гляжу, гляжу часами на тебя.
Но недавно мой товарищ, друг хороший,
Он беду мою искусством поборол:
Он скопировал тебя с груди у Леши
И на грудь мою твой профиль наколол.
Знаю я, своих друзей чернить неловко,
Но ты мне ближе и роднее оттого,
Что моя — верней, твоя — татуировка
Много лучше и красивей, чем его!
Красное, зеленое, желтое, лиловое,
Самое красивое — на твои бока!
А если что дешевое — то новое, фартовое, —
А ты мне — только водку, ну и реже — коньяка.
Бабу ненасытную стерву неприкрытую,
Сколько раз я спрашивал: «Хватит ли, мой свет?»
А ты — всегда испитая, здоровая, небитая —
Давала мине водку и кричала: «Еще нет!».
На тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались —
Крупными купюрами, «займом золотым», —
Но однажды — всыпались, и сколько мы не рыпались —
Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым.
А бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою
О том, что будешь ждать меня ты долгие года, —
А ну тебя, проклятую, тебя саму и мать твою!
Живи себе как хочешь — я уехал навсегда!
Дорога, дорога — счета нет столбам,
И не знаешь, где конец пути, —
По дороге мы идем по разным сторонам
И не можем ее перейти.
Но на других не гляди — не надо.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек,
Перейди, если мне невдомек.
Шагаю, шагаю — кто мне запретит! —
И лишь столбы отсчитывают путь.
За тобой готов до бесконечности идти —
Только ты не сверни куда-нибудь.
Но на других не гляди — не надо!
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек,
Перейди, если мне невдомек.
Улыбка, улыбка — для кого она?
А вдруг тому, что впереди идет?
Я замер и глаза закрыл, но снова — ты одна,
А я опять прозевал переход!
Нет, на других не гляди — не надо.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек,
Перейди, если мне невдомек.
Я вырос в ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил и не гулял,
Я видел, как горят огнем Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял.
Граждане смелые,
а что ж тогда вы делали,
Когда наш город счет не вел смертям?
Ели хлеб с икоркою, —
а я считал махоркою
Окурок с-под платформы черт-те с чем напополам.
От стужи даже птицы не летали,
А вору было нечего украсть,
Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали,
А я боялся — только б не упасть!
Было здесь до фига
голодных и дистрофиков —
Все голодали, даже прокурор, —
А вы в эвакуации
читали информации
И слушали по радио «От Совинформбюро».
Блокада затянулась, даже слишком,
Но наш народ врагов своих разбил, —
И можно жить, как у Христа за пазухой под мышкой,
Но только вот мешает бригадмил.
Я скажу вам ласково,
граждане с повязками,
В душу ко мне лапою не лезь!
Про жизню вашу личную
и непатриотичную
Знают уже органы и ВЦСПС!
Я в деле, и со мною нож —
И в этот миг меня не трожь,
А после — я всегда иду в кабак, —
И кто бы что не говорил,
Я сам добыл — и сам пропил, —
И дальше буду делать точно так.
Ко мне подходит человек
И говорит: "В наш трудный век
Таких, как ты, хочу уничтожать!"
А я парнишку наколол —
Не толковал, а запорол, —
И дальше буду так же поступать.
А хочешь мирно говорить —
Садись за стол и будем пить, —
Мы все с тобой обсудим и решим.
Но если хочешь так, как он, —
У нас для всех один закон,
И дальше он останется таким.
