Представьте себе: вы на темной террасе и к девушке рядом
проникнуты чувством настолько странным,
Что становится ясно — дело не только в приданом.
В воздухе летняя нега, и вечер волнующе дивный,
И луна вам шепчет лукаво, что «любить» — это глагол активный,
И звезды мерцают над вами как-то особенно,
И старинные венские вальсы играет вдали оркестр бесподобенно,
И она ничуть не противится, когда вы нежно сжимаете ей локоток,
И спустя мгновенье, исполненное романтики, вы спрашиваете:
«Милая, куда унес тебя мыслей поток?»
И она возвращается из омытых лунным сиянием далей
в сумрак веранды, И говорит: «Я просто задумалась, сколько побегов бамбука
съедает за день детеныш Гигантской панды».
Или так: вы стоите с ней на холме и закатом любуетесь зимним мечтательно,
И, как в книгах Унсет, красиво всё сногсшибательно,
И вы обвиваете рукой ее талию и произносите искусно
составленное признание, столь же проникновенное, как в книгах Уиды и Теккерея,
И спустя мгновенье, исполненное романтики, она говорит: «Ой,
я забыла купить для дайкири лаймы и в салат — сельдерея».
Или в полутемной гостиной вы только что задали ей самый
главный вопрос и с трепетом ждете ответа,
И спустя мгновенье, исполненное романтики, она говорит:
«По-моему, этот столик будет лучше смотреться на месте того
столика, только ума не приложу, куда поставить второй
столик, не дашь мне совета?»
И вот так они бьют нас ниже пояса день за днем.
И не то чтобы для них не было ничего священного — просто
в Священный Момент они всегда размышляют о чем-то
ином.
