А я думала, воюют,
Ан войны и нету.
Слушай дальше!
Расскажу я,
Как ищу по свету
Наталочку, свою дочку,
Да сына Ивана.
Всё Наталоньки не встречу
Да не встречу пана,
Того Ирода, что, знаешь?…
Помню, не забыла,
Как была я молодою,
Думой не томилась,
Я в саду плела веночек,
Красотой гордилась.
Тут меня он и увидел.
Мне ведь и не снилось,
Что была я крепостною;
А То б утопилась, —
Легче было б. Присмотрелся,
Да и взял в покои,
И остриг меня, как хлопца,
И в поход с собою
Захватил.
Пришли в Бендеры,
И там мы стояли
С солдатами на квартирах, —
А солдаты за Дунаем
Турка воевали.
Близнецов господь тогда-то
Подарил мне к Спасу.
Барин тут меня и бросил,
Не зашел и в хату,
На детей своих не глянул,
Сатана проклятый!
И увел солдат. Одна я,
С детками плутая,
Возвращалась на Украину,
Дороги не зная.
Стриженая, — что поделать! —
Спрашивала в селах
Путь на Киев. От насмешек
От людских веселых
Чуть было не утопилась,
Да жаль было кинуть
Бедных деток. Так да этак
Шла на Украину.
И пришла. Вздохнула легче.
Вечера дождалась,
Чтобы люди не видали,
Во тьме пробиралась.
Вот крадусь за тыном к хате,
Мимо темных окон,
Видно, отца нету дома
Либо спать уж лег он,
Мой батюшка одинокий.
И сама не знаю,
Как вошла я в хату. Стонет
Кто-то, помирает, —
Это мой отец родимый!
И никто на свете
Не помолится над бедным.
Лукавые дети!
Вы, проклятые, в ответе.
Я перепугалась,
Хата пахла запустеньем.
Тут я прятать стала
Деток в клети, возвратилась:
Отец еле дышит.
Я скорей к нему: «Родимый!
Родименький, слышишь,
Это я к тебе вернулась!»
За руки хватаю.
И тогда мне слабый голос
Прошептал: «Прощаю.
Все прощаю!»
И как будто
Тут же я упала
И заснула. Если б можно,
Век бы свой проспала!
Но к полуночи очнулась.
В хате как в могиле.
Мне отец сжимает руку.
«Что ты, что ты, милый?»
А уж он как лед холодный.
Я насилу руку
Вырвала. Цыган, подумай,
Ты такую суку
Взял бы в дочери?
Что скажешь?
