[Б.М. Маркевичу] *
Ты, что, в красе своей румяной,
Предмет восторженной молвы,
Всегда изящный, вечно рьяный,
Цветешь на берегах Невы,
Когда к тебе недавно, сдуру,
Я обратил наивный зов
Держать из дружбы корректуру
Моих неизданных стихов,
Едва их удостоив взгляда,
Должно быть полусонный, ты
С небрежной ленью Алкивьяда
Переворачивал листы.
Сменив Буткова на Каткова,
Отверг ты всякий ложный стыд.
Тебе смысл здравый не окова,
Тебя нелепость не страшит.
И я, тобою искаженный,
С изнеможением в кости,
Спешу, смиренный и согбенный,
Тебе спасибо принести;
Для каждого стиха errata [5]
С утра до вечера пишу,
С супружней кротостью Сократа
Твою ксантиппость я сношу.
Ругню, вранье, толчки, побои
Приняв, безропотно стою,
Смиренно под твои помои
Склоняю голову мою,
И в благодарности не шаток,
И твердо веря в связь сердец,
Плету тебе из опечаток
Неувядаемый венец.
Они, роскошные, как злаки,
Пестрят читающего путь —
Подобно им, отличья знаки
Твою да испещряют грудь,
И да цветут твои потомки,
На удивление стране,
Так многочисленны, так громки,
Так полновесны, как оне!
[Графу Д.А. Толстому] *
Бисмарк, сидючи в Берлине,
Пишет Австрии устав,
Бонапарт, в своей рутине,
Непреклонный кажет нрав;
Говорят, что будто ныне
Кто настойчив, тот и прав;
И по этой-то причине,
Перед вами ниц упав,
Вновь молю вас: о Щербине
Не забудьте, милый граф!
[Ф.К. Мейендорфу] *
Барон, тебе, делившему
Дни римские с певцом,
Тебе, переломившему
Копье с святым отцом,
Тебе, в palazzo Geoli [6]
Привыкшему витать,
Не слишком будет смело ли
Поднесть сию тетрадь?
Но в скуки час томительный,
Признайся (хи, хи, хи!),
Ты сам, превосходительный,
Пописывал стихи?
Итак, мое послание
И дружеский поклон
До нашего свидания
Я шлю тебе, барон.
