Через год как раз большая
Зима наступила:
Не растаял снег в апреле,
В логах все белели
До троицы снега, — тогда
И Очаков брали
Москали. А Запорожье
Раньте разогнали.
Кош весь рыцарский разбрелся…
А уж что за люди
Были эти запорожцы!
Не было, не будет
Им подобных!
Под Очаков
Гнали и Максима.
Там-то был он искалечен
И на Украину
Возвращен с отставкой чистой:
Правую, вишь, ногу,
Левую ли подстрелили.
У меня тревога
Началася: снова злая
Гадина впилася
В сердце самое, вкруг тела
Трижды обвилася,
Словно Ирод. Что тут делать?
Я хожу в тумане,
А Максиму, знать, хромому
Ничего не станет:
На костыль опершись, бродит,
Обо мне не знает;
А в Христово воскресенье
Мундир надевает
И медаль и крест прицепит,
Косу заплетает,
Да еще мукой посыплет…
И досель не знаю,
Для чего тогда солдаты
Косы заплетали,
Как дивчата, да мучицу
Даром рассыпали?
Так себе то было, в шутку
Или на забаву?!
Вот, как генерал, бывало,
Наш Максим на славу
Нарядится в воскресенье
Да приковыляет
В божий храм и там, на клирос
Ставши, распевает
Он с дьячком, а то так выйдет,
Да и прочитает
Апостола среди церкви
(Учился в солдатах
Он читать). А все ж какой-то
Он чудаковатый.
Хоть трудился, работящий,
Ни на что сурово,
Тихий, добрый, он не глянет.
Никому дурного
Он не сделает вовеки,
Не зацепит словом.
«Счастье людям и несчастье,
Говорит, от бога-Вседержителя; без бога
Нам ни до порога».
Был Максим на белом свете
Добрый вон из ряда;
А я, — как тебе промолвлю,
Ты, моя отрада!
Я… убил!.. Ох, погоди ты,
Отдохнуть мне надо,
Да тогда уж…
