Вмиг в гостинице укрыться.
Естественно, что описание всех церемоний при совершении бракосочетания в пятнадцатом веке внушило бы им только отвращение. Изабелла де Круа тогда показалась бы им чем-то вроде простой молочницы, которая исполняет самую черную работу, ибо даже она, будь это и на пороге церкви, отвергла бы руку своего жениха-сапожника, если бы он предложил ей faire des noces [209], как говорится в Париже, вместо того чтобы отправиться на империале почтовой кареты провести свой медовый месяц инкогнито в Дептфорде или Гринвиче. Но я не стану распространяться на эту тему и незаметно удалюсь со свадьбы Изабеллы, как Ариосто — со свадьбы Анжелики, предоставив всем, кто пожелает, дополнить мой рассказ дальнейшими подробностями по своему вкусу и усмотрению.
Другой поэт, быть может, воспоет
Ширь бракемонтских замковых ворот,
Когда вступает в них шотландский странник,
Как бракемонтской госпожи избранник.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Роман Вальтера Скотта назван именем Квентина Дорварда, но в нем два главных героя: шотландский стрелок и французский король, Квентин Дорвард и Людовик XI. Интрига любовная переплетается с интригой политической. Первая, как, очевидно, догадался читатель, — вымысел романиста, вторая близко следует фактам истории.
Роман завершается счастливым браком Квентина и Изабеллы (браком столь же невероятным и невозможным в те времена — бедный рыцарь и владетельная графиня! — как невозможно было тогда, пользуясь словами бравого Лесли, научиться летать). Короля же мы оставляем в момент его политического поражения, когда по воле своего торжествующего вассала Карла Смелого Людовик XI вынужден участвовать в расправе над жителями Льежа.
На приключениях Квентина и Изабеллы опускается занавес, и тем читателям, которые не хотят расставаться с понравившимися им героями, предоставляется полная свобода пофантазировать об их дальнейшей судьбе и даже придумать для них новые приключения. А с королем Людовиком и герцогом Карлом расставаться рано: ведь они продолжали жить и после описанных в романе событий, и читатель вправе спросить, чем и как окончилась их многолетняя борьба — эта, по выражению одного историка, «великая дуэль XV века»?
Вальтер Скотт признавал, что «скромная любовная интрига Квентина понадобилась только для того, чтобы развернуть повествование» и что свою главную задачу он видел в изображении «такой примечательной личности», как король Людовик XI. Скотт сумел показать короля во всей сложности и противоречивости его черт. Людовика отличают проницательный ум и самые причудливые суеверия, утонченное коварство и справедливые помыслы о мире и единстве Франции, истерзанной долгими феодальными войнами.
Действие романа приурочено к 1468 году, когда состоялось знаменитое свидание Людовика XI и Карла Смелого в Перонне, но Скотт часто прибегает к анахронизмам — переносу фактов во времени. В 1468 году Людовик не был стариком, каким он изображен в романе. Он еще не замыкался в стенах мрачного замка Плесси-ле-Тур, окруженного ловушками и виселицами, в котором король провел последние годы жизни. Восстание в Льеже случилось в 1468 году, но епископ был убит буйным Арденнским Вепрем много позже — в 1482 году. Вальтер Скотт соединил события 1468 года и некоторые факты и ситуации последних лет правления Людовика XI. Благодаря этому он нарисовал особенно выразительный портрет короля.
Нам же, чтобы лучше понять рассказанное в романе, надо проследить ход событий в их последовательности и вынести их обзор за хронологические рамки романа, и с этой целью мы обратимся к помощи... одного из персонажей романа.
Помните ли вы молодого бургундского дворянина Филиппа де Комина, который дал несколько советов королю в Перонне? Знакомство с Комином полезно продолжить.
Филипп де Комин, сначала паж, затем приближенный Карла Смелого, осыпанный милостями герцога, вырос в обстановке пышных пиров и шумных турниров, которыми славился бургундский двор, но он не искал рыцарской славы и не любил войны. Человек наблюдательный и ироничный, он рано почувствовал, что его упрямый и вспыльчивый повелитель, пытавшийся играть роль «первого рыцаря» Европы, имеет мало шансов на успех. В 1472 году, когда слава и могущество Карла Смелого стояли в зените, Комин ночью бежал из лагеря герцога и перешел на сторону короля. Людовик XI принял умнейшего из приближенных Карла с распростертыми объятиями, сделал своим советником и помощником.
Не было человека, который знал бы ближе и лучше, чем Комин, обоих главных участников «великой дуэли». И через много лет, когда короля уже не было в живых и Комин оказался не у дел, он взялся за перо, чтобы поведать обо всем, что наблюдал на своем веку. Комин был врагом феодальной раздробленности, сторонником государства во главе с сильным королем. Усмешка не сходила с его уст, когда он повествовал о «подвигах» рыцарей. Но он был достаточно беспристрастен, рассказывая и о достоинствах, и о недостатках Людовика XI. «Мемуарам» Комина суждено было стать одним из самых знаменитых произведений французской литературы средних веков. Их внимательно читал Вальтер Скотт. И мы воспользуемся ими — что может быть интереснее свидетельств умного и наблюдательного очевидца?
Свидание в Перонне — эпизод из истории борьбы Людовика XI за политическое объединение Франции, за превращение феодально-раздробленной страны в единое государство с сильной королевской властью.
В середине XV века закончилась Столетняя война. Английские феодалы были изгнаны из Франции. Но еще долго повсюду были видны следы изнурительной войны и феодальных смут: незасеянные поля, разрушенные города, обезлюдевшие деревни; свирепствовали шайки солдат-грабителей, которых народ назвал «живодерами». На первых страницах романа (увы, некоторые читатели пропускают их, торопясь перейти к приключениям) Вальтер Скотт хорошо изобразил положение Франции в эти годы.
Королем Франции в 1422-1461 гг. был Карл VII (отец Людовика XI). Королевская власть при нем окрепла, но страна еще оставалась раздробленной. Правда, ушли в прошлое времена, когда каждый обладатель крепкого замка мог чувствовать себя почти полновластным государем. Во второй половине XV века на самостоятельность претендовали только крупнейшие феодалы — «сеньоры с лилией в гербах». Почти все они были родственниками короля и вели происхождение от одного из ранее правивших королей из дома Валуа, на гербе которого изображались лилии.
Самыми могущественными из них были бургундские герцоги — Филипп Добрый и его сын Карл Смелый. Им принадлежали обширные французские земли — герцогство Бургундия и богатейшие Нидерланды — большая часть теперешних Бельгии и Голландии. Карл Смелый стремился к тому, чтобы его «промежуточное государство» (так его называют потому, что оно лежало между Францией и Германией) простиралось от моря до моря: от Северного моря до Средиземного. В мечтах он заносился еще дальше: однажды он заявил, что он, как Ганнибал в древности, перейдет через Альпы и завоюет Италию! Карл называл себя «Великим западным герцогом» и ждал часа, когда сможет надеть королевскую корону.
Комин вспоминал о Карле: «Я никогда не видел человека более смелого. Я никогда не слышал, чтобы он говорил «Я устал», и никогда не видел, чтобы он боялся чего-нибудь». Но человека, который ничего не боится, правильнее назвать, как предлагает Вальтер Скотт, не Смелым, а Безрассудным. Герцог к тому же обладал запальчивым упрямством и дерзкой самоуверенностью. Комин писал: «Он никогда не считался с мнением других, а только со своим собственным».
Как-то Комин упрекнул герцога за то, что тот хочет, чтобы во Франции не было короля. «О, я хотел бы, — воскликнул Карл, — чтобы во Франции был не один, а шесть королей!» Сохранить раздробленность Франции — такова была цель Карла. Пока существовала могущественная Бургундия, объединение Франции было недостижимым.
