Мятный поросенок - Бодэн Нина

   - Лучше заболеть, чем носить э т о, - сказал Тео. - Девчачья жакет­ка. Лучше умереть.

   Он и правда был в полном отчаянии. Даже во сне его преследовал из­девательский смех одноклассников-мучителей, приплясывающих вокруг и сверлящих его глазами: «А мы видим, а мы видим, что на тебе, малютка Тео Гринграссl» Он молил бога о чуде: вот бы пожар, и все спаслись бы, но дом чтобы сгорел, и с ним ненавистный жилет!.. Однако его молитва не была услышана. В первый же школьный день он увидел на стуле в но­гах своей кровати эту позорную одежду. Тео надел ее и спустился к зав­траку, мечтая, чтобы земля разверзлась и поглотила его.

   Полл попробовала его утешить:

   - Да никто ее и не увидит у тебя под одеждой, эту поддевку. Никто и не узнает.

   - Но я-то знаю!

   Он размазывал кашу по тарелке, слезы выступили у него на глазах.

   Мама глядела на него беспомощно.

   - Сара так добра к нам, Тео, - промолвила она. - Я не могу ей ска­зать, что ты не будешь этого носить.

   - Ладно, ну, ладно! Я же ее ношу, эту гнусную вещь, разве она не на мне?!

   И слезы закапали в недоеденную кашу. Полл тоже заплакала, из со­лидарности. Мама сказала:

   - Ох, ну вы и пара!..

   Она стала из-за стола, удалилась в кухню и стала там греметь грязны­ми мисками в раковине, производя гораздо больше шума, чем обычно. Джордж, которому надо было пораньше в школу, поднялся, закинул ра­нец за спину и сказал:

   - Ради бога, Тео, неужели ты не видишь, что ты ее огорчаешь? Не будь таким ребенком!

   - А я и есть ребенок! - отвечал Тео мрачно и при этом икнул ему вслед.

   А Джордж, уже выходя из дому, окликнул маму:

   - Мама, молочник пришел!..

   Мама вышла из кухни, вытирая руки, ворча себе под нос. Она прошла к выходу, но забыла прихватить со стола сине-белый молочный кувшин; уже из-за двери она крикнула Полл, чтобы принесла. Подойдя к двери, Полл услышала:

   - Рановато опоросилась старая свинка, так вот не хотите ли мятного поросеночка, миссис Гринграсс?

   Полл было подумала, что молочник предлагает какие-то сласти или конфеты, но, взглянув, она увидела, что из кармана его пальто выгляды­вает пятачок живого поросенка. Самый крохотный свиненок, какого она только видала! Полл потрогала его твердую маленькую голову и спросила:

   - Что значит «мятный поросенок»?

   - Значит маленький, почти не настоящий, - объяснила мама. - Одно только звание, что поросенок, а его как бы и нет совсем. Ну, все равно что взять в долг фунт стерлингов, а отдать фунт мятных лепешек.

   - Самый недомерок из всего выводка, - кивнул молочник. - Матка его и не выкормит, такого гномика, только затопчет.

   Мама взяла поросенка, он пронзительно завизжал, стал брыкаться, но она держала его крепко. Потом подняла, смотрела брюшко и сказала:

   - А он вроде крепенький! А гномы - они ведь тоже могут подрасти.

   Молочник взял у Полл кувшин, чтобы наполнить его, и направился к тележке. Полл только и могла сказать:

   - Мама! Мамочка!..

   Она погладила крохотное, съежившееся тельце. Погладила в одну сто­рону - шкурка на ощупь гладкая, как шелк; погладила в другую - жест­кие короткие щетинки так и кололи ей пальцы. А цветом он был весь бледно-абрикосовый...

   Молочник вернулся, и мама сказала ему:

   - За шиллинг - пойдет?

   Он кивнул с улыбкой, Полл поставила молоко в кухне, а сама наверх, скорей за маминым кошельком.

   - Тео! - крикнула она. - Погляди, кто у нас есть!

   На кухонном столе стояла старая пивная кружка на одну пинту. Мама вдруг рассмеялась и посадила поросенка в кружку. Он поднял такой оглушительный визг, что они уши себе зажали. Полл достала его из круж­ки, спросила:

   - Зачем ты это сделала?

   - Я подумала, поместится ли он туда. А он поместился!

   Полл опустила поросенка на пол, и он со всех ног помчался вокруг кухни, скользя изящными копытцами по гладкому линолеуму. Пулей вле­тел в кухню и под котлом, в ямке на земляном полу, затаился.

   Мама сказала:

   - Оставьте его пока. Бедный паренек, напуган до смерти. Но ничего, обживется, пока вы в школе.

   Полл застонала трагически:

   - А нам обязательно идти? О, я этого не вынесу! Да, я не вынесу й разлуки!

   - Никуда он не денется, - ответила мама, - здесь будет, когда вы вер­есь к обеду.

   Полл считала часы и минуты. И не только в тот день, но и потом, и после она только и думала про этого свиненочка, который ждет ее дома. Эти думы настолько ее занимали, что у нее не оставалось фантазии для баловства и непослушания. За целую неделю она ни разу не получила линей­кой по пальцам и в углу не стояла. Еще она подружилась на всю жизнь с девчонкой по имени Анни Даусетт, которая была старше ее и рассказала как дети рождаются.

   - Они из живота, - объяснила Анни. - Приходит мясник и разрзает тебе живот ножом для разделки туши. Только маме своей не говори, что это я тебе сказала.

   Полл не очень-то поверила: будь это правда, то разве могли бы женщины ­иметь больше одного ребенка? Но все равно это была интересная те­ма, и вообще Полл чувствовала, что новая школа начинает ей нравиться­ - даже учительница мисс Армстронг, с ее длинным, мягким, чуть овечьим лицом. А кроме того, Полл гордилась, что ее тетка здесь директриса, ее имя на медной доске при входе. Все побаивались тетю Сару. А тетю Гарриет ничуть; ее в глаза называли мисс Гарри, а за глаза - старина Гарри. Она резвилась с малышами на детской площадке, так что скудные ее волосы лезли из-под шляпы, а в класс она всегда приходила с кульком картошки и пекла ее в печи для тех ребятишек, что жили далеко от школы и не успевали дома пообедать.

   Даже Тео почувствовал себя счастливей с появлением этого поросенка. Суматоха и неожиданность, сопровождавшие его появление, помогли Тео пережить тот день, и хотя мысль о позорном розовом девчачьем жилете, что у него под рубашкой, преследовала его во сне и наяву, особенно когда он ловил на себе беглый взгляд зеленых глаз Ноя Багга, - он все же сми­рился. «Никто ведь не собирается, - говорил он себе, - содрать с меня силой верхнюю одежду?» А если кто-нибудь и пройдется опять насчет его малого роста - что ж, он к этому привык. А теперь и утешение появи­лось - можно, прибежавши домой, взять на руки поросенка и шепнуть в его висячее ухо: «Мятный поросенок, мятный, а я тоже мятный, нас те­перь двое таких в одном семействе».

   Мама дала поросенку имя Джонни, потому что (причина, по мнению детей, довольно странная!) он ей чем-то напоминал ее дедушку, котороготоже звали Джон. Спустя недолгое время он научился откликаться на свое имя и прибегал, хрюкая, едва его позовешь. Ночью он спал в ямке под кот­лом на соломенной подстилке, а днем деловито поспевал за мамой или располагался на коврике перед камином и задумчиво глядел в огонь.

   Лили заявила:

   - Но, мама, нельзя же держать свинью в доме!

   - О, когда я была маленькая, - отвечала мама, - какого только зверья у нас не было! Вороны, ежи, цыплята свежевылупившиеся. К ками­ну, бывало, и не подойдешь.

   - Но ведь не с в и н ь и, - сказала Лили.

   - А почему бы и нет? Собак держат в доме, а у свиньи, могу тебя уверить, соображения побольше, чем у собак. Думаешь, если свинья, зна­чит, обязательно грязная, - ты это хочешь сказать? Я уверена, мы просто п р и в ы к л и так про них думать. Глянь-ка, за какие-то считанные дни наш Джонни уже научился вести себя прилично. Насчет этого с ним гораздо проще, чем было в свое время с тобой, моя девочка!

   Полл хихикнула, а Лили покраснела. Мама продолжала:

   - Дай только свинье в о з м о ж н о с т ь быть чистой, и уж она ее не упустит. Про человека не про всякого это скажешь. Отвечайте-ка мне: от Джона пахнет?

   И правда, если от него и пахло, то разве что подслащенным молоком и отрубями - все, чем его сперва кормили. Потом, когда он подрос, мама стала варить для него мелкую картошку, добавляла объедки со стола.