Я подарю тебе землю (ЛП) - Йоренс Чуфо

На губах Берната Монкузи проступила зловещая улыбка.

— Я дождусь своего часа, — произнес он. — Буду ждать, как орел, что следит с высоты, когда от стада отобьется какой-нибудь глупый ягненок. Если мы сможем его поймать, вы получите двойное вознаграждение.

— Я всегда к вашим услугам.

— А сейчас, к величайшему сожалению, я вынужден прервать столь интересную беседу, поскольку меня призывает долг.

С этими словами советник поднялся и направился к выходу, альбинос последовал за ним. У самых дверей советник заметил:

— Полагаю, что следующее ваше задание будет связано с полями Барбани в Эмпорионе. Вам никто не говорил, что лесные пожары делают почву плодороднее?

— Да, я слышал об этом.

— В таком случае, можете не сомневаться, следующий урожай будет хорош. Завтра вечером приходите ко мне, дворецкий выдаст вам все необходимое. А пока, друг мой, нам пора прощаться. Ни к чему, чтобы нас видели вместе, так что подождите немного, и тогда уже выходите.

Едва они удалились, как забрало шлема, венчавшего пустые доспехи, приподнялось, и оттуда выглянуло искаженное страхом лицо Дельфина. С трудом выбравшись из доспехов, он долго разминал онемевшее тело, пока кровь снова не побежала по венам. Ему никак не удавалось унять дрожь в коротеньких ножках, которым пришлось так долго провести в согнутом положении, что теперь они никак не желали выпрямляться.

107    

Никогда прежде Эудальд не позволял себе врываться в особняк Марти без предупреждения, да еще и в столь неурочное время, когда ему уже давно следовало совершать вечерние молитвы. Дворецкий Андреу Кодина, следуя приказу хозяина, немедленно открыл дверь, и каноник широкими шагами двинулся через огромный вестибюль.

— Что случилось, падре Льобет?

— Много чего случилось, и притом ничего хорошего. Где сеньор?

— Дон Марти у себя в кабинете.

— Я должен немедленно его видеть!

— Пойдёмте лучше в гостиную на втором этаже, там удобнее.

Священник проследовал за дворецким по хорошо знакомым коридорам. Он уселся в гостиной, дожидаясь прихода своего друга.

Вскоре появился и Марти с написанной на лице тревогой.

— Что случилось, Эудальд? — спросил Марти. — Какое неотложное дело заставило вас примчаться в мой дом в столь поздний час?

— Вы верно заметили, дело весьма серьезно... Давайте лучше сядем, разговор предстоит долгий. Хотя я, конечно, постараюсь изложить все по возможности кратко.

Хозяин и гость устроились возле потухшего камина. Марти, не находя себе места от беспокойства, сел на край мавританского сундука.

— Я вас слушаю, Эудальд. Говорите скорее, я сижу, как на раскаленных углях.

— На углях вы окажетесь, когда узнаете, что произошло.

— Тем более не стоит тянуть.

— Хорошо, тогда я начну с самого начала.

Марти весь превратился в слух.

— Как вам хорошо известно, жизнью правят случайности, в которых я всегда усматривал волю Провидения. И сегодня вечером я имел возможность наблюдать пример такой случайности.

— Прошу вас, переходите к сути.

— Итак, сегодня после обеда я отправился во дворец на встречу с графиней. Вы же знаете, она капризна и непредсказуема; если что-то взбрело ей в голову, все вокруг должны на уши встать, лишь бы исполнить ее каприз.

Марти молча кивнул.

— После нашей беседы, содержание которой никакого отношения к вам не имеет, меня задержал Дельфин, ее шут, а он, насколько я могу судить, намного больше, чем просто шут. Когда-нибудь наше графство скажет спасибо слугам, которые скромно и незаметно трудятся на его благо порой успешнее, чем иные правители. То ли благодаря своим крошечным размером, то ли пронырливости, но этот малыш — самый осведомлённый человек при дворе. Он затащил меня в каморку, смежную с кабинетом Альмодис, и рассказал весьма занимательную историю.

Марти приготовился внимательно слушать историю, которую собирался рассказать его друг и покровитель.

— Сегодня утром по приказу графини он играл в прятки с маленькими графами и притаился внутри доспехов — из тех, что украшают трофейный зад дворца. Там ему пришлось дожидаться, пока дети его найдут. К тому же за эту игру графиня обещала ему награду в виде золотой монеты. В доспехах ему было очень неудобно, и он уже готов был оттуда вылезти, когда в зал неожиданно вошел человек, обладавший, судя по тому, как Дельфин его описал, весьма приметной внешностью. У него были очень светлые волосы и бледно-голубые, почти бесцветные глаза. Карлик утверждает, что никогда не видел этого человека во дворце. Вслед за ним в зале появился смотритель аукционов. Оба сели на скамью рядом с доспехами, так что карлику был хорошо слышен разговор, содержание которого я и собираюсь вам передать.

После этого архидьякон подробно изложил своему другу содержание разговора советника с его осведомителем.

— Но, к сожалению, Дельфин не слышал конца разговора, поскольку они встали и ушли в дальний конец зала, откуда шут не мог ничего расслышать. Но вы хоть понимаете, чем вам это грозит?

Марти немедленно понял, с каким осложнениями ему придется столкнуться из-за осведомленности его врага.

— Конечно.

— Единственное ваше преимущество — он не знает, что вам это уже известно.

— Меня самого это не страшит, хоть я и понимаю, насколько это серьезный враг. Но мне страшно за Руфь.

— Именно ради нее я так торопился, — признался Эудальд.

— Нужно подумать, как мы можем защититься.

— Я как раз и собирался это сделать.

— И что же вы посоветуете?

— Начнём по порядку. Пока ещё Руфь имеет право находиться в городе, до назначенного срока почти две недели. У нас есть целых четырнадцать дней, чтобы решить эту проблему. После того как приговор вступит в силу, у неё останется два пути. Вы меня понимаете?

— Прекрасно понимаю, продолжайте.

— Первый: отправиться в изгнание вместе с матерью.

— Об этом можно забыть, семьи сестёр отказались ее принять, да и сама она тоже не хочет уезжать.

— А со вторым путём все обстоит несколько сложнее, — слегка замялся каноник.

— Продолжайте, раз уж начали.

— Если Руфь примет нашу веру, пусть даже формально, и выйдет замуж за христианина, то она станет членом семьи своего супруга, а это значит, что приговор больше не будет иметь к ней отношения.

Марти мгновенно понял, что имеет в виду Льобет.

— Клятва, данная мною Баруху, делает ваше предложение неосуществимым.

— Вовсе нет, если я освобожу вас от этой клятвы, чтобы избежать худших последствий. Моя первейшая обязанность — спасти Руфь, а ваша клятва может этому помешать. Если вы откажетесь, бедной девочке придётся отправиться в изгнание или оказаться в тюрьме.

— А как же ваша щепетильная совесть? Как она переживет, если вам придется нарушить закон и поступиться принципами?

— Ну что ж, я готов пойти против них, — ответил Эудальд. — Если она согласится на фиктивное обращение, то ради спасения ее жизни я приму участие в этой комедии и окрещу ее, а дальше все зависит от вас. Если оставить все как есть, вы оба скоро окажетесь в большой опасности.

— И каков же ваш план?

— Вы должны жениться на ней, причём до того, как приговор вступит в силу. Как только она станет вашей супругой, приказ об изгнании перестанет ее касаться. Вы же знаете наши законы. Еврейка, принявшая христианство и вышедшая замуж за христианина, становится христианкой и никакой закон, ни приказ, ни приговор в отношении евреев ее больше не касается. Но есть одно условие.

— Какое?

— По еврейским законам брак не считается состоявшимся, если он не получил фактического завершения. Поэтому вы не должны делить с ней ложе. Таким образом, с точки зрения обеих религий, никаких нарушений не будет, и клятва, которую вы дали Баруху, останется в силе. А потом, когда буря утихнет, вы сможете развестись под тем предлогом, что она отказалась исполнять супружеский долг. Таким образом, вы оба обретете свободу.