Двадцать лет спустя - Дюма Александр

— И вы обещали королеве Генриетте, — продолжал д'Артаньян раздраженно, — проникнуть в лондонский Тауэр, перебить сто тысяч солдат и победить, несмотря на волю всего народа и честолюбие такого человека, как Кромвель? Вы не видали этого человека — ни вы, Атос, ни вы, Арамис.

Знайте, это гениальный человек, который очень напоминает мне нашего кардинала — не этого, а того, великого. Не берите же на себя слишком много.

Умоляю вас, милый Атос, не жертвуйте собой напрасно. Когда я на вас смотрю, вы кажетесь мне благоразумным человеком; но послушать вас, вы совсем сумасшедший. Помогите же мне, Портос! Что вы думаете об этом? Скажите откровенно.

— Ничего хорошего, — ответил Портос.

— Послушайте, — продолжал д'Артаньян, досадуя, что Атос прислушивается не к его словам, а к своему внутреннему голосу. — Я никогда не даю плохих советов. Так вот, поверьте мне, ваша миссия закончена, закончена с честью. Вернитесь во Францию с нами!

— Друг мой, — сказал Атос, — наше решение непоколебимо.

— Быть может, у вас есть какие-нибудь другие побуждения, которых мы не знаем?

Атос улыбнулся.

Д'Артаньян сердито хлопнул себя по ляжке и принялся приводить самые убедительные доводы, какие только могли прийти ему в голову. Но на все его слова Атос улыбался — спокойно и ясно, а Арамис только качал головой.

— Ну, хорошо же! — воскликнул наконец д'Артаньян, выходя из себя. — Пусть будет по-вашему! Раз уж вы непременно этого хотите, ляжем костьми в этой гнусной стране, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь — туманом, а поток — дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр. Впрочем, если уж надо умереть, то не все ли равно где: здесь или в другом месте?

— Но не забывайте, дорогой друг, — сказал Атос, — что здесь придется умереть раньше срока.

— Ба! Немного раньше, немного позже, стоит ли об этом говорить?

— А я так удивляюсь, что мы все еще живы, — произнес задумчиво Портос.

— Не беспокойтесь, Портос, смерть не заставит себя ждать, — отвечал д'Артаньян. — Значит, решено, и если Портос не имеет ничего против…

— Я, — сказал Портос, — готов на все, что вам угодно… К тому же я нахожу прекрасным то, что сейчас говорил граф де Ла Фер.

— Но ваша будущность, д'Артаньян? Ваши честолюбивые надежды, Портос?

— Наша будущность, наши честолюбивые надежды! — ответил д'Артаньян с каким-то лихорадочным возбуждением. — Где уж нам этим заниматься, раз мы спасаем короля? Когда король будет спасен, соберем всех его друзей, разобьем наголову пуритан, завоюем Англию, вернемся с королем в Лондон, усадим его на престол…

— И он сделает нас герцогами и пэрами, — добавил Портос, и глаза его радостно заблестели, хотя такое будущее и походило на сказку.

— Или он забудет нас, — произнес д'Артаньян.

— О! — промолвил Портос.

— А разве этого не бывало, друг Портос? Мне кажется, мы оказали некогда Анне Австрийской услугу, немногим уступающую той, которую мы намереваемся оказать Карлу Первому. А это не помешало королеве Анне Австрийской забыть нас на целые двадцать лет.

— И все же, д'Артаньян, — сказал Атос, — разве вы жалеете о том, что оказали ей услугу?

— О нет! — сказал д'Артаньян. — Признаюсь даже, что воспоминание об этом утешало меня в самые неприятные минуты моей жизни.

— Вот видите, д'Артаньян, государи часто бывают неблагодарны, но бог никогда.

— Знаете, Атос, — сказал д'Артаньян, — мне кажется, что если бы вы встретили на земле черта, вы и его умудрились бы затащить с собой на небо.

— Итак?.. — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну.

— Итак, решено, — сказал д'Артаньян. — Я нахожу, что Англия прелестная страна, и я в ней остаюсь, но только с одним условием.

— С каким?

— Чтобы меня не заставляли учиться английскому языку.

— Теперь, друг мой, — произнес торжественно Атос, — клянусь всевидящим богом и своим незапятнанным именем, что провидение отныне за нас и что мы все четверо вернемся во Францию.

— Аминь, — сказал д'Артаньян. — Но, сознаюсь, я уверен как раз в обратном.

— Ах, этот д'Артаньян! — заметил Арамис. — Он так похож на парламентскую оппозицию, которая говорит «нет», а делает «да».

— И тем временем спасает отечество, — промолвил Атос.

— Ну, теперь, когда все решено, — сказал Портос, потирая руки, — пора подумать и об обеде. Если память мне не изменяет, мы всегда обедали, даже при самых опасных обстоятельствах.

— Стоит говорить об обеде в стране, где лакомятся вареной бараниной, запивая ее пивом! Кой черт занес вас в такую страну, Атос? Ах, извините, — добавил с улыбкой д'Артаньян, — я и забыл, что вы уже не Атос. Но все равно. Каковы же ваши планы насчет обеда, Портос?

— Мой план?

— Да, у вас есть какой-нибудь план?

— Нет. Я голоден, вот и все.

— Черт возьми, я тоже голоден, но одного голода мало. Нужно найти что-нибудь съедобное, и если вы не собираетесь жевать траву вместе с лошадьми…

— Ах, — произнес Арамис, который менее Атоса был равнодушен ко всему земному, — помните, каких прекрасных устриц мы едали в Парпальо?

— А баранину с солончаковых пастбищ? — прибавил Портос, облизываясь.

— Но ведь с нами, — сказал д'Артаньян, — наш друг Мушкетон, который так услаждал нашу жизнь в Шантильи.

— Это правда, — согласился Портос, — у нас есть Мушкетон, но с тех пор, как он сделался управляющим, он стал ужасно неповоротлив. Пригласим его все же. Эй, Мустон! — ласково позвал Портос, желая задобрить своего слугу.

Мушкетон явился. У него был весьма жалкий вид.

— Что с вами, милейший Мустон? — спросил д'Артаньян. — Вы больны?

— Нет, сударь, я очень голоден, — ответил Мушкетон.

— Ну вот, по этому самому делу мы вас и позвали, милейший Мустон. Не можете ли вы поймать в силок несколько таких же чудесных кроликов и куропаток, из которых вы делали превкусные соусы в гостинице… черт возьми, не могу вспомнить ее названия.

— В гостинице… — сказал Портос. — Черт возьми, я тоже не могу припомнить.

— Это неважно. И с помощью лассо несколько бутылок старого бургундского, которое так быстро вылечило вашего барина от ушиба?

— Увы, сударь! — возразил Мушкетон. — Боюсь, что такие вещи в этой ужасной стране — редкость. Я думаю, что нам всего лучше прибегнуть к гостеприимству владельца домика, который виден там на опушке леса.

— Как? Здесь поблизости есть дом? — спросил д'Артаньян.

— Да, сударь, — ответил Мушкетон.

— Отлично. Пусть будет по-вашему, мой друг, пойдем просить обеда у владельца этого дома. Господа, что вы на это скажете? Не находите ли вы совет Мушкетона разумным?

— А если владелец окажется пуританином? — спросил Арамис.

— Тем лучше, черт возьми! — ответил д'Артаньян. — Если он пуританин, мы сообщим ему, что короля взяли в плен, и он в честь этого события накормит нас белыми курами.

— А если он окажется роялистом? — заметил Портос.

— В таком случае мы с самым траурным видом ощиплем у него черных кур.

— Счастливый вы человек, д'Артаньян, — сказал Атос, невольно улыбаясь находчивости неунывающего гасконца, — в любом положении способны балагурить.

— Что поделаешь! — отвечал д'Артаньян. — Я родился в стране, где небо всегда безоблачно.

— Не то что здесь, — сказал Портос, протягивая вперед руку, чтобы проверить, действительно ли его щеку задела дождевая капля.

— Едем, едем, — сказал д'Артаньян, — вот еще одна причина, чтобы пуститься в путь… Эй, Гримо!

Гримо явился.

— Ну, Гримо, мой друг, не заметили ли вы чего-нибудь? — спросил д'Артаньян.

— Ничего, — отвечал Гримо.

— Глупцы! — сказал Портос. — Они даже не проследуют нас. О, будь мы на их месте!

— Да, они дали промах, — сказал д'Артаньян. — Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде. Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека.

— Положительно, господа, — сказал Арамис, — я нахожу, что сыну далеко до матери.

— Эх, милый друг, подождите! — сказал Атос. — Не прошло и двух часов, как мы с ним расстались, и он еще не знает, в какую сторону мы поехали и где мы. Мы скажем, что он уступает своей матери, только тогда, когда высадимся во Франции, если нас здесь не убьют или не отравят.