Город пробужденный (ЛП) - Суйковский Богуслав

Не успел он договорить, как, подхваченный, закрученный и ошеломленный, с лязгом оружия рухнул на палубу. Он вскочил, изрыгая проклятия, но тут же снова покатился по доскам. Гибкое тело молодого рыбака кошачьим прыжком обрушилось на него, и они принялись бороться, кататься, сплетаясь в клубок, по залитой кровью палубе.

Но это длилось недолго. Через мгновение обездвиженный, прижатый лицом к доскам негр мог лишь браниться, пока Зарксас отстегивал и забирал у него пояс.

— Если бы не эти раны, — Зарксас спокойно показал ужасные, обильно кровоточащие рубцы от кнута Умана, — я бы с таким, как он, управился еще быстрее.

— Все трое достойны быть принятыми в нашу компанию! — решил Тридон. — Эй, друзья, выберите среди гребцов бывших пиратов и освободите! Остальные пусть отправляются в Аид вместе с этой посудиной! Что там есть ценного — перенести на нашу палубу, и отплываем! Делать нам здесь больше нечего!

8

Хотя Макасс и объяснял, и доказывал, что Кадмос не может вернуться раньше чем через семь-восемь дней, Кериза уже на пятое утро не выдержала и отправилась в порт. Но там никто ничего не знал и никого не волновала судьба какой-то биремы, ибо как раз в это время лодка из Утики привезла вести, которые заинтересовали всех и сильно встревожили купцов. Говорили, что Масинисса послал весь свой флот к Геркулесовым столбам, сговорился с пиратами с Балеарских островов и попросту перекрыл пролив и пути на запад. А ведь как раз со дня на день ожидали возвращения большого флота Клейтомаха из похода в Туманные моря. Он послал шесть галер — сила немалая, чтобы успешно отбиваться от пиратов, но против нумидийского флота это ничто.

Тут же стали вспоминать, кто ведет эти галеры, кто на них служит, и тревога росла среди моряков и их семей, ибо у многих там были близкие или друзья. Вспомнили и о триреме Сихарба, которая в месяц Тибби не вернулась из плавания, хотя шла всего лишь в Неаполь с пшеницей, и о необычайных бурях, что разметали флот Эшмуназара у Крита, и о диковинных огнях в небе, что видели рыбаки, и о морских чудовищах, о которых рассказывал старый Муттон.

— Пьяница! Болтает что попало! — попытался кто-то возразить, но его тут же заглушили криками. Нельзя пренебрегать такими знаками. Боги разгневаны, это ясно.

— У большого гелеполя сломалась главная балка, как только его попытались испытать.

— Глупости! Кто строил? Люди Седьяфона! Разве он хоть что-то сделал на совесть? Поставил старое, трухлявое дерево…

— Уж ты-то знаешь! Отборный кедр.

— А в храме Мелькарта баран, предназначенный в жертву, вырвался и убежал.

— О, это еще худший знак! Если Мелькарт не принимает жертв, значит, на море творится что-то недоброе.

— Нужны жертвы!

— Как же? Он ведь их не принимает!

— Значит, нужны другие! Или другим богам! Жрецы должны все объяснить.

Кое-где молодежь нехотя бормотала что-то при упоминании жрецов, но большинство с радостью подхватило мысль: жрецы должны все объяснить и подобающими жертвами отвратить злую судьбу.

Но прежде чем кто-либо решился идти в храм, в порт вошла военная галера и быстро, насколько это было возможно в переполненной гавани, устремилась к Котону. Какой-то старик, стоявший на носу, издалека кричал, торопя; тяжелые цепи с лязгом и плеском упали в воду, и галера исчезла в высоких воротах стены, отделявшей военный порт от торгового.

Но ведь она проходила мимо лодок и кораблей, а у каждого матроса или солдата в порту были знакомые или девушка, так что времени хватило, чтобы обменяться новостями. Вскоре весть облетела весь порт, ее повторяли с возмущением, удивлением, недоверием:

— Масинисса захватил Тене, Ахоллу, Тапс!

— Неправда! Не Масинисса, а его сын, Миципса!

— Мастанабал, не Миципса!

— Не ври! Я лучше знаю! Миципса! О, это жестокий пес и наглый захватчик!

— Ахоллу он не занял! Город обороняется!

— Неправда! Обороняется Лептис!

— Боги! Что это значит? Война? Но ведь мир! Чего хочет этот Масинисса? Кто ему позволил?

— Чего он хочет? Чтобы города, что платят дань нам, платили ему! Целое племя кеугитанов благоволит ему, а не нашим вельможам, у которых там поместья!

— О, эти умеют выжимать седьмой пот!

— Да пожрет их Аид! Но почему война? Почему молчат боги? Столько жертв приносится…

— Уж ты-то много приносишь! Одной Танит пожертвовал голубя, который уже издыхал!

— Клевета! Это ты несешь жертву только тогда, когда что-нибудь украдешь!

— Тсс! Не время сейчас для ссор! Ай, ай, война!

— Что ты стонешь? Великое дело — нумидийцы! Великий вождь Масинисса! Наши доблестные войска без труда разобьют эту шайку! За что мы им платим? Ай, ай, как много мы платим!

— А какие у нас вожди! Гасдрубал и Карталон! Сам Ганнибал не был их величественнее! Тут нечего бояться! Наши победят!

— Но когда? У Масиниссы есть флот! Как теперь выходить на лов? Эти десять наших посудин никого не защитят!

— Они перехватят все наши галеры!

— О, Мелькарт, храни наших мореходов! Столько людей в море!

— А я вам говорю — покупайте масло, муку, бобы! Потому что все подорожает!

Кериза вспомнила слова Гасдрубала, и ее охватил страх. Значит, случилось то, что предсказывал военачальник. Он ведь говорил, что те города нечем защитить. А остров Керкина лежит близко к берегу, прямо напротив Тене!

Она принялась проталкиваться к какому-то юнцу, который перекинулся парой слов с матросом с проплывавшей биремы и теперь, окруженный толпой, повторял услышанные новости, которые в его устах обрастали фантастическими подробностями.

Кериза несколько раз дернула его за плечо, прежде чем он наконец сердито обернулся. Но, увидев прелестную девушку, тут же просиял.

— Ты чего-то хочешь от меня? Я к твоим услугам. Но, может, отойдем в сторонку? Зачем нам столько свидетелей?

Кериза не ответила на глупое приставание, лишь лихорадочно спросила:

— Тот… тот матрос, с которым ты говорил, ничего не сказал о Керкине? Об острове Керкина, что близ Тене?

— Близ Тене? О, захвачена! Конечно, захвачена! У тебя там кто-то есть?

— Нет! Не на острове! Только… только они поплыли туда…

— Тогда не жди их возвращения! Либо убиты, либо в нумидийском плену! Я вижу по твоему лицу, красавица, что у тебя там был возлюбленный. Воздохни к великой Танит и покорись ее воле! Ибо это явно воля богини, что твой любимый отправился прямо в пасть Молоху, но зато теперь ты встретила меня. Как тебя зовут? Со мной ты легко забудешь о том, другом, наверняка недостойном тебя.

Но и юнец был так взбудоражен новостями, что, когда Кериза без слова вышла из толпы, он не пошел за ней и тут же о ней забыл, продолжая отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.

Кериза остановилась в устье ближайшей улицы и, сжав обеими руками пульсирующие виски, пыталась собраться с мыслями. Все побережье захвачено! И остров Керкина! У Масиниссы есть флот! Та галера ничего не подозревала! Возможно ли, что она спаслась? А может, Абдмелькарт, такой осторожный, позаботился о своем корабле?

Не раздумывая, она поспешила в сторону Мегары, где стоял дворец богатого красильщика. Она едва не столкнулась с двумя жрецами — красные плащи выдавали в них служителей Молоха, — которые, оживленно о чем-то шепчась, почти бежали по улице. Они тоже не обратили на девушку никакого внимания, поглощенные своими делами.

— Та жрица Танит слушала с большим интересом, — пыхтел старший, тучный.

— Она стояла в стороне, за толпой, так что вряд ли многое могла расслышать.

— О, крики были громкие! А кстати… это неправильно. Жрицам Танит не подобает так разгуливать по городу. Это умаляет их достоинство и уважение к девственным служительницам богини. Другое дело — жрецы.

— Верно говоришь, святейший. Мы — другое дело! Мы должны всегда быть среди людей, слушать их чаяния и скорби…

— Чтобы быть первыми. Лишь бы святейший Сихакар был дома!

— Будет! В этот час он всегда еще дома. Только не всегда в благодушном настроении.