Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Хаггард Генри Райдер

Дэча, следуя примеру своих товарищей, отступил на шаг и заметил:

— Откуда ты знаешь мое имя и кто посылает самовоспламеняющийся огонь в дар Хоу-Хоу?

— Разве имя Дэчи не прогремело до краев земли? — спросил я, и это замечание, кажется, очень понравилось жрецу. — А посылается огонь великим волхвом (хоть и не столь великим, как Дэча) — старцем, носящим имя Зикали, имя Открывающего Пути, имя Того-Кому-Не-Следовало-Родиться.

— Мы слышали о нем. Его посланцы были здесь во дни наших отцов. Чего же от нас хочет Зикали, о чужеземец?

— Он хочет листьев от Древа Видений, что растет в саду Хоу-Хоу.

Дэча кивнул головой, и за ним все остальные жрецы.

По-видимому, все они знали о Древе Видений, как его называл Зикали.

— Почему же Зикали сам не явился за листьями?

— Потому что он стар и немощен. Потому что он занят великими делами. Потому что ему было удобнее послать меня, который в любви ко всему святому возгорелся желанием воздать дань Хоу-Хоу и познакомиться с великим Дэчей.

— Понимаю, — ответил жрец, весьма польщенный, как это явствовало из его расплывшейся физиономии. — А как тебя зовут, о вестник Зикали Великого?

— Меня зовут Быстрокрылый Ветер, ибо я прохожу без дорог и никто не видит ни прихода моего, ни ухода. А этого моего маленького спутника с великой душой, — и я указал на ухмылявшегося Ханса, — зовут Господин Огня и Свет-Во-Мраке (совершенная истина, которая произвела должное впечатление), — ибо он страж волшебного огня (тоже правда, так как у Ханса все карманы были набиты наворованными у меня спичками). Если его оскорбить, он может сжечь дотла этот остров; он могущественнее, чем недра этой горы.

— Неужели?! Упаси нас, Хоу-Хоу! — сказал Дэча, глядя на Ханса с большим уважением.

— О да! Даже я при всем могуществе опасаюсь его, дабы он не обратил меня в пепел.

Но тут Дэчу взяло сомнение, и он спросил:

— Скажите, о Быстрокрылый Ветер и Господин Огня, как явились вы на наш остров? Мы заметили лодку с нашими мятежными подданными, слугами старого узурпатора Вэллу; за ними послана погоня, чтобы убить их за кощунственное приближение к святыне. Не эта ли лодка вас привезла?

— Она, — ответил я смело. — Когда мы пришли в тот город, я встретил даму, очень красивую даму по имени Сабила, и спросил ее, где проживает великий Дэча. Она сказала, что знает тебя и что ты самый красивый и благородный из всех известных ей мужчин. Потом она сказала, что возьмет несколько слуг, в том числе простофилю Иссикора, от которого никак не может отвязаться, и сама отвезет нас на остров в надежде лишний раз увидеть тебя. Итак, она привезла нас сюда и высадила сперва у развалин древней столицы, дабы я мог посмотреть на них. Но твои люди грубо прогнали ее, и нам пришлось идти пешком в твой город. Вот и все.

Дэча взволновался:

— Будем молить Хоу-Хоу, чтобы эти дураки не убили ее вместе с остальными!

— Присоединяюсь к твоей молитве, — ответил я, — ибо она слишком прекрасна, чтобы умереть. Но стой, я скажу тебе, что случилось. Господин Огня, дай огонь.

Ханс зажег спичку о то место, на котором сидят, — единственное не промокшее место во всей его персоне, — и поднес ее мне, сложив ладони лодочкой. Я с таинственным бормотанием смотрел на огонь.

— Все благополучно, — произнес я наконец. — Лодка Сабилы Прекрасной избавилась от преследователей; семь — нет, восемь лодок подоспели ей на выручку из города, когда твои люди уже настигали ее.

В этот момент, как нельзя более кстати, явился вестник и с церемонными поклонами доложил в точности то же самое.

— Удивительно! — воскликнул жрец. — Удивительно! Перед нами настоящие волшебники! — он с благоговейным страхом уставился на нас. Но потом его опять взяло сомнение.

— Господин, — сказал он, — Хоу-Хоу — правитель Волосатого Народа. До нас дошла молва, что некие странники таинственным образом убили громом женщину из племени Хоу-Хоу. Не ты ли сделал это, господин?

— Да, — ответил я, — она приставала к Свету-Во-Мраке со своими ухаживаниями, и он убил ее.

— Но как он это сделал, господин?

Теперь уместно будет сказать, что один обитатель поселка встретил нас далеко не доброжелательно, а именно большая злая собака, все время рычавшая на нас, а в данный момент трепавшая Ханса за полу.

— Стреляй, Ханс! Застрели ее насмерть! — шепнул я по-голландски, и Ханс, со свойственной ему сообразительностью, засунул руку в карман, схватился за револьвер, прижал голову животного к дулу и выстрелил через материю. Собака отправилась ко всем псам.

Среди жрецов произошло смятение. Один упал замертво со страху. Все остальные, кроме Дэчи, поджав хвосты, удалились.

— Это волшебный огонь, — небрежно заметил я. — А теперь, благородный Дэча, дай нам кров и пищу, ибо стало сыро и мы проголодались.

— О, конечно, конечно, господин! — воскликнул Дэча и пошел с нами вперед, пропуская меня между собой и Хансом. Остальные, оправившись от испуга, торжественно понесли куда-то дохлую собаку.

Мы поднялись на голую каменную террасу горы, в правом углу которой я заметил за садом зев большой пещеры. А на краю террасы, над озером горели на расстоянии двадцати шагов одна от другой две огненные колонны, которые раньше не видны были за деревьями. Между огненными колоннами стоял каменный столб.

— Вечные Огни, — подумал я про себя, но, на всякий случай, спросил, что это за костры.

— Эти огни горят с начала мира, — безразлично ответил Дэча, — они не гаснут под самым сильным дождем.

— А! — подумал я. — Вулканические газы, как в Канаде.

Повернув направо, мы пошли вдоль внешней стены сада и остановились у ряда красивых одноэтажных домов, прислонившихся к отвесной скале. Здесь жили жрецы Хоу-Хоу со своими гаремами. Надо сказать, что жрецы пользовались привилегией многоженства.

Нас ввели в самый большой из этих домов, обитатели которого, по-видимому, были предупреждены о нашем приходе, так как мы их застали в хлопотах; суетились красивые женщины в белых платьях, слышались торопливые распоряжения. В очаге был разведен огонь, так как вечер был сырой и прохладный. Мы умылись и сели к огню обсушиться и погреться. Немного погодя жрец пригласил нас ужинать и вышел за дверь.

— Ханс, — сказал я, — пока все идет гладко, мы приняты как друзья Хоу-Хоу, а не как враги.

— Да, баас, благодаря мудрой выдумке бааса со спичками и со всем прочим. Но к чему баас это говорит?

— А вот к чему: наша цель — спасти госпожу Сабилу. Поэтому мы должны смотреть в оба и быть начеку. Ханс, здесь нас будут угощать странными напитками, чтобы развязать нам языки. Но пока мы здесь, мы не должны пить ничего, кроме воды. Понял, Ханс?

— Да, баас, понял.

— Поклянись.

Ханс задумчиво почесал затылок и ответил:

— В желудке у меня холодно, баас. Хорошо бы выпить чего-нибудь тепленького, после того как промокнешь и насмотришься на каменных людей. Тем не менее, баас, я клянусь. Да, я клянусь вашим преподобным отцом, что буду пить только одну воду — или же кофе, которого, увы, тут не достанешь.

— Прекрасно, Ханс. И помни, что если ты нарушишь свою клятву, мой преподобный отец рассчитается с тобой на том свете.

— Знаю, баас. Но пусть баас не забывает, что бутылка джина не единственная приманка у дьявола. У разных людей разные вкусы. Так вот, какая-нибудь хорошенькая дамочка придет к баасу и станет уверять, что он, о! — как красив, и она, о! — как любит его — как та Мамина, например, о которой всегда упоминает Зикали, — пусть баас поклянется своим преподобным отцом…

— Молчи и не дури, — важно заявил я, — теперь не время болтать о хорошеньких женщинах.

Заключив свой договор, мы вышли из комнаты. Жрец дожидался нас за порогом. Он повел нас по коридору в роскошную, ярко освещенную залу, где стояло несколько накрытых столов. Нас пригласили к главному столу, за которым в праздничных одеяниях сидели еще несколько жрецов и женщины, все до единой красивые, в причудливых нарядах. Одна из них была до странного похожа на Сабилу, только выглядела на несколько лет старше.