Улыбка гения - Софронов Вячеслав
— На мой взгляд, проще у нас, в России, начать выпускать все эти молотилки, жатки — всё, что немцы у себя делают. Не приходила в голову такая мысль? А вы бы подумали. Вот тогда и доход будет немалый, и за границу ездить перестанем. Чего им зазря наши деньги платить? Не верю, что наши мастера не смогут сделать любую такую машину. Боятся пробовать, а зря…
Они еще долго беседовали о покупке и производстве различной техники, при этом Дмитрий Иванович настолько увлекся разговором, что забыл о присутствии рядом с ним молодой жены. И та, пока не стемнело, сидела в сторонке, занятая чтением какой-то книги, не прислушиваясь к разговору мужчин.
Купцы, попрощавшись, вышли на одной из станций, и лишь тогда он спохватился, что Феозва сидит в уголке, не произнося ни слова.
— Тебе, верно, скучно от наших разговоров? — вместо извинения поинтересовался он.
— Что делать, но не могла же я прервать вашу беседу. Пришлось вот терпеть. Но скажи мне, пожалуйста, неужели тебя интересуют все эти покупки каких-то там машин, породы коров и все прочее? Ведь ты собираешься преподавать не где-нибудь, а в столичном университете. А тут на тебе — коровы!
Он выслушал ее вопрос, скорее похожий на сдержанный укор и не задумываясь ответил:
— Да, ты, как ни странно, права. Коровы и сельхозмашины далеки от нашей сегодняшней науки. Но это временное явление. Лучше скажи мне: а для чего вообще существует наука? Чему учат студентов в наших университетах?
Феозва стушевалась и скороговоркой произнесла:
— Откуда мне знать, чем там занимаются разные ученые. Какие-то открытия делают. Вот нас в Екатерининском институте учили танцам, шитью, молитвам, правилам поведения. Наукой мы как раз не занимались…
— Тогда и я скажу тебе: Наука должна помогать людям выживать в этом мире. Любой вновь открытый закон должен в итоге сократить затраты человека на труд. Возьми тот же паровоз. Не будь его — и мы бы тряслись сейчас в допотопном дилижансе или еще в чем-то подобном. Но чтоб создать паровоз, рассчитать его мощность, тягу, затраты, используют массу законов. Помяни мое слово, скоро найдут способ, как заменить уголь и дрова на другое топливо. То же самое упомянутые сельхозмашины. А одна такая машина заменяет несколько десятков крестьян.
— Хорошо, — кивнула Феозва. А коровы как же?
— Неужели не понимаешь, одна племенная корова может дать молока в несколько раз больше, чем какая-то доморощенная буренка.
— Может, и так, — отозвалась та, рассеянно поглядывая в окно, — но мне это не интересно. Мне все равно, какое молоко я пью, будь оно хоть от породистой коровы, хоть от буренки, как ты выразился. Главное, чтоб оно было.
Дмитрий озабоченно вздохнул и махнул рукой, давая понять, что возразить ему нечего.
— Нет, я решительно не понимаю, — проговорила Физа, как бы подводя итог их беседе, — почему серьезного человека должна интересовать порода какой-то коровы, молоко которой он пьет? Вот ты кладешь под голову подушку, и неужели тебя волнует, перо от какой курицы в нее зашили? Или взять тот же хлеб, масло, овощи. Не все ли равно, как они получены? Главное, чтоб вкусно было, а все остальное… — Она тоже демонстративно взмахнула рукой.
Но Дмитрий не спешил сдаваться, хотя и не знал, как можно убедить жену всего лишь несколькими фразами. А потому ответил уклончиво:
— Придет время и многие наши взгляды изменятся. В том числе и на пищу, что мы едим. Ты просто не представляешь себе возможности науки. А они такие… — Он не мог найти нужного слова, и Феозва тут же закончила за него:
— Я поняла, они такие, возможности, что ты всю жизнь собираешься это доказывать.
— Именно так, — улыбнулся он, — до конца своих дней, и не иначе.
После бурного объяснения, казалось бы, на довольно отвлеченную тему, взаимоотношения между супругами дали первую, пусть незаметную, но основательную трещину. И хотя сама Феозва больше не заводила разговор о предназначении науки и роли в ней ее мужа, но сам Дмитрий ощущал возникшую между ними напряженность. Неожиданно Феозва вспомнила о былых любовных похождениях мужа, и в ней заговорила ревность к тому недавнему прошлому. Тем более Дмитрий во время его учебы в Германии сам же, не подозревая о последствиях, подробно описывал их в письмах к будущей супруге. Потому как только они прибыли в Берлин, воображение Феозвы не на шутку разыгралось, и она начала с подозрением поглядывать на каждую смазливую девицу, оказавшуюся в поле ее зрения.
— Скажи, — спрашивала она, — а вот эта брюнетка случаем не похожа па твою Агнессу?
Самое удивительное, что девушка, на которую Феозва обратила внимание, чем-то напоминала Дмитрию его давнюю симпатию, и он даже удивился женскому чутью своей супруги, но счел это не более как совпадением. Ему не оставалось ничего другого как попытаться развеять ее подозрения, и он с жаром принялся доказывать, будто бы все это она просто-напрасно придумала, а на самом деле никаких поводов для ее сомнений он никогда не давал и давать не собирается. Если бы кто слышал их разговор со стороны, то нимало удивился бы, как он пытается разубедить свою жену в ее заблуждениях относительно того, что сам же подробно описывал в письмах, и вот теперь сто крат жалел об этом.
Меж тем Дмитрий нашел выход, как отвлечь Феозву от ее воспоминаний, и воспользовался единственным известным ему способом, отправившись вместе с женой в торговый квартал, где находилось множество мелких лавочек и магазинов, предоставив супруге возможность выбирать подходящие для нее наряды.
Сам же он в это время успел посетить несколько мастерских по изготовлению измерительных приборов для опытов, побывал на сталелитейном заводе, а через неделю они уже были в Лондоне.
Торгово-промышленная выставка, ради которой он и совершал свою поездку, была воистину грандиозна. В центре ее помещался небывалый хрустальный дворец, стены и перекрытия которого были изготовлены из прочного стекла. Любой, кто заходил внутрь, мог видеть других посетителей, находящихся снаружи. Но и те видели людей, переходящих из одной комнаты небывалого сооружения в другую.
— Не хотел бы я жить в таких палатах, — заявил Дмитрий, — тут от взглядов посторонних глаз просто некуда укрыться.
— А я бы согласилась, — возразила Феозва, — мне было бы интересно знать, чем ты занят.
— Ты и так знаешь достаточно, — хмуро улыбнулся он, — иль ты мне в чем-то еще не доверяешь?
— Пока не знаю. Мне кажется, человек редко меняется. Пока я не попала в Германию, то просто не представляла тебя, живущего здесь. А сейчас все иначе. Твои прошлые похождения словно ожили заново и стали для меня реальностью. Если бы это произошло до моего замужества, то даже и не знаю, дала бы я согласие на наш брак.
— Неужели тебе не надоело жить прошлым? Перестань, не порти мне настроение. Лучше смотри, какие изделия тут выставлены. Вот эти выделанные кожи и замша — из России. А вот как раз те самые сельхозмашины, о которых мы говорили в поезде. Зря те купцы не поехали в Лондон. Надо будет написать им об этом. Как погляжу, англичане, а вслед за ними и американцы намного обогнали немцев в этом деле. Вот что значит свободная страна!
— Что ты имеешь в виду? О какой свободе идет речь? — удивилась она.
— О свободе предпринимательства и торговле. Любое изобретение зависит от этого. Технический прогресс в Англии начал свой путь с изобретения ткацких станков. Рабочие, которых начали увольнять, даже ломали эти машины в знак протеста. Но это им мало помогло. Прогресс неумолим. Если есть потребность в новом изделии, то рано или поздно оно появится.
— И что с того? Почему в Англии это произошло раньше, а вот в Германии позже? А как же в России? Почему у нас нет этих самых машин? Что мешает? Кто запрещает нашим мастерам их делать? Нет, что-то тут не так. Ты сам только что сказал, что бороться с прогрессом бессмысленно. Кто же с ним борется у нас, в России? Купцы? Крестьяне? Или даже сам император? Но он освободил крестьян, приняты новые законы. Что не так? Чего не хватает?
Похожие книги на "Улыбка гения", Софронов Вячеслав
Софронов Вячеслав читать все книги автора по порядку
Софронов Вячеслав - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.