Потом, не прибавив больше ни одного слова, он ушел, предоставив французам делать что им угодно.
Прошло несколько дней, в течение которых французы отдыхали после утомительного путешествия.
Индейцы относились к ним в высшей степени почтительно.
Бержэ точно сквозь землю провалился.
В самый вечер прибытия графа де Виллье в деревню охотник вдруг исчез, не предупредив никого ни одним словом.
Такое продолжительное отсутствие, совершенно к тому же непонятное, очень сильно беспокоило капитана, который, лишившись возможности посоветоваться с опытным и преданным ему канадцем, поневоле должен был, к великому своему неудовольствию, оставаться в полном бездействии среди индейцев, языка которых он не знал. Кроме того, он боялся вступать в переговоры с канадскими охотниками, жившими в деревне, так как довериться им казалось ему очень рискованным.
Однажды утром, между десятью и одиннадцатью часами, недели две спустя после прибытия в деревню краснокожих, в ту минуту, когда капитан оканчивал свой завтрак с глазу на глаз со своим другом бароном де Гриньи, дверь в хижину неожиданно отворилась, и веселый голос крикнул:
— Здравствуйте, как изволите поживать?! Капитан при звуке этого голоса, который он тотчас же узнал, быстро повернулся лицом к двери.
— Бержэ, — крикнул он, — наконец-то ты нашелся!
— Я сам собственной своей персоной и готов служить вам, господин Луи, — продолжал охотник весело. — Разве вы меня не ждали?
— Наоборот, я с нетерпением жду тебя и очень давно.
— Я так и думал. Ну, вот и я, господин Луи, весь к вашим услугам!
Охотник затворил за собой дверь, взял скамью и уселся перед капитаном.
— Ты голоден? — спросил его граф де Виллье.
— Нет, благодарю! Я завтракал часа два тому назад. Ну, да дело не в этом… вас, если не ошибаюсь, очень беспокоило мое долгое отсутствие, не так ли, господин Луи? Будьте откровенны.
— Признаюсь, старина Бержэ, и это тем более беспокоило меня, что время не терпит… Мы и так много его потеряли.
— Это правда! К несчастью, я не мог, несмотря на все мое желание, окончить скорей дело, которое…
— Как окончить? — вскричали с удивлением молодые люди.
— Да так, — добродушно отвечал канадец. — Впрочем, надеюсь скоро доказать вам, что я с пользой употребил время.
— Но отчего же вы не предупредили нас о том, что уходите? — спросил барон.
— Неужели вы находили это почему-нибудь неудобным?
Охотник покачал головой и улыбнулся одному только ему свойственной тонкой улыбкой:
— Господин барон, — отвечал он, — не забывайте никогда, что в пустыне деревья имеют уши, а листья — глаза.
— Я не понимаю, зачем вы мне это говорите?
— А затем, что хотя мы находимся и довольно далеко от колоний, однако, около нас есть люди, которые наблюдают за нами и здесь, слушают наши слова, подстерегают наши малейшие движения и не задумались бы донести на нас нашим врагам.
— Вы думаете?
— Я в этом уверен. А вам известно, что в каждом деле самый лучший товарищ тот, который ничего не знает, потому что не только не может поступить неосторожно, но даже и думать это про себя. Вот почему я и ушел из деревни, не сказав вам ни слова… вы довольны моим объяснением?
— А теперь?
— Теперь другое дело. Вы сейчас все узнаете и сами решите — потерял я время даром или нет.
— В таком случае, говорите скорее! — с нетерпением вскричал барон.
— Здесь? О, нет, это уже извините, слишком много ушей нас подслушивает. Возьмите ружья и пойдемте пройтись, а дорогой во время охоты поговорим.
Оба офицера последовали за охотником; деревенские улицы были почти пустынны; женщины, сидя в своих хижинах, занимались домашними делами; что же касается воинов, способных носить оружие, то они отправились два дня тому назад в экспедицию под командой вождя, немногие же оставшиеся дома были большей частью старики и лениво лежали на пороге своих жилищ и грелись на солнце, следя в то же время за играющими детьми. Поэтому никто, по-видимому, не заметил и не заинтересовался уходом трех бледнолицых, спокойный шаг которых не имел к тому же ничего такого, что могло бы обратить на себя внимание.
Вскоре они скрылись под деревьями и вошли в чащу леса. Через несколько минут граф де Виллье остановился и, поставив свое ружье прикладом на землю, спросил охотника.
— Ну что же! Будешь ты теперь говорить, наконец?
— Молчите! — отвечал последний тоном, не допускавшим возражения, — мы еще слишком близко.
Прогулка или, скорей, шествие продолжалось. Они достигли берега реки, где на песке лежала пирога. Бержэ спустил на воду легкое суденышко и сделал знак своим спутникам занять в ней места. Последние, заинтригованные поступками канадца, молча повиновались.
Тогда охотник оттолкнулся от берега, схватил весла и направился к островку, акров около двенадцати величиной, сплошь заросшему лесом и походившему на корзину цветов, точно вынырнувшую из лона вод.
Через несколько минут лодка уже достигла островка.
