Лотосовый Терем (СИ) - Пин Тэн

Сине-зелёный отблеск в чёрной стали, прохладной и гладкой словно стенки колодца — некогда любимый меч “Первого меча Сянъи” Ли Сянъи, героя Ли, изгнанного в бренный мир небожителя, главы ордена…

Меч “Шаоши”.

Ли Ляньхуа дотронулся до подбородка, глядя на алтарь, который Фан Добин соорудил для меча.

— Когда я сказал, что победил Фэн Цина потрясающим, изящным, единственным во всём мире и неповторимым приёмом, а Бай Цяньли от восхищения пал передо мной ниц и преподнёс меч обеими руками, ты не поверил. Когда я сказал, что Фэн Цин всё осознал, от раскаяния решил свести счёты с жизнью и отдал мне меч, ты снова не поверил. Когда я сказал, что Фэн Цин вдруг восхитился моими невероятными врождёнными задатками фехтовальщика и сам подарил мне этот меч, ты и в это не поверил… ну… — пробормотал он. — Тогда, Фэн Цин… э-э… страдал скрытой болезнью и не успел напасть, как вдруг скоропостижно скончался… как тебе такое? — Он посмотрел на друга с радостью и надеждой во взгляде.

Но Фан Добин почувствовал себя крысой, которую накормили испражнениями — ну какой ещё лжец станет радостно ожидать, что его враньё признают разумным и логичным?

— Несносный! Ляньхуа! — Он хлопнул по столу и подскочил. — Так ты отказываешься говорить? Ничего! Мы с тобой ещё не закончили! Не расскажешь сам, так я всегда могу найти Бай Цяньли и узнать у него! К тому же, слышал, при этом присутствовали шестьдесят четыре человека из “Ваньшэндао”, и ты ещё думаешь завернуть в бумагу огонь?*

От поговорки “Огня в бумагу не завернёшь”.

— И то верно, — признал Ли Ляньхуа.

— Нагородил тут чепухи! Ну ничего, однажды я выясню, как ты добыл этот меч! Тогда-то я с тобой рассчитаюсь! Несносный Ляньхуа! Ли-цветочек! Ли-черепаха… — Фан Добин топнул ногой со злости.

Его ругательства Ли Ляньхуа пропускал мимо ушей как весенний ветерок. Он извлёк что-то из-за пазухи и тихонько положил на стол.

— Гораздо больше меча “Шаоши” меня сейчас интересует это.

Предмет на столе тут же привлёк внимание Фан Добина.

— Это что ещё такое?

— Записка, которую Ван Баши нашёл в кармане Фэн Сяоци, — ответил Ли Ляньхуа. — Полагаю, вероятно, она принадлежала не ей, а Цинлян Юю.

— Цинлян Юю? — изумился Фан Добин. — Для чего она?

— Вещица очень любопытная, тебе не кажется? — с серьёзным видом спросил Ли Ляньхуа.

Глава 81. Бумажная пагода блаженства

Ли Ляньхуа положил на стол вовсе не “записку”, а склеенный кубик, на котором были начерчены линии — похоже, чтобы срезать углы квадрата.

— И это “записка”? А где слова? — вытаращил глаза Фан Добин.

Ли Ляньхуа постучал по столу.

— Слова внутри.

— Что это за ерунда и зачем? — нахмурился Фан Добин.

— Не знаю, — покачал головой Ли Ляньхуа и задумчиво посмотрел на бумажный кубик. — Лист бумаги вырезан в виде креста, на нём написано: “Из четырёх может быть либо один сверху один снизу, либо один сверху четыре снизу, либо два сверху два снизу и так далее, выбрать одно”.

— “Из четырёх может быть либо один сверху один снизу, либо один сверху четыре снизу, либо два сверху два снизу и так далее, выбрать одно”? — Фан Добин ещё сильнее сдвинул брови. — Это ещё что за бред?

Ли Ляньхуа начертил на столе несколько квадратов.

— Представь посередине листа бумаги четыре части, сверху и снизу от них останется две части, что и соответствует первоначальному значению этих слов. Здесь говорится о неком предмете из четырёх частей, сверху и снизу которого две части, или же посередине четыре части, а сверху от первой из них есть ещё одна часть и снизу от четвёртой есть ещё одна часть, и возможно… Таким предметом может быть куб. Это крестообразный лист бумаги, сложенный несколько раз, так что получился куб. — Ли Ляньхуа развёл руками. — Может быть, есть и другие подобные записки, которые можно склеить в такие же кубики.

Фан Добин удивлённо уставился на склеенный бумажный кубик.

— Да даже если существует десять тысяч способов склеить такой куб, какой в этом смысл?

Ли Ляньхуа пожал плечами.

— Не знаю, потому и говорю, что это любопытная вещица. — Затем он с наслаждением качнул головой влево-вправо, разминая шею, и уютно устроился в кресле. — Записку нашли у Фэн Сяоци за пазухой, а она украла меч “Шаоши”, чтобы помочь Цинлян Юю кого-то спасти. По пути их обоих убил Фэн Цин и отнял меч — очевидно, того человека так и не спасли. Думаю, этот кубик как-то связан с тем, кого хотел спасти Цинлян Юй. Очень интересно, ради кого мог Цинлян Юй с огромным риском таиться в “Ваньшэндао” три месяца, чтобы похитить “Шаоши”, — с серьёзным видом проговорил он.

— Неужели записка — ключ к спасению человека? — задумался Фан Добин. — Она указывает на какое-то место? Или на способ, как взломать какой-то механизм?

— Ты и правда очень умный… — немедленно похвалил Ли Ляньхуа.

— Ты что, уже додумался до разгадки и не говоришь мне? — покосился на друга Фан Добин.

— Нет-нет, на этот раз я правда с тобой согласен, — поспешно замотал головой тот.

Фан Добин презрительно фыркнул, совершенно не поверив.

— Ты что, решил отправиться спасать кого-то вместо Цинлян Юя?

Ли Ляньхуа бросил взгляд на устроенный как на алтаре меч “Шаоши” и усмехнулся.

— “Шаоши” не самый острый меч. Если чтобы открыть что-то, без него не обойтись, значит, главное не в самом мече, а в человеке, который им владеет.

— Человек, который им владеет? — поразился Фан Добин. — Ты о Ли Сянъи? Но его десять лет как нет в живых, пусть Цинлян Юй и украл этот меч, но уже слишком поздно.

— Твои слова верны… — согласился Ли Ляньхуа. — Однако я имел в виду, главное — в человеке, а не в Ли Сянъи.

— Так что главное-то? — уставился на него Фан Добин.

Ли Ляньхуа кивнул.

— “Шаоши” необыкновенно прочный и упругий, без него не обойтись там, где требуются исключительно сильные и резкие удары, которых не выдержит обычный меч.

Фан Добин всё разглядывал прославленный меч.

— Неужели Цинлян Юй с риском для жизни выкрал его, чтобы отдать какому-то безумцу, который воспользуется им как булавой?

— Вариантов много, — кашлянул Ли Ляньхуа. — Возможно, у него потребовали меч “Шаоши” в обмен на чью-то жизнь, или же он посчитал, что этим мечом можно взломать какой-то механизм, или же в материале меча содержится что-то невероятное, и если его измельчить и съесть, можно спасти жизнь…

— Съесть? — не удержался от крика Фан Добин, перебивая друга.

— А может, этот меч оставил как залог какой-то улиньский старец, и если его вернуть, то он исполнит желание, ну и так далее… — невозмутимо продолжал Ли Ляньхуа.

Фан Добин бросил на него странный взгляд, но Ли Ляньхуа спокойно сидел, не сочтя это за обиду.

— Да я умом тронулся, что сижу здесь и слушаю твой бред, — наконец пробормотал он. — Мой отец заставляет меня учиться, чтобы сдать экзамены и получить звание, отец моего отца заставляет меня жениться на принцессе, у меня столько дурацких дел, а я как безумный прибежал к тебе… — Он хлопнул по столу. — Хочешь развлекаться с этой бумажкой — развлекайся, не хочешь рассказывать, что произошло в деревне Цзяоян — ну и ладно! Не желаешь говорить про меч “Шаоши” — не говори, незачем сидеть здесь и врать мне, я ухожу!

— Э-э… — Ли Ляньхуа хотел было сказать, что у нынешнего императора есть лишь один наследник и больше никаких сыновей и дочерей, неужели недавно родилась ещё принцесса? Но если так, она же совсем младенец и по возрасту не годится в жёны.

Не успел он договорить, как Фан Добин встряхнул рукавами и непринуждённо выпорхнул через окно. Ли Ляньхуа проводил взглядом его изящный силуэт.

— Когда говорю серьёзно, ты не веришь, зато когда несу чепуху, слушаешь увлечённо… — вздохнув, пробормотал он, поднялся, намереваясь убрать меч с этого алтаря, но потом понял, что не знает, куда его переложить, снова вздохнул и в итоге оставил на подставке.

Возможно, после стольких лет мечу “Шаоши” суждено лишь лежать на возведённом для него алтаре, чтобы люди могли почтить память.