Ревизор: возвращение в СССР 43 - Винтеркей Серж

Надо же как Румянцев заговорил? Црушник… Уже без всякой иронии… Получается, что я угадал, и этот советник по культуре и в самом деле работает на ЦРУ… А Румянцев решил, что больше нет смысла это от меня скрывать. Ну да, наверное много кто в столице в курсе, чем на самом деле занимается этот Дэн Миллер. Не такая это и важная тайна. Или еще по какой причине решил мне доверить эту информацию. Может, чтобы я вел себя осторожнее?

– Да разные вопросы задавал… Давно ли я работаю в газете? Почему решил вдруг стать журналистом? Нет ли у меня сложностей в работе из-за моего возраста? Доверяют ли мне писать статьи по политической тематике? В общем, совсем не те вопросы, что я слышал от других, настоящих дипломатов. Остальные, услышав, что я студент, тут же на этом концентрировались: не мешает ли журналистика моей работе? Какие у меня любимые предметы в университете? Правда ли, что на экзамене нужно наизусть цитировать книги Маркса, чтобы получить хорошую оценку?

А вопросы у них, если по журналистике вообще были, то примерно следующие: какую из своих статей я считаю самой лучшей? И не тяжело ли мне писать статьи на такие сложные темы, как экономика и политика? Так что, по сути, только разговор с японским послом и разговор с американцем резко выбивались из стандарта…

– Вот даже как, – уважительно кивнул Румянцев. – Хорошо, твою мысль я понял. Больше ничего не пожелаешь рассказать?

– Да больше особо и нечего, – пожал плечами я. – Ещё раз говорю, что японского посла интересовала только Япония. Радостно ему слышать было от меня объяснения моей статьи и доводы, подтверждающие те выводы, что я в ней сделал, о невероятном экономическом и технологическом успехе Японии в ближайшие десятилетия. А американец вовсю прощупывал меня в отношении журналистики и работы в газете «Труд». Только эти двое полностью серьёзно ко мне отнеслись из всех, с кем я беседовал.

Остальные же собеседники все видели во мне какого-то вундеркинда, который, может, и очень умненький, но вряд ли ещё созрел как личность. Некоторые, такое впечатление, что дай им шанс, ещё сказали бы «ути-пути, какой ты у нас серьёзненький» и по голове потрепали бы ласково.

Тут уже Румянцев не выдержал и рассмеялся.

– Но в силу этого неожиданного инцидента с японским послом чувствую, что меня теперь очень часто будут приглашать в другие посольства. – сказал я. – Я же раздал восемнадцать штук визиток всем этим серьёзным дипломатам из разных стран. Так что японский посол, похоже, открыл мне дверь в дипломатический мир Москвы, по крайней мере в ту его часть, что касается различных фуршетов и банкетов, что устраивают иностранные посольства. Сразу хочу предупредить, что если у вас будет принято решение, что мне надо перекрыть эту дорогу, то я буду этим очень недоволен. И вовсе не потому, Олег Петрович, как вы сами, наверное, понимаете, что я собираюсь родину там продавать в обмен на порцию шашлыка, а потому, что для хорошего аналитика сбор такого рода информации чрезвычайно важен.

Ясно, что то, что я в газетах и журналах прочитаю, – это одно, а то, что от дипломатов услышу, – это совсем другое. Ценность информации может кардинальнейшим образом отличаться…

Румянцев вздохнул и сказал:

– Ну ты же должен понимать, Паша, что не я такие решения принимаю. Не с моей должностью. Тем более что тебя американский разведчик выцепил на первом же приёме. Если реально пошлёт кого-нибудь за тобой ходить, то нам придётся очень серьёзно обсуждать меры по усилению твоей безопасности. Правда, мне точно разрешат позволять тебе эти приемы, если ты все же будешь мне пересказывать все разговоры с дипломатами на этих фуршетах, что ты там вел…

Нет, все же он не успокаивается… Так и рвется из меня настоящего агента сделать… Решил, что мне настолько понравилось ходить на приемы, что я теперь вздохну и на все подпишусь сразу же, от чего уже отказался…

– Нет, так точно не получится. Готов, как и сегодня, Олег Петрович, только подозрительные разговоры пересказывать, которые вашего ведомства касаются. Как ответственно относящийся к вопросам безопасности советского государства патриотически настроенный гражданин СССР. Если я считаю, к примеру, что собеседник явно на разведку иностранную работает, как с этим Миллером получилось. А все остальное мимо кассы. Ну зачем вам в самом деле, знать, о чем я с каким-нибудь норвежским дипломатом беседую, если он точно на спецслужбы не работает? Мне важно, что я в результате буду лучше понимать, что в этой Норвегии происходит и что может произойти.

– Ладно, – вздохнул Румянцев, – диспозицию я понял. Ну давай тогда, поеду обдумывать, что ты мне рассказал сейчас…

Попрощались, я начал дверцу открывать, а он вдруг:

– Да, чуть не забыл сказать спасибо за наводку на эти частные военные компании, что ты дал. Интересное это дело оказалось…

– И с экономической точки зрения, правда? – спросил я его, желая убедиться, что он все возможности просек, что можно получить от ЧВК.

– И с нее тоже, – улыбнулся мне Румянцев. – Может, все же захочешь лекцию по этому поводу у нас в комитете прочитать?

– Нет, по этой точно не захочу, – улыбнулся я ему в ответ.

В общем, разошлись в целом довольные сообразительностью друг друга…

***

Москва

Утром Луиза почувствовала себя не очень хорошо еще когда собиралась на учебу. Ее немного лихорадило и болела голова. То же самое продолжалось и на лекции. На перемене, не выдержав, она побежала в медпункт, чтобы измерить температуру и посоветоваться с медсестрой.

– Лоб немного теплый, – констатировала та, приложив руку ко лбу Луизы. – Садись, давай измерим температуру.

Поставив Луизе градусник, медсестра посмотрела ее горло и расспросила о симптомах. Луиза ответила, что голова еще болит, но больше ничего не беспокоит.

– Горло чистое, – констатировала медсестра, – насморка нет. Пока не совсем понятно, возможно, ты просто переутомилась.

Услышав, что Луиза недавно болела пневмонией, медсестра насторожилась.

– Сейчас температуру проверим и послушаем тебя, – сказала она.

Пока Луиза держала градусник подмышкой, медсестру отвлек кто-то из методистов, позвав в коридор. Воспользовавшись ее отсутствием, Луиза посмотрела на градусник. Увидев 37,6, тревожно вздохнула. Похоже, что все-таки заболела, – с досадой подумала она. – Как же не вовремя… В посольство ведь сегодня надо идти… Подумав всего мгновение, она мотнула головой и стряхнула градусник. Сегодня мне болеть никак нельзя, – решительно выпрямилась на стуле она. – Отчитаюсь, а потом уже можно будет и поболеть тихонько. Никто ничего и не узнает…

Вернувшаяся из коридора медсестра, взяв у Луизы градусник и увидев на нем 36,4, сразу заметно успокоилась. Но легкие слушала немке, тем не менее, очень долго и тщательно.

– Ну, пока ничего криминального нет, – улыбнулась она Луизе. – Скорее всего, как я и говорила уже, ты просто переутомилась. Попей витаминки, спать ложись вовремя и кушай как следует регулярно. Мигом восстановишься, – добавила она. – Но если вдруг температура поднимется или другие симптомы появятся, то не тяни, сразу бегом к врачу.

– Хорошо. Спасибо! – улыбнулась в ответ Луиза.

Едва дождавшись окончания пар, она тут же рванула в посольство. Чем ближе была встреча с куратором, тем меньше она думала про свое самочувствие, предвкушая реакцию того на ее отчет.

Баум, как и обещал дежурный, был уже на месте. Встретил он Луизу немного холодно, в начале разговора снисходительно улыбнувшись и поинтересовавшись ее здоровьем и тем, когда она выписалась из больницы.

– Рад, что ты, наконец, поправилась, – произнес он наставительно, садясь в свое кресло. – Надеюсь, ты извлечешь необходимые уроки из всей этой ситуации и сделаешь правильные выводы. Агент должен поддерживать свое здоровье в порядке и не допускать таких рисков. Я вот, сколько работаю в посольстве, еще ни разу не заболел. Потому что, во-первых, слежу за здоровьем, а во-вторых, избегаю рискованных ситуаций. Это не так уж трудно и позволяет оставаться в строю, не позволяя случайностям управлять нашей жизнью.