И Бекингэм направился к Раулю, остановившись по дороге у стола, за которым играли принцесса, королева-мать, молодая королева и король.
– Смотри, Рауль, – подтолкнул друга де Гиш. – Вот он… поспеши.
Сказав комплимент принцессе, Бекингэм снова двинулся к Раулю. Рауль пошел к нему навстречу. Де Гиш остался на месте и внимательно наблюдал.
В тот момент, когда они должны были встретиться, к герцогу Бекингэму подошел принц.
На его накрашенных губах играла очаровательная улыбка.
– Боже мой! – произнес он с дружеской любезностью. – Что я слышал, милый герцог?
Бекингэм оглянулся; он не заметил, как подошел принц.
Герцог невольно вздрогнул. Легкая бледность покрыла его щеки.
– Что же вы услышали, ваше высочество? – спросил он. – Что так поразило вас?
– Даже привело в отчаяние, сударь! – отвечал принц. – Это известие огорчит весь двор.
– Ваше высочество очень благосклонны ко мне, – поклонился Бекингэм. – Я догадываюсь, что речь идет о моем отъезде.
– Именно.
– Увы, ваше высочество, я в Париже всего пять-шесть дней, и мой отъезд может огорчить только меня.
Де Гиш услышал эту фразу и, в свою очередь, вздрогнул.
– Его отъезд! – пробормотал он. – Что он говорит?
Филипп продолжал прежним любезным тоном:
– Я вполне понимаю, что король Великобритании призывает вас, сударь; всем известно, что его величество Карл Второй не может обойтись без вас. Но и мы не можем так легко расстаться с вами. Примите же выражение моего искреннего сожаления.
– Ваше высочество, – сказал герцог, – поверьте мне, я покидаю французский двор…
– Потому, что такова воля короля, я понимаю. Но если вы думаете, что мое желание имеет какой-нибудь вес у короля, то я берусь упросить его величество Карла Второго оставить вас во Франции еще на некоторое время.
– Я крайне польщен, ваше высочество, – отвечал Бекингэм. – Но я получил категорический приказ. Я не могу дольше оставаться во Франции, я и так уже просрочил время и рискую вызвать неудовольствие моего государя. Только сегодня я вспомнил, что должен был уехать уже четыре дня назад.
– Вот как! – воскликнул принц.
– Да, – прибавил Бекингэм, возвышая голос настолько, чтобы его могли услышать принцесса и королевы. – Но я похож на того восточного человека, который увидел чудесный сон и на несколько дней потерял рассудок. А в одно прекрасное утро проснулся здоровым, то есть в здравом рассудке. Французский двор опьяняет, как этот сон, ваше высочество, но в конце концов нужно проснуться и уехать. Я не могу долее оставаться здесь, как вы любезно предлагаете мне, ваше высочество.
– Когда же вы едете? – заботливо спросил Филипп.
– Завтра, ваше высочество… Уже три дня мои экипажи готовы.
Принц склонил голову, точно желая сказать: «Что ж, если это дело решенное, герцог, говорить больше не о чем».
Бекингэм посмотрел на королев; Анна Австрийская взглядом одобрила его.
Бекингэм улыбнулся в ответ, скрывая улыбкой сердечное волнение.
Принц удалился.
Но в эту минуту с другой стороны залы к герцогу направился де Гиш.
Рауль испугался, что нетерпеливый юноша может сам сделать вызов, и бросился к нему навстречу.
– Нет, нет, Рауль, теперь тебе нечего беспокоиться, – сказал де Гиш, протягивая герцогу обе руки и увлекая его за колонну.
– О герцог, герцог! – воскликнул он. – Простите меня за мое письмо: я был сумасшедший. Отдайте мне его.
– Это правда, – отвечал молодой герцог с грустной улыбкой. – Вам не за что сердиться на меня. Ведь я покидаю ее и больше не увижу никогда.
Услышав эти по-дружески звучащие слова, Рауль понял, что его присутствие излишне, и отошел в сторону.
Он столкнулся с де Вардом, который говорил с шевалье де Лорреном об отъезде Бекингэма.
– Весьма своевременный отъезд, – заметил де Вард.
– Почему?
– Потому, что он предохраняет милого герцога от удара шпаги.
И они расхохотались.
Рауль с негодованием отвернулся, нахмурив брови и вспыхнув до корней волос.
Шевалье де Лоррен куда-то ушел, де Вард спокойно ждал.
– Милостивый государь, – обратился Рауль к де Варду, – вы всё не можете отучиться от привычки оскорблять отсутствующих. Вчера вы задели господина д’Артаньяна, сегодня нападаете на герцога Бекингэма.
– Милостивый государь, – отвечал де Вард, – вы отлично знаете, что иногда я оскорбляю и присутствующих.
Де Вард почти касался плечом Рауля. Они обменивались ненавидящими взглядами.
Вдруг около них раздался изысканно вежливый голос:
– Мне послышалось, будто здесь назвали мое имя?
Рауль и де Вард обернулись. Это был д’Артаньян; он с улыбкой положил руку на плечо де Варда. Рауль отступил, чтобы дать место мушкетеру. Де Вард задрожал всем телом, побледнел, но не сделал ни одного шага.
Д’Артаньян, продолжая улыбаться, стал рядом с де Вардом.
– Спасибо, милый Рауль, – сказал он. – Господин де Вард, я хотел бы поговорить с вами. Не уходите, Рауль; все могут слышать то, что я хочу сказать господину де Варду.
Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал холодным и острым, как стальной клинок.
– Я к вашим услугам, сударь, – промолвил де Вард.
– Милостивый государь, – продолжал д’Артаньян, – я давно ищу возможности поговорить с вами, но это случилось только сегодня. Правда, место не особенно удобное. Но, может быть, вы соблаговолите пройти ко мне? Это совсем близко.
– Слушаю, сударь, – сказал де Вард.
– Вы здесь один? – спросил д’Артаньян.
– Нет, со мной господа Маникан и де Гиш, двое моих друзей.
– Хорошо, – одобрил д’Артаньян. – Но двоих мало. Вы найдете еще кого-нибудь, не правда ли?
– Конечно, – сказал молодой человек, не понимая, чего хочет д’Артаньян. – Сколько вам угодно.
– Друзей?
– Да, сударь.
– Так запаситесь ими, пожалуйста. Подойдите и вы, Рауль. Приведите также господина де Гиша и герцога Бекингэма.
– Боже мой, сударь, сколько шуму, – отвечал де Вард, принужденно улыбаясь.
Капитан сделал знак, призывавший его к терпению, и направился в свою комнату, где сидел в ожидании граф де Ла Фер.
– Ну что? – спросил он, завидев д’Артаньяна.
– Господин де Вард оказывает мне честь своим визитом в обществе нескольких своих и наших друзей.
Действительно, вслед за мушкетером показались де Вард и Маникан. За ними шли де Гиш и Бекингэм, удивленные, не понимая, чего от них хотят. Последним вошел Рауль с несколькими придворными. Заметив графа, он встал подле него.
Д’Артаньян принял гостей как нельзя более любезно. Извинившись перед каждым за причиненное им беспокойство, он повернулся к де Варду, который, несмотря на все свое самообладание, не мог скрыть удивления, смешанного с тревогой.
– Милостивый государь, – начал д’Артаньян, – теперь, когда мы не в королевском дворце и можем говорить громко, не нарушая приличий, я сообщу вам, почему я взял на себя смелость пригласить вас и всех этих господ. Я узнал от графа де Ла Фер, моего друга, что вы распространяете обо мне оскорбительные слухи; мне сказали, что вы считаете меня своим смертельным врагом на том основании, что я будто бы был врагом вашего отца.
– Это правда, милостивый государь, я говорил это, – отвечал де Вард, и его бледность сменилась легким румянцем.
– Итак, вы обвиняете меня в преступлении или в низости? Прошу вас точнее формулировать ваше обвинение.
– При свидетелях, милостивый государь?
– Разумеется, при свидетелях; вы видите, что я нарочно выбрал их судьями в деле чести.
– Вы не цените моей деликатности, милостивый государь. Я обвинял вас, это правда, но подробности своего обвинения я держал в тайне. Я довольствовался тем, что выражал свою ненависть перед людьми, которые не могли не сообщить вам о ней. Вы не приняли в расчет моей сдержанности, хотя и были заинтересованы в моем молчании. Я не узнаю вашего обычного благоразумия, господин д’Артаньян.
Д’Артаньян стал кусать усы.
– Милостивый государь, – сказал он, – я уже имел честь просить вас точнее формулировать обвинение, возводимое вами на меня.
