Око за око - Александрова Мария А.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55

— Пока мой отец у князя в конюхах был, Адам горя не знал. А вот как отец помер, так с тех пор и мучится князь — то одного конюха возьмет, то другого, то третьего, да все какие-то непутевые. Нет в Брагине людей, которые могли бы всему этому ума дать, потому я сразу понял, что вы приезжие.

— А мы, по-твоему, можем всему этому ума дать? — повторяя слова мальчишки, спросил Ярослав.

— Рыжий — нет, а ты сможешь, если захочешь. Я вижу, ты знаешь толк в лошадях.

— Я постараюсь, — помня о споре, пообещал Евсеев, хотя прекрасно понимал, что вряд ли оправдает надежды мальчишки. Ярослав действительно разбирался в лошадях, но у него не было особого желания всю свою жизнь посвятить им.

— Ладно, я пойду, — столь же неожиданно решил уйти Януш, как и появился. — Князь сегодня никуда не поедет, так что можешь передать рыжему, что коней сегодня можно не готовить.

И Ярослав вновь остался один.

До вечера не покладая рук трудились Ярослав с Гришкой, пытаясь привести в порядок конюшню, и прерывались только на обед. Только к вечеру, выползая каждый со своего «поля боя», Ярыш с Гришкой наконец смогли вздохнуть свободно. За этот день усиленной работы им все-таки удалось совершить нечто невероятное, и если можно так сказать про конюшни, то они просто блестели.

Завтра предстояло не менее тяжелое дело — Ярослав с Гришкой решили, что нужно как следует отмыть коней, и если им позволят, то проще всего будет их искупать в ближайшей реке. Дело это хлопотное в любом случае, неважно, позволят им отправиться к реке или не позволят, и как только Ярослав и Гришка его выполнят, у них в работе наступит передышка — главное будет поддерживать конюшни в таком же порядке.

Не желая оставлять недоделки на завтра, друзья закончили работу поздно, потому Ян, не увидевший друзей за ужином, решил отправиться прямо в конюшню.

— Ба-а-а, — удивлялся Ян — сколько он себя помнил, ни разу конюшня не была такой чистой, — вот это да! Ну вы молодцы, ребятки! То-то мне повезло с вами! — И, придя в себя, сказал: — Все, идемте, на сегодня хватит, пора ужинать.

Друзья поужинали вместе с Яном, который, как понял Ярослав, был экономом. С Яном все слуги держались почтительно, зато на Ярослава с Гришкой кое-кто время от времени бросал странные взгляды, значения которых Ярослав так и не мог понять.

После ужина Ян пригласил Гришку с Ярославом сходить с ним в «Золотую бочку» — бывший среди всех слуг за главного, он знал наверняка, что в этот час Адам и не вспомнит о конюхах. Однако Гришка и Ярослав, еле державшиеся на ногах, отказались — у них не было ни сил, ни желания куда-то идти. Впрочем, Стовойский не обиделся, усмехнувшись, он сказал друзьям:

— Ничего, дальше будет проще, глядишь, сами меня еще позовете.

— Обязательно, только не сегодня и не завтра, — согласился Гришка на всякий случай, а у самого было только одно желание — лишь бы его никто сейчас не трогал.

Кое-как добравшись до своей комнатушки, едва державшийся на ногах Ярослав прилег и мгновенно попал в цепкие объятья сна. То ли не в меру потрудился Евсеев, то ли просто был такой день, только всю ночь ему снились странные сны.

Все началось с того, что сперва ему привиделась огромная лошадиная морда. Обнажив передние зубы, она внимательно всматривалась в лицо Ярослава, и у него возникло ощущение, будто эта морда хочет ему что-то сказать.

Позже, когда уже казалось, что нет никаких сил вглядываться в эти огромные глаза, у морды неожиданно появилось все остальное, и она превратилась в прекрасную белую лошадь. Встряхивая длинной расчесанной гривой и нетерпеливо постукивая копытом, она то и дело оборачивалась, словно чуяла где-то рядом хозяина.

Мгновение спустя Ярослав понял, кого ожидала красавица: словно из густого тумана к ней приближался высокий статный человек, одетый во все черное, и внезапно Евсеев понял, что видит со стороны самого себя.

Это обстоятельство нисколько не разочаровало Ярослава, напротив, было до странного любопытно что-то делать и одновременно видеть, как ты это делаешь. Евсеев подошел к лошади, в мгновение ока запрыгнул на ее спину и помчался во весь опор.

Встречный ветер нещадно трепал его черные курчавые волосы, а развевающаяся лошадиная грива временами закрывала Евсееву белый свет, так быстро он несся. Мимо пролетали луга, леса, реки, но кругом, насколько проникал взгляд, ничто не давало знать о присутствии человека, будто на этой огромной суровой земле Ярослав со своей лошадью были единственными живыми существами.

Вскоре от этой бешеной скачки, почти переходящей в полет, Ярославу стало казаться, что он вместе со своей прекрасной белой лошадью составляет единое целое, и, несмотря на все усилия, он так и не мог ни с чем сравнить это неповторимое чувство.

Неизвестно, сколько бы еще продлился этот незабываемый полет Ярослава, если бы нечаянно он не обронил взгляд на свою руку, и тут же все очарование момента как рукой сняло. На безымянном пальце Ярослава красовался тот самый перстенек, который уже не в первый раз удивлял и пугал Евсеева. Ярким багряным огнем то загорался, то потухал камушек, словно задавая ритм этому необычному полету…

И в тот же миг все перевернулось в глазах Ярослава: вновь появилась оскаленная лошадиная морда. Все это закрутилось, завертелось, замелькало в каком-то невообразимом вихре, и когда Ярыш в ужасе проснулся, ему всюду мерещились хвосты и копыта, только что рогов не хватало.

Глава 17

Когда с Ярослава слетели остатки дурного сна, он понял, что уже наступило утро. Вставать, да какой там вставать — шевелиться и то не хотелось — все тело Ярослава ломило так, будто он не конюшню чистил, а всю ночь камни на спине носил. Гришка еще спал, и Ярыш сам себе разрешил еще немного побездельничать.

Мысль о том, что им с Отрепьевым предстоит сегодня отправиться вместе со всеми лошадьми на реку, привела Ярослава в чувство. Начинать это хлопотное дело надо пораньше, потому он кинулся будить Григория.

Гришка, в отличие от Ярослава, чувствовал себя прекрасно, и Ярослав понял, что причина всех его страданий кроется в кривой лавке, на которой он уснул.

— Все, Гришка, я тебя покидаю, — совершенно серьезно сказал Ярослав.

У Отрепьева вытянулось лицо, но он безмолвствовал. Неужели Евсеев не сдержит своего слова, неужели сейчас, когда они почти у цели, он решил оставить его одного?

— Не могу я так больше, — немного помолчав, вновь обратился Ярыш к Григорию, — сил никаких нет так больше мучиться.

И, видя, как на глазах бледнеет Гришка, подумавший, что Ярослав не хочет служить у Адама, закончил мысль:

— С сегодняшнего дня сплю на сеновале, а то у меня от этой лавки все бока болят.

— Ну, Ярыш, я тебе этого никогда не прощу, — сорвался на крик Гришка, сообразив, как же ловко его разыграл Евсеев.

— Ха, — продолжал издеваться Ярослав, — так ты темноты боишься или одиночества?

Гришка уже готов был выплеснуть на Ярослава все свое возмущение, но, видя, какую рожу скорчил Евсеев, произнося последние слова, только и смог, что рассмеяться.

— Хорош балду гонять, нам сегодня весь табун предстоит перемыть, — вдоволь посмеявшись над другом, поторопил Ярослав Гришку, и Отрепьев покорно отправился вслед за Евсеевым.

Несмотря на то что час был ранний, из прислуги никто уже не спал. В коридорах то и дело туда-сюда сновали разные люди, которых Ярослав с Гришкой еще не успели узнать. Евсеев, любивший простор и волю, сразу невзлюбил отвратительный узкий темный коридор, по которому только и можно было выбраться из их каморки, потому заторопился и, резко открыв входную дверь, на пороге нос к носу столкнулся с девицей.

То ли потому, что Ярослав умудрился задеть ее дверью, то ли просто от неожиданности служанка уронила небольшую корзинку, которую держала в руках, и из нее во все стороны покатились разных размеров клубочки, которые, по всей видимости, она приносила своей госпоже для рукоделия.

Ярыш со времен Углича с девками не водился, потому поначалу растерялся, девица тоже, однако Евсеев оправился первым. Сообразив, что служанка по его вине уронила корзинку, Ярослав тут же кинулся ей помогать.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55